Психомодератор. Книга 1. Разделение

И глядя на древний, неизменный объект за окном — на луну, существовавшую задолго до всех теорий сознания и квантовой физики, до всех технологий и цивилизаций, Декарт вдруг почувствовал странное спокойствие. Его губы тронула легкая, искренняя улыбка. Музыка и лунный свет говорили на одном языке — языке, который существовал до слов и понятий, до разделения мира на субъект и объект.

Возможно, некоторые вопросы не требуют немедленных ответов. Возможно, некоторые противоречия не нужно разрешать прямо сейчас. Возможно, есть глубокая ценность в том, чтобы просто позволить этим разным частям себя сосуществовать какое-то время, наблюдая, как они взаимодействуют друг с другом, как тема и вариации в сонате Бетховена — различные, но рожденные из единого источника.

Эта мысль была непривычной, почти еретической для его обычного способа мышления. И все же, глядя на луну над Нейроградом, слушая последние, растворяющиеся в тишине аккорды, Декарт чувствовал, что в ней есть какая-то глубокая правда — правда, которую невозможно зафиксировать алгоритмами и формулами, но можно пережить в моменты, когда рассудок не борется с интуицией, а танцует с ней в лунном свете.

Глава 3. Разум.

Аврора скользнула пальцами по стеклянной панели, завороженно наблюдая, как поверхность отзывается на её прикосновение — материя кресла под ней трансформировалась, словно живая глина, принимая идеальную для её майя форму. "Техноморф Протеус V12" реагировал на каждое её движение с чуткостью одаренного телепата.

— Невероятно, — выдохнула она, когда потолок салона внезапно стал прозрачным, являя полуденное небо, пронизанное пульсирующими линиями. — Я слышала о “РеалАрхитекторе”, но никогда не думала, что он настолько... отзывчивый.

София , её наставница, сидела за рулём — воплощение безукоризненной сдержанности в своей классической черной кожанной куртке психомодератора высшего ранга. Её пальцы едва касались сенсорной панели управления, но машина подчинялась ей с безусловной преданностью.

— Внешняя оболочка может принимать любую форму в пределах законной конфигурации, — произнесла София тем особым, отстраненным тоном, который Аврора уже научилась распознавать. — Но сейчас нам нужна функциональность, а не эстетика.

Аврора кивнула, пытаясь скрыть разочарование. Три попытки начать разговор за последние двадцать минут утонули в формальных, почти механических ответах наставницы. Возможно, стоило попробовать еще раз?

— Как долго вы работаете психомодератором? — спросила она, наблюдая, как силуэт автокапсулы в отражении витрин плавно трансформируется в более обтекаемый.

София бросила на неё быстрый взгляд — холодный, оценивающий, словно сканировала её нейронные связи.

— Двадцать шесть лет, одиннадцать месяцев, три дня, — ответила она после паузы, которая казалась вечностью. — И прошу, давай без “вы”. Мы коллеги.

Этот ответ, хоть и формальный, содержал больше личной информации, чем всё, что София сказала с момента их знакомства. Аврора решила развить успех.

— Я так волнуюсь перед первым настоящим погружением, — призналась она. — В академии всё было под контролем, симуляции, учебные сознания…

— Стандартный протокол психомодератора, пункт семнадцать, — перебила её София, не отрывая взгляда от дороги. — "Во время активного задания сохраняй эмоциональный нейтралитет. Твои чувства — помеха для работы в чужом разуме".

Аврора подавила вздох.

— Конечно, вы правы.

— И еще, — продолжила София чуть мягче, — на месте не высовывайся. Наблюдай, учись, следуй моим инструкциям буквально. Мы направляемся в Профилактический психотерапевтический центр "Гармония". Обычное место — люди приходят и уходят из-за незначительных утомлений, сезонных депрессий, творческих блоков. Ничего серьезного.

— И кто наш пациент?

— Мистер Локтингейл, — ответила София после секундного колебания, которое Аврора не могла не заметить. — Под моим руководством ты проведешь стандартную гармонизацию его когнитивных паттернов.

Локтингейл — имя эхом отозвалось в сознании Авроры. Lock-in-gale. Запертый в западне. Странное совпадение, но она отбросила эту мысль. Профессиональная паранойя — вот чего ей сейчас точно не нужно.

Техноморф плавно замедлился, подъезжая к современному зданию . Майя-покрытие центра "Гармония" создавала эффект парения над землей.

Аврора ступила на землю, и в тот же момент острая боль пронзила её виски. Она инстинктивно прижала руки к голове, но быстро опустила их, не желая показывать слабость перед наставницей.

— Что-то не так? — голос Софии звучал подозрительно отдаленно.

— Нет, всё в порядке, — солгала Аврора, замечая, как свет вокруг начал тускнеть, словно кто-то медленно выкручивал глобальный регулятор яркости. — Просто... небольшое головокружение.

"Тебе здесь не место..." — прошелестел на грани слышимости чей-то голос, но когда Аврора обернулась, вокруг никого не было.

София уже направлялась к входу в здание, и Аврора поспешила за ней, игнорируя нарастающую тревогу. Двери центра разошлись перед ними бесшумно, как занавес невидимого театра.

Внутри царила неестественная тишина. Ни пациентов, ни персонала, ни даже звука вентиляционных систем. Только пустой холл с мягким, рассеянным светом и запахом антисептика.

— Странно, — нахмурилась София. — В это время дня здесь всегда многолюдно.

Они двинулись по центральному коридору, и с каждым шагом Аврора чувствовала, как реальность вокруг них истончается, словно старая ткань, расползающаяся по швам. Воздух загустел, приобретая консистенцию холодного желе, затрудняя каждый вдох. На периферии зрения мелькало что-то неуловимое — слишком быстрое, чтобы разглядеть, но слишком настойчивое, чтобы игнорировать.

Звуки стали другими — глухими, как если бы проходили через толщу воды. Шаги отдавались не эхом, а каким-то влажным чавканьем, будто пол под ногами был живым, дышащим существом. Лампы над головой мерцали в неестественном ритме — не случайном, а почти осмысленном, как если бы кто-то пытался передать сообщение азбукой Морзе из другого измерения.

А потом она увидела это. Из стены справа, прямо из идеально гладкой поверхности, торчала человеческая рука — бледная, с искривленными пальцами, она дергалась и извивалась, словно пытаясь вырваться из невидимого плена. Каждое сухожилие натягивалось под майя, создавая впечатление, что под ней движутся тысячи крошечных существ. Дальше по коридору целая личина корчилась, наполовину поглощенная стеной, как если бы кто-то размешивал человеческую плоть с материей здания. Персона застыла в немом крике, глаза закатились, показывая лишь белки, прорезанные алыми капиллярами.

— Что... что это?! — голос Авроры сорвался на высокой ноте, отразился от стен и вернулся к ней искаженным, чужим, многоголосым.

София резко обернулась, её персона застыла маской холодной ярости. В зрачках отражался не коридор, а что-то иное — пространство, лишенное физических законов.

— Панденориум их побери! — она выругалась с неожиданной для её образа жестокостью. — Нас каким-то образом затянуло в чужое сознание. Это психокаптивный захват.

— Что?! — Аврора почувствовала, как ужас сковывает её личину, проникая через майю, как ледяные иглы. — Возможно, это очередная проверка? Часть тренировки?