Псих. Дилогия

– Контакт.

– Фиксируйте. Внедрение?

– Нет пока. Секундочку... Есть, пошло.

Я ощутил покалывание.

– Есть внедрение.

– Показатели?

– Норма.

– Динамика внедрения?

– Активная.

– Мониторинг?

– Норма. Даже давление не поднялось.

– Динамика?

– Активная. Пожалуй... Ох, ты ж! Попёрло как!

– Показатели?

– Ничего тревожного.

– Пациент, слышите меня? Как самочувствие?

Как они это представляют - говорить под релаксантом, да ещё с дыхательной маской на морде? Всё, что мне удалось - это промычать что-то неразборчивое. Врачей, впрочем, и такой ответ вполне удовлетворил.

– Ладно. Едем дальше. Динамика?

– Завершающая фаза. Все, готово. Надо же. Будто по проторённой дорожке.

– Снимаем показатели.

Меня мурыжили в капсуле ещё долго - мониторили и ждали, пока закончится действие релаксанта. Потом пересадили в кресло и подключили уже к другим приборам, гоняли какие-то тесты, светили в глаза; мучение это длилось и длилось, и я стал прикидывать, что полковник, когда заявлял, что ждёт меня через два часа, был чересчур оптимистичен. Наконец, разрешили встать, велели пройти по комнате, присесть, постоять с закрытыми глазами, дотронуться пальцем до носа и ещё что-то в том же духе.

– Как самочувствие?
– снова спросил врач.

– Нормально.

– Ничего не болит? В затылке не колет? В глазах не плавает, в ушах не звенит?

– Нет.

– Без сучка без задоринки, - прокомментировал другой медик.
– Как по маслу прошло.

– Потрогайте симбионта, - потребовал первый.

Я потрогал. Ух ты. Упругий, сильный. Ворсинки уже спутались с моими волосами. Интересно, какого он цвета?

– Что чувствуете?
– встрял врач.

Что я, по его мнению, должен чувствовать?

– Да ничего особенного. Непривычно немного. Ну... будто шишка выскочила.

Операционная взорвалась дружным роготом.

– Ой, не могу!
– стонал один из медиков.
– Шишка! Вы подумайте! Сколько спрашивал, такого ещё не слышал.

– Любопытная реакция, между прочим.
– отсмеявшись, заметил другой.
– Пациент воспринимает симбионта как часть тела. Никакого барьера, никакого отторжения. Очень даже практично.

– Какого он цвета?
– поинтересовался я, воспользовавшись царившим вокруг весельем.

Ржач грянул с новой силой.

– Под цвет волос подбирали, шоб красиво!
– хрюкнул сквозь смех тот, что расспрашивал меня первым.

Прикалывается, конечно. Да мне и без разницы, в общем. Просто хотелось знать.

Для порядка я спросил:

– Скажите пожалуйста, а я смогу его снять через какое-то время? Ненадолго, а потом опять прицепить?

– "Прицепить", ха!
– фыркнули сзади.

Врач ответил серьёзно:

– Первый месяц не рекомендуем. А потом - можете снимать и надевать, как шапку, если захотите. Только не потеряйте. Вещица недешёвая.

– А зачем были все эти сложности, если потом я смогу его сам цеплять, и без всякой стерильности?

– Первый раз - особенный, - отозвался тот медик, который радовался, что все прошло "как по маслу".
– Первый раз чего только не бывает. Вплоть до комы. Случается, удаляем хирургически.

– Не пугай пациента, - поморщился его сосед.

– Да чего уж теперь пугаться. Если однажды внедрился нормально, то и дальше всё будет путём.

Мне выдали коробочку с красными капсулками и объяснили, как их принимать. О том, что следовать этому я не собирался, медикам знать не стоило. А вот специальный глазной спрей был кстати - я уже знал, как режет после долгого полёта распахнутые в нейродрайве глаза.

Я сказал врачам "спасибо", они вежливо пожелали мне удачи. Ну, что ж. Удача мне понадобится.

Я все же успел к назначенному времени - благодаря тому, что за дверью переходного тамбура меня поджидал солдатик-сопровождающий, с которым мы легко миновали все посты.

Тем не менее, когда мы появились на площадке, полковник уже торчал там - в обществе Диба и майора Никифорова, старшего лётного инструктора. Никифоров не был нейродрайвером, зато имел колоссальный опыт пилотирования; по учебке о нем ходили легенды, и если хотя бы половину из них считать правдой - у этого летуна было, чему поучиться. По возрасту майор, пожалуй, приближался к пенсии, но случая подняться в небо по-прежнему не упускал. Встрёпанный мужичок с изъеденным ранними морщинами лицом и хитроватым прищуром по-детски голубых глаз, мне Никифоров понравился сразу. А вот я, похоже, произвёл на него противоположное впечатление.

– И кого вы мне привели? Слабак, - заявил он безапелляционно, смерив меня взглядом сверху донизу.
– Поджилки трясутся. Подгузник поддень, парень, а то кабину сам драить будешь.

Я проглотил просившийся на язык ответ - не по рангу. А жаль.

Мосин хмыкнул себе под нос.

– Какую машину возьмёшь?
– поинтересовался он.

На седьмой площадке стояли только "крокодилы" и "стрекозы". Конечно, я ткнул пальцем в "стрекозу".

Теперь уже хмыкнул Никифоров.

– Не ошибся, сынок? Эти машинки быстро летают.

Я спокойно выдержал его насмешливый взгляд. Потом сказал:

– Четыреста армов максимальная атмосферная. Не так уж и быстро. Правда, они приёмистые и очень манёвренные, за что и ценятся. Почти спортивный вариант.

– Ну, если ты зна-аешь...
– протянул майор, и вокруг его глаз ещё чётче обозначились лучики морщинок.
– Прошу.