Пустой мир 3. Короны королей

Келвин, стоявший на капитанском мостике, внимательно смотрел на открывавшее на обзорном экране изображение, в цветах показывавшее постепенно приближающийся замок. При желании можно было разглядеть почти полукилометровое изображение герба его Дома, выложенное самоцветами прямо на склоне горы. Два пустошных скорпиона со сплетенными хвостами, означавшими смертоносность и могущество его армий, как и сам этот зверь, убивавший врага с одного удара. Девиз Дома, «без страха во тьму», шел еще с древности, когда основатель Тоскарийского дома по просьбе короля выполнил самоубийственную миссию, с небольшим отрядом проникнув в стан врагов и нанеся первый удар в самое сердце вражеской армии. Они все должны были погибнуть, но он смог тогда выжить, продержавшись в окружении врагов, пока королевские войска не разгромили армию противника и не вошли в полуразрушенный вражеский лагерь. Девиз, полный доблести и гордости за свою историю, но, вспоминая который, Келвин разочаровывался сам в себе, поскольку ему было страшно за будущее своего Дома. Лично увидев и сразившись с войсками Саальта, он не строил иллюзий по поводу того, какую армию привел Аллирд к границам Рейнсвальда, и гражданская война на этом фоне ему казалась сплошным безумием, пустой грызней, которая развалит королевство еще до того, как настоящий враг ударит со всей силой. И отражать этот удар уже будет некому и нечем. Он уже не раз говорил отцу, что ее необходимо закончить, остановить сражения и начать переговоры. Но тот его никогда не слушал.

— Отправьте сообщение тоскарийскому графу, что я скоро буду дома, — велел он помощнику капитана. — Мне нужно видеть его срочно, чем быстрее, тем лучше. Занят он или нет, но я прямо с причала направлюсь к нему в кабинет. К этому времени он должен… нет, он обязан быть там.

Начинать нужно было именно с его отца. Если удастся хотя бы сейчас убедить его остановить военные действия и начать переговоры с недавними противниками, тогда у них появится шанс заключить пусть и шаткий, но мир перед лицом общей опасности. Более весомого довода, чем вторжение извне, просто не могло быть.

— Как вам будет угодно, — кивнул офицер. — Мы пристыкуемся через несколько минут в военной гавани. Если вы торопитесь, я бы посоветовал вам уже сейчас направиться к шлюзовым камерам. На борту много раненых и поврежденной техники, их выгрузка займет все свободные руки и затянется, по меньшей мере, на несколько часов, перекрыв все входы и выходы на корабле.

Военная гавань была одним из немногочисленных сооружений замка, имеющих важное значение, но не спрятанных под толщей горных пород. Вместо этого длинные и тонкие причалы с опорными конструкциями вырастали прямо в широком ущелье за горным хребтом, где сама природа создала огромный обрыв с практически вертикальными стенами, отлично подходящий для движения кораблей. Километровые причалы имели по несколько стыковочных мест, но использовали их редко, для первостепенных нужд, чаще всего военные корабли отправлялись к гаваням за территорией столицы, где и становились на прикол.

Келвин спустился на землю родного феода одним из первых членов экипажа, взяв с собой в сопровождение всего лишь пару киборгизированных адъютантов, постоянно находившихся рядом. Одетый в полевую форму, он не стал терять время на торжественные приветствия, сразу направившись в кабинет отца, где его уже должны были ждать. Занятый собственными мыслями, он все же не мог не отметить большое количество вымпелов других феодов над крепостными стенами, говорящих о приглашенных гостях и представителях. Наследник уже был в курсе, что после гибели последнего гористарского графа его отец пытается реорганизовать весь союз, но уже вокруг собственной персоны, сделав графа Розмийского лишь вывеской, в которую должны поверить остальные. Однако Келвину истинные мотивы были кристально ясны, тоскарийский граф сам хотел править королевством, пусть даже находясь в тени поставленного правителя. Его жажда власти, казалось, окончательно сорвалась с цепей, что Келвина больше всего и пугало. Тоскарийский род достиг процветания именно из-за того, что очень долгое время не вмешивался открыто в противостояния других феодов, копя силы, могущество и богатства, но нынешний глава поставил на карту все, в том числе и жизни своей семьи.

Каменные коридоры замка, украшенные скульптурами и барельефами, оставались все такими же родными и домашними; Келвин запомнил их, будучи еще беззаботным мальчиком, играющим в тенях коридора со своими воспитателями. Тогда он еще не представлял, насколько сложной и запутанной может быть жизнь дворянина, а война казалась интересным и веселым приключением, в котором хорошие обязательно побеждают, а плохие неизменно терпят поражения. Жаль только, что сейчас ему никто не мог конкретно указать, с какой стороны были хорошие, а с какой плохие, у каждого из них была своя правда, которую они имели право отстаивать и защищать.

— Милорд, граф уже ждет вас, — сообщил один из охранников у дверей в кабинет отца, почтительно поклонившись. — Рады снова видеть вас дома.

Высокие резные двери, изображавшие четыре неба загробного мира с уже выцветающей краской, оставались закрытыми, но стоило подойти ближе, как сработали фотоэлементы и створки постепенно разошлись в стороны, позволяя наследнику пройти. Келвин задержался у входа чуть меньше, чем на минуту, кивнуть солдатам в ответ и поприветствовать ветеранов охраны его отца.

— Я тоже очень рад вернуться домой, — бросил он, узнав говорившего солдата, — Дром, как в общем дела на фронте? Я сам только что оттуда и еще не в курсе всех проблем. Хотя привез с собой плохие вести…

— У нас самих все не очень весело, молодой господин, — старый солдат вздохнул, — не буду все рассказывать, спросите у своего отца. Ваша помощь ему сейчас очень пригодится, — Келвин только кивнул и зашел в кабинет. Двери за ним так же медленно закрылись.

— Отец, ты вызывал меня? — спросил наследник графа сразу, как только вошел. Все тот же кабинет в аскетическом стиле, единственным украшением которого было большой стол, окруженный креслами для всех приглашенных. Тоскарийский граф что-то читал на инфопланшете, периодически поглядывая на всплывающие голограммные экраны и не сразу отвлекся от работы, чтобы посмотреть на родного сына. Келвин кивнул и продолжил: — Я присылал тебе самые подробные отчеты, чтобы можно было представить ситуацию на фронте. И не считал, что так уж необходимо лично тебе докладывать о происходящем. Я считаю…

— Я считаю, что тебе сейчас лучше быть здесь, Келвин, — отозвался граф сухим голосом, все-таки оторвавшись от чтения сводок с фронта. — И пока что я еще глава семьи, так что изволь подчиняться, наследник. Ты сказал, что у тебя есть срочные известия, которые необходимо доложить мне лично. Что ж, я слушаю, попробуй меня удивить…

— Саальт прорвался через внешние границы, королевские гарнизоны разбиты и уничтожены, остатки их отрядов проходят через наши колонии, пытаясь перегруппироваться на внутренних рубежах. Я сам сталкивался с войсками саальтской короны, они очень сильны…

— У Саальта нет короны, — холодно напомнил Дайрих, поднимаясь со своего места, — Корона Саальта хранится в зале трофеев королевской столицы, и это хорошее напоминание различным паникерам о том, что Рейнсвальду вполне по зубам осилить подобного противника.

— Ты называешь паникером меня? — оскалился Келвин, восприняв последнюю фразу как личное оскорбление. — Отец, ты не видел того, что видел я? Авангард одного из отрядов этой армии оказался больше, чем все войска, находившиеся под моим командованием. Сейчас, пока я разговариваю здесь с тобой, моих людей истребляют на внешних рубежах. У них есть приказ отступать по готовности, но я даже боюсь предполагать, сколькими придется пожертвовать, чтобы спасти хотя бы часть армии!

— Келвин, успокойся, — отец вышел из-за стола, чтобы подойти к своему сыну. — Я знаю о вторжении Саальта, и колониями в этой войне вполне можно пожертвовать, выиграв время для более важных дел.

— Пожертвовать? — Келвин шумно вздохнул. — Так же, как твой генерал хотел пожертвовать войсками Стивки в Гарнейскому порту? Так, что ли?

— В Гарнейском порту? — Дайрих даже остановился на секунду, вспоминая свой последний разговор с наемником. — Стивки сдал город вопреки моим приказам, а потом еще пытался обвинить в этом генерала Тоссака…

— Тоссак предатель! — крикнул Келвин, прервав графа. — Его действия иначе нельзя назвать. Он намеренно оголил фланги Стивки, после чего не пришел ему на помощь. Он посмел отказать даже моим запросам о поддержке гарнизона порта, сославшись на необходимость удержания своих рубежей. Так что мне пришлось бросать все дела и с боем пробивать коридор к порту, чтобы вывести оттуда хоть кого-то. Отец, ты мог потерять почти триста тысяч солдат из-за действий своего генерала. И я прошу тебя немедленно прикажи арестовать его и отдать под суд.