Pticy

А чего тебе хочется? — спросило в нем что-то.

Об этом нельзя думать, сказал он себе и как обрубил: а я и не думаю!

Маттис сделал вид, что собирается к лавочнику — теперь он ходил туда чаще, чем раньше.

После великого торжества на пристани Маттис спокойно вхо­дил в лавку у всех на глазах, раньше он так смело никогда не держался. Кто знает, может, теперь он стал уважаемым челове­ком — законная награда за то, что он приплыл сюда с девушка­ми.

– Может, сходить сегодня в лавку? — спросил он днем. По­брился он еще с утра.

– Тебя будто подменили,— сказала Хеге.— Сам просишься в лавку.

Пусть говорит, что хочет. Она ведь не знает, в чем дело, не знает, что это вопрос жизни и смерти.

– А деньги? — виновато спросил он и сразу будто стал мень­ше ростом.

Она дала денег на покупки и несколько эре для него.

– Это тебе...

– Нет, сегодня я леденцов покупать не буду, если ты их име­ла в виду,— перебил он ее.

– Почему? У нас с деньгами не хуже, чем всегда.

– Человек не должен думать о леденцах, когда молния уда­рила в дерево,— ответил Маттис, коснувшись опасной темы. Но Хеге будто и дела до этого не было.

– Одно другому не помеха,— сказала она, испугав его своим легкомыслием.

– Но ведь это гораздо важнее, чем леденцы. Неужели ты не понимаешь?

Все-таки возьми десять эре и купи себе леденцов, как обыч­но,— сказала Хеге, не изменившись в лице.

– Берегись! — взволнованно сказал Маттис. Он вернул ей монетку, взяв денег столько, сколько требовалось на серьез­ные покупки. И поспешил уйти, пока она не напугала его еще больше.

Ему нужно было одно — законный повод пройти по дороге, где он надеялся встретить кого-нибудь из ближайших соседей, тех, которые хорошо знали эти осины. Лавочник жил слишком далеко, чтобы знать, какая из осин была Хеге, а какая — Маттис. Кого из них поразила молния.

Дорога была безлюдна, в это время жители поселка были заня­ты работой. Маттис совсем забыл об этом. Мимо него проносились машины. Он зашел в лавку и купил все, что требовалось, спокой­но и уверенно. Несколько незнакомых туристов, как всегда, поку­пали там печенье и лимонад.

Когда он уже собирался уходить, произошло нечто досадное. Поскольку Маттис не купил себе, как обычно, леденцов, лавочник подумал, что у него нет денег, и, зачерпнув совком немного кон­фет, высыпал их в кулек. Кулек этот он положил рядом с други­ми покупками и подмигнул Маттису.

Маттис покраснел. Ему случалось видеть, что так лавочник поступает с детьми. Маттис схватил свои покупки и оставил ле­денцы на прилавке.

– Бери, бери,— сказал лавочник.— А в другой раз запла­тишь.

Эти слова уничтожили Маттиса. Ему, как ребенку, дают леденцы, хотя он знает о таких важных вещах, как молния, разби­тое дерево и предупреждение о смерти. Он взял гостинец, бурк­нул «спасибо» и по привычке сунул леденец в рот. Лавочник уни­зил его. И самое ужасное, что он был добрый. Маттис попытался «пасти положение.

– Впрочем, что с тебя спрашивать, ты не виноват,— громко и отчетливо сказал он лавочнику.

Это подбодрило его.

– В чем не виноват? — Лавочник с удивлением взглянул на Маттиса.

– Да в том, что ты такой, какой есть! — ответил Маттис, ре­шив, что с честью вышел из положения.

Лавочник удовлетворенно засмеялся, он уже успокоился.

– Думаю, что не виноват.

Маттис ушел.

Уже на дороге он, не удержавшись, положил в рот второй ле­денец, теперь у него за каждой щекой лежало по конфетке, сла­дость от них текла на язык. Как в давние времена.

На дороге Маттису попадались только чужие. Он прохаживал­ся по ней, глядя пустыми глазами на грохочущие машины, и ста­рался держаться поближе к тому месту, откуда были видны сухие осины. Рабочий день наконец кончился, и люди потянулись с лу­гов домой. Мимо Маттиса прошло несколько человек. Увидев од­ного знакомого парня, Маттис подошел к нему; для начала у него был заранее придуман вопрос.

– Что поделывал сегодня?

Начало оказалось неудачным. Усталый парень мрачно погля­дел на Маттиса.

– А сам ты что поделывал? — резко спросил он и хотел прой­ти мимо.

Маттис дрогнул было, но в такую минуту он не разрешил себе испугаться.

– У меня к тебе важное дело,—упрямо сказал он.—А спро­сил я так просто, для начала.

Парень знал Маттиса и потому заговорил по-другому.

– Косил я, с покосом еще не все управились,— ответил он. И уселся на каменную тумбу, стоящую на обочине.— Давай, Мат­тис, выкладывай, что там у тебя, а то я устал и хочу есть.

– Даже не знаю, как об этом сказать,— важно' начал Мат­тис.— Быстро тут не скажешь.

– Тогда поговорим в другой раз. Идет?

Вместо ответа Маттис кивнул на сухие осины, в одну из кото­рых ударила молния.

Парень торопился.

Если ты не можешь сразу сказать, в чем дело, лучше...

– Я же киваю,— сказал Маттис, ошеломив парня своим от­ветом.

– Ну и что?

– Видишь, на что я киваю?

– На лес.

– Да, но не на весь лес,— ответил Маттис, глядя прямо на осины.

– Кажется, я понял,— сказал парень и вдруг смутился.

Маттис увидел, что имеет дело с проницательным челове­ком.

– Значит, ты умный,— сказал он парню.— Это уже легче.

Парень и не подозревал, как высоко ценит Маттис это каче­ство.

Теперь Маттису было важно подобрать правильные слова.

– Вон одна, вон другая, видишь? — спросил он и остался до­волен собой.

– Вижу.

– А видишь, что с одной сделала молния?

– Да, это тебе не шутки,— ответил проницательный парень.

Теперь — вперед!

– А кто это?

Наконец-то Маттис задал свой вопрос, но дальше дело не по­шло, парень сразу переменился.

– Не понимаю я тебя,— коротко бросил он, желая прекратить разговор.

Маттис не поддался. Парень небось все понял. Потому-то и не хочет больше говорить об этом.

– Это та, что сидит сейчас дома? — спросил Маттис, ужасаясь собственному греху. Он понимал, что сделал черное дело.

– Это ты про кого? — Вид у парня был глупый.

Маттису стало жутко. Про кого? То-то и оно-то. Ему было страшно даже подумать об этом.