Пустой мир 3. Короны королей

Король Саальта даже сам себе не признавался в том, что никак не может избавиться от постоянно преследующей его тревоги. Рейнсвальд всегда казался какой-то отдаленной целью или той самой идеей, ради которой можно жить и к чему необходимо готовиться. И даже начало похода не воспринималось как-то, ради чего жил столько лет. Начавшееся вторжение, с развернувшимися в колониях и на отдаленных границах сражениями, не воспринималось как исполнение той мечты, которую лелеял в душе отец, а позже зажег и в новом короле. И только сейчас, когда война подступила к самым границам острова, где он лично никогда не был, но названия и места которого выучил буквально наизусть. Тристан, Гористар, Розмия, Кария и многие другие… Названия территорий, феодов, основных городов, а вместе с ними и географические названия рек, равнин, горных хребтов и ущелий. Он помнил их все, карта Рейнсвальда была чуть ли не выжжена в его мозгу, и высадка там действительно должна была стать одной из самых важных вех в его жизни. Может быть, Редрик не так уж и заблуждался, говоря об истине и этих удивительных Моментах, когда действительно решается история.

— Гросс-адмирал, — Аллирд поднялся и, заложив руки на спину, отступил к статуе своего отца, стоявшей слева от большого высокоточного экрана, частично занавешенного шторами как имитация окна. Сенсоры среагировали на приближение человека, экран засветился и воспроизвел изображение столицы Саальта, какой ее можно увидеть невооруженным глазом с низкой орбиты. Радиальные кольца ярко сияющих прожекторов поясов зенитной обороны, вокруг которых сверкали россыпи огоньков промышленных и жилых модулей, дорожных развязок и заводских секторов. Все было изображено настолько правдоподобно, что, казалось, вот-вот должен раздаться сигнал о заходе на посадку. Однако Аллирд даже не обратил внимания на открывшуюся картину, сосредоточившись на изображении своего отца в парадных одеяниях, выточенном из камня. — Передайте мой приказ всем ударным частям армии немедленно сниматься с занимаемых позиций и начинать переброску на розмийское направление для соединения с войсками моего брата. Войска второго и третьего эшелона должны оставаться здесь и продолжать наступление в соответствии с прежними планами до новых указаний. Можете начинать прямо сейчас…

— Значит, мы высаживаемся в Рейнсвальде? Наконец-то! — адмирал тоже поднялся, не в силах сдержать улыбку.

— Да, мой друг, — кивнул Аллирд, даже не повернувшись к нему, — И я принял решение… Я не хочу быть одним из миллионов… Я стану единственным, — бессознательно его рука сжалась в кулак. — Тем, кто сорвет корону с рейнсвальдского короля.

— Ваше Величество, — поклонился Кондовски, — я всегда это знал. Войска начнут выступать сразу по мере готовности.

Аллирд кивнул, и адмирал, снова поклонившись, покинул кабинет, бесшумно ступая по мягкому ковру и тихо прикрыв за собой дверь. Судьба Рейнсвальда была окончательно решена.

***

— Итак, мне стоит рассказывать тебе о последних новостях или нет? — герцог Хлейта буквально сочился сарказмом, но, войдя в комнату, наткнулся на холодный и сосредоточенный взгляд своего племянника, совсем не расположенного к игре в кошки-мышки — О, прошу прощения, забыл добавить «Ваше Величество».

Герцог не собирался играть в этикет, следуя всем правилам, особенно в те моменты, когда они оставались наедине, но сейчас все-таки поклонился. Последние новости, были крайне важными, и дело, с которым он пришел не терпело отлагательств, пусть даже столь малозначительных, как пауза для нескольких нечего не значащих вежливых фраз. Взмахом руки велев охране покинуть помещение, он без всякого позволения уселся в кресло напротив стола Вассария, хотя сам претендент на престол в этот момент стоял в стороне, с бокалом в руке рассматривая карту военных действий на территории Карийского бароната, обернувшись только при появлении гостя. Голограммное изображение карты занимало большую часть дальней стены, только статуи в рыцарских доспехах как-то разбавляли ее пустоту.

— Впредь прошу об этом не забывать, — едва сдерживаемым холодным тоном ответил Вассарий, продолжая пристально смотреть на своего уважаемого родственника. — Вам, любезный мой родственник, пора привыкать обращаться ко мне как к королю, а не как к своему подчиненному.

— Ты король без короны и королевства, — прошипел герцог, смерив племянника пронзительным взглядом, полным презрения, — И претендентом на престол ты являешься только потому, что тебя поддерживаю я и, опять-таки, благодаря мне, Остезейский Союз. А единственное серьезное свершение, которое можно отнести на твой личный счет, это повешенный карийский барон…

— Я повесил предателя… — напомнил Вассарий, — Ему предлагали альтернативу, однако Рокфор предпочел смерть тем условиям, которые я…

— Которые мы ему предложили, — оборвал его герцог, особенно выделив «мы», напомная о своем участии, — А вот казнить его ты решил как раз самостоятельно, не желая никого слушать, и в итоге заимел врагов в лице не только Карии, но и половины своих союзников…

— Пусть боятся, будут уважать, — отмахнулся Вассарий, возвращаясь к своему столу, аккуратно поставив на стопку инфопланшетов пустой бокал, — И пусть знают, как я поступаю с теми, кто отказывается мне подчиняться.

— А ты не думал, что у них остается выбор? — герцог по-птичьи склонил голову, возвращая Вассарию его холодный взгляд, — И они вполне могут сбежать под крылышко розмийскому или фларскому графу, которые будут только рады укрепить собственные позиции за наш счет.

— Вы пришли читать мне очередную нотацию? — Вассарий снова отвернулся к карте. — Тогда будьте любезны покинуть помещение, у меня и так хватает проблем. Разведка подтвердила сообщения, что на фронте обнаружены тристанцы. Штурмовые дивизии Эдварда в Карии… Демон! — рявкнул претендент на престол и, не выдержав, пнул носком сапога постамент статуи. — Именно этого я больше всего и боялся! Ведь мы почти додавили карийцев! Почти!

— Забудь о Карии, — герцог Хлейта отмахнулся от планов, над осуществлением которых все работали последние месяцы, — у нас появились проблемы гораздо серьезнее, чем Карийский фронт. Именно поэтому я пришел сейчас…

— Забыть?! — Вассарий настолько был возмущен, что даже не пытался скрывать свои интонации, — Дядя, вы сейчас точно не пьяны? Просто так взять и забросить Карию? Эдвард появился здесь собственной персоной, не мне вам рассказывать, какие у Тристана отношения с Карийским домом! Он сделает все, чтобы удержать феод, и поэтому действовать надо прямо сейчас, пока мы еще контролируем ситуацию. Если тристанцы…

— Тристанцы сейчас готовятся атаковать Остезейские границы! — как всегда, его дядя узнавал о последних событиях раньше, чем весь штаб планирования, вместе взятый. И в очередной раз Вассарий не нашелся, что ответить на такое заявление, так и остался стоять с открытым ртом, не сумев закончить фразу. А герцог, победно наслаждаясь беспомощностью своего племянника, постарался расписать всю ситуацию в красках: — Граф Фларский сейчас формирует ударный флот на самых границах, у остезейцев под носом, а те не делают со своей стороны ничего, чтобы хоть как-то остановить происходящее. Они могли бы уже десять раз ударить и разбить войска графа поодиночке, но почему-то отказываются это делать. Моему представителю при дворе Совета так и вовсе посоветовали прикрыть рот и не вмешиваться, поскольку вся ситуация, видите ли, под контролем.

— У них под контролем только кредитные выписки! — вырвалось у Вассария. — Что они там пытаются контролировать? Ждут, пока граф сам по ним ударит? Или когда я приду к ним на помощь при всем параде? — он с шумом выдохнул через нос, стараясь себя контролировать. — Проклятые банкиры! Может быть, просто дать им самим разбираться и спокойно наблюдать, как Дэлай медленно их пережевывает?

— Порой ты начинаешь городить такую ересь, что в очередной раз хочется проверить твое медицинское дело и убедиться, не было ли у тебя в детстве травм головы, — протянул герцог, откидываясь на спинку кресла и закуривая. Мелко дрожащие пальцы были единственным свидетельством того, какое нервное напряжение испытывает этот человек. Вот всем остальном он казался просто образцом спокойствия. Он убрал зажигалку обратно в верхний карман мундира, выдохнул горький дым и зло посмотрел на Вассария. — Мы слишком глубоко завязли в Карии. Если бы ты оставил Рокфора в живых, то сейчас вполне могли поторговаться за выгодные условия перемирия, чтобы обезопасить хотя бы одно направление, но теперь карийцы и слушать нас не станут, порубят на мелкие кусочки сразу, как только увидят. А без поддержки банков наша армия просто развалится, как я уже говорил, у моего феода нет подобных средств, а у твоего так и вообще кроме сплошных долгов ничего не осталось. Кто станет поддерживать банкрота в претензиях на престол?

— Остезейцы ничего сами не делают, почему нам самим тогда надо вмешиваться в это дело и рисковать результатами, полученными в Карии? — все еще не желал понимать Вассарий. — Сейчас переломный момент, тристанские силы прибывают сюда, получая подкрепления чуть ли не ежечасно и постоянно набирая мощь. Если им и дальше позволить это делать, они станут серьезной угрозой, способной помешать нашим планам. — Претендент на престол просто указал на все еще работающую карту на дальней стене. А потом, словно вымещая на ней злобу за собственные неудачи, подошел к пульту и отключил все изображения. В зале сразу стало гораздо темнее, но затем включились яркие лампы, компенсируя изменение освещенности.