Pticy

– Как не знать, ведь мне почти сорок,— ответил Маттис.—Всего трех лет не хватает,— прибавил он. Такому разговору при­личествовал суровый тон. Маттис был даже горд своим ответом.

– Так-то оно так,— сказал хозяин.— Но мне интересно знать, какое расстояние тебя учили оставлять между кустиками. Ну-ка покажи.

Маттис показал на пальцах. Наугад.

– Нет, не верно,— сказал хозяин.— Видно, тот, кто тебя учил, сам этого толком не знал. Вот оно какое должно быть, гляди.

Маттис опять потупился.

Девушка с парнем переглянулись. Они заняли гряды так, что­бы работать бок о бок. Маттис получил две гряды между девуш­кой и хозяином усадьбы. Это ему понравилось.

– Внимание! — громко сказал парень.— Кто первый дойдет до конца поля? Марш!

Он глянул на девушку и засмеялся. Эти двое то и дело смея­лись и смотрели друг другу в глаза. Как только Маттис это за­метил, в нем шевельнулась догадка.

Но команда была дана, и ему оставалось только работать. Мат-тис старался работать как все, быть таким же быстрым и лов­ким. С боков гряды заросли сорняком, он рос и между кустиками турнепса — где его только не было. Теперь следовало его выдер­нуть и бросить под палящие лучи солнца. Кроме того, нужно было выдернуть и лишние кустики турнепса, потому что он рос слишком густо. Маттис должен был работать быстро и тщатель­но, где тяпкой, а где просто руками.

Он нервничал. Дело у него не ладилось.

Вскоре началось обычное: когда он за что-нибудь принимался, мысли, точно нити, перекрещивались, сплетаясь друг с другом, захлестывали его и мешали ему работать.

Он и опомниться не успел, как вопреки его желанию эти пере­плетенные нити опутали его пальцы, и работа замедлилась.

Слева от Маттиса раздалось покашливание. Это был хозяин: склонившись над своей грядой, он выдергивал сорную траву и за­ботливо прореживал кустики турнепса.

Маттис насторожился. Хотя, может, это покашливание еще ничего не означало. Ведь кашляют же люди иногда и без всякого умысла.

Однако он нервничал все больше и больше, руки его, лихора­дочно двигаясь среди растений, выдергивали не то, что нужно. Тяпку он бросил, она показалась ему неудобной.

– Я не привык к такой тяпке,— объяснил он хозяину,— у нее слишком длинная ручка.

– Ну и брось ее, поли руками. Этак еще лучше, чище полу­чается.

– Спасибо на добром слове,— от всего сердца поблагодарил Маттис. Он уловил в словах хозяина тень дружеского расположе­ния, а он очень нуждался в таком расположении, когда рядом были

молодые.

Ему удалось работать наравне с ними — первые метры. Ведь десять-то пальцев у него было. Молодые не отставали друг от дру­га. Несмотря на утомительную работу, они все время смеялись. Маттис давно уже догадался, что они влюбленные. Это было до­садно, но вместе с тем смотреть на них было весело и любопытно. Маттис никогда еще не видел влюбленных так близко.

Девушка глядела на Маттиса счастливыми глазами. Ее он мог не опасаться, она была так влюблена в парня, который работал рядом с ней, что глаза у нее казались пьяными. Что бы парень ни сказал, она смеялась. Наконец она обернулась и к Маттису, кото­рый напряженно ждал этого. Он испытал несказанное блаженст­во. Круглое оживленное лицо девушки радостно смотрело на него.

– Как хорошо, что ты тоже пришел, что мы не одни работаем на этом противном поле,— сказала она как будто искренно.

Маттис был готов поверить ей. Поверить в самого себя. Он осмелел, ему захотелось поблагодарить эту девушку и обрадовать ее одной вещью, которую он хранил в душе.

– Ты слышала когда-нибудь о вальдшнепиной тяге? — спросил он у девушки. Они стояли на своих грядах так близко друг к другу, что он мог говорить тихо, только ей.

Она ответила быстро и беззаботно:

– Конечно, слышала. А что?

– Да так, ничего.

Вообще-то Маттис думал сейчас не о тяге. Вот я разговариваю с девушкой, думал он. И наверно, это только начало.

– Но ведь вальдшнеп никогда не тянул над твоим домом, пра­вда? — продолжал он, чувствуя себя уверенно, как никогда.

Девушка покачала головой. Она не прекращала работу: выдер­нув большой зеленый куст лебеды, она швырнула его на солнце. Маттис старался не отставать от нее. И они беседовали.

– Так и над твоим домом он тоже не тянет,— сказала она, во­все не желая обидеть его.

– Как сказать,— отозвался Маттис.

В душе у него все искрилось.

– Конечно, — с отсутствующим видом сказала девушка, она была поглощена работой и парнем, половшим с другой стороны от нее.

Больше они про тягу не говорили. Маттису казалось, что он очень ловко ввернул про вальдшнепа. Ему нравилась эта девуш­ка, но ведь рядом был ее друг, и поэтому Маттис не мог больше с ней разговаривать.

В таких вещах нужна сдержанность, это он знал. Поговорил немного, и хватит.

– Я...— начал он, но она уже не слушала. Парень был рядом, он ущипнул девушку за голую ногу. И она тут же забыла о Маттисе. Словно с той стороны, где он полол, никого никогда и не было.

Да, в жизни все было чуть-чуть не так, как во сне, это Маттис уже понял. Может, и хорошо, что разговор на этом кончился, жизнь была суровой во всех отношениях.

Хуже, что на эти размышления у него ушло много времени — влюбленные на своих грядах начали понемногу обгонять Матти­са. Вскоре они ушли далеко вперед, теперь он видел только их спины. Маттис вздрогнул и обернулся к хозяину. И вздрогнул еще раз: хозяин полол сразу три гряды. А ведь сначала он, как и все, взял себе только две.

– Почему ты полешь сразу три полосы? — не задумываясь, спросил Маттис.

– Да...— хозяин замялся,— мне так удобней... в общем, удоб­ней.— И он с такой силой выдернул лебеду с жабреем, что комья земли взметнулись в воздух.

А Маттиса занимало уже другое, он подошел поближе к хо­зяину и прошептал:

– По-моему, эти двое влюблены друг в друга. Похоже на то, верно?

Хозяин кивнул.

– Ты знал об этом?

– Да. Потому я и взял их на работу,— тоже шепотом сказал хозяин и подмигнул Маттису.— Я, понимаешь, всегда нанимаю влюбленных полоть и прореживать турнепс. Когда человек влюб­лен, он даже не замечает, какая это скучная и тяжелая работа. Другое дело — ты или я. Правда?

Хозяин был умный. С ним было даже страшновато, хотя он так сердечно встретил Маттиса утром, да и сейчас разговаривал с ним не менее сердечно. Впрочем, нисколько не страшновато: с хозяином можно было беседовать, ведь он сам понимал, что по­лоть скучно и тяжело.

– Это верно, мы-то знаем, что это за работа,— сказал Маттис.

– Ну, об этом еще рано говорить,— решительно возразил хо­зяин.— Мы только начали и еще не успели устать.

– И Маттис снова потупился.

– Правда твоя,— согласился он.