Пустой мир 3. Короны королей

— Он навсегда останется в истории Саальта, — проследив за его взглядом, заметил Аллирд, уже снявший шлем. Активное наступление, сопряженное с постоянными переходами, бессонница, нервное напряжение и груз ответственности за будущее королевства наложили свой отпечаток. Король похудел, некогда мягкие черты лица заострились, углубились прежние и появились новые морщины, потяжелели движения и даже немного сгорбилась спина. Прежде всегда ухоженные и аккуратно причесанные волосы из-за постоянного ношения шлема потускнели и были совсем коротко острижены. Не изменился только взгляд, все такой же живой и энергичный, буквально пронизывающий собеседника и заглядывающий в самую душу. После всего, что Аллирд видел, чуть ли не с младенчества находясь рядом с отцом, не зная практически ничего, кроме войны и смерти, такой взгляд приобрести несложно. Даже те несколько лет относительного покоя, прошедшие с момента, когда раскрыли заговор и подавили последний очаг сопротивления короне, фактически завершив гражданскую войну, не смогли смягчить этот взгляд.

— Я бы предпочел, чтобы он и сейчас был с нами, — вздохнул Редрик. — Его мечтой было увидеть горящий Рейнсвальд…

— Будем верить, что сейчас он наблюдает за нами с Небес, — мрачно добавил Аллирд. Разговоры о том, как братьям не хватает отца, ему не нравились, он сразу начинал чувствовать себя чужим на престоле, который по праву занял на следующий день после смерти отца. Начинало казаться, что люди шепчутся за его спиной о том, что недостойный наследник не сможет удержать все завоевания отца, соответствовать ожиданиям и оправдать возложенные на него надежды. Подойдя к широкому голографическому столу с черной матовой поверхностью проецирующего экрана, он нетерпеливо постучал пальцами по металлическому краю. — Он видит, что мы завершаем то, что он сам не успел. И гордится сейчас нами… Однако я позвал тебя сюда не для того, чтобы рассуждать о том, чему не суждено сбыться. Редрик, зачем ты снова прибыл в Центральную Ставку? Я отправил тебя завоевать мне дорогу на сам Рейнсвальд, в Розмийские земли, но почему-то ты здесь…

— Именно поэтому я и здесь, — сказал брат, снимая шлем. Несмотря на сильное внешнее сходство, лицо младшего было другим. Жесткое, волевое, обветренное во время долгих походов в Пустошах лицо солдата, а не политика. Эти два человека разительно отличались, но в то же время прекрасно дополняли друг друга, прикрывая слабые стороны своего брата и выделяя сильные. Идеальный тандем у престола, где каждый отлично понимал свое место. Редрик знал, что должен защищать Саальт, пока брат им правит, но, как не старался отделить Аллирда от военных дел, король, будучи главнокомандующим, участвовал в них, и право первым получать трофеи признавалось за ним безоговорочно. — Брат мой, розмийские войска, выступившие против нас, разбиты и рассеяны. Границы Розмии сейчас открыты, и нам уже ничто и никто не помешает, но я хочу, чтобы первым саальтцем, ступившим на землю Рейнсвальда, был ты. И я буду по правую руку от тебя, когда этот момент войдет в историю. Это момент Истины, который должен принадлежать только тебе…

— Ты пытаешься и меня втянуть в свои религиозные бредни? — усмехнулся Аллирд без всякой злобы. — Для тебя это так важно?

— Это важно для нас, — Редрик особенно выделил последнее слово, чуть не стукнув бронированным кулаком по столу, — Это война не просто двух королевств, это важнейшая веха в истории всего человечества, я чувствую это точно так же, как и остальные последователи Истины. Сложно даже представить, сколько судеб связано здесь в один узел…

— Конечно, в обоих королевствах живут миллиарды и миллиарды людей… — отмахнулся Аллирд, но Редрик оборвал его жестом руки, что случалось крайне редко. Младший брат обычно не решался спорить с королем, не говоря уже о том, чтобы столь грубым образом перебивать его.

— Нет, ты не понимаешь! — выдохнул Редрик, — Я говорил с Видящим, и он поведал мне то, что сумел увидеть среди Нитей. В этой войне связаны не просто два наших королевства, все Известное Пространство изменится, когда эта война закончится. Понимаешь? Все! Здесь и сейчас мы творим саму историю, и останемся в ней, поэтому ты должен быть первым!

— Я в это не верю, — Аллирд покачал головой, но все же усмехнулся, — однако, если это для тебя так важно, я последую твоему совету. Я стану первым, кто ступит на землю острова Рейнсвальд. Король Саальта положит начало концу всего Рейнсвальда.

— Спасибо, брат, — Редрик поклонился. — Ты никогда не пожалеешь об этом решении, но уверен, что еще не раз будешь его вспоминать.

Аллирд же не видел в этом ничего особенного, так что порой хотелось просто отдать приказ и разогнать весь этот цирк с Истиной, Видящими и прочим бредом, столь прочно засевшим в мозгу брата. Останавливало только то, что Редрик никогда не сможет понять и простить этого, а жертвовать своими доверительными отношениями с братом Аллирд не решался, поскольку достаточно будет одного предположения о том, кто причастен к уничтожению культа, чтобы разделить их гигантской пропастью, преодолеть которую уже не получится никогда.

Редрик, откланявшись, поспешил покинуть и покои короля, и саму Ставку, сообщив, что войска ждут его приказаний. Нужно было подготовить их к решающему броску на противника, который должен стать первым и последним. Несмотря на то, что армия вторжения до сих пор не потерпела ни одного поражения, за исключением некоторых небольших и малозначительных стычек, Аллирд видел, что борьба с каждым днем становится все ожесточеннее, противник зубами держится за оборонительные рубежи, контратакуя при любой возможности. Королевская армия Рейнсвальда, потерпевшая несколько серьезных поражений, перешла к другой тактике, избегая больших сражений и атакуя фланги и тылы саальтских войск по принципу «ударил и беги», держа всех в постоянном напряжении. И пусть даже их удары не могли сыграть решающей роли, они все же были весьма болезненными, в первую очередь для самолюбия Аллирда, который чуть ли не ежедневно получал новые отчеты о потерях из-за подрывной деятельности противника и никак не мог обеспечить полную безопасность собственных коммуникаций.

Вздохнув, он устало опустился за рабочий стол и активировал голограммную панель контроля, где сразу же отобразился целый пакет новых сообщений о поступивших вызовах, отчетах и докладах. Имея целый штаб, занимающийся разработкой тактических планов и общим руководством, король все равно был вынужден ежедневно посвящать свое время контролю за ходом вторжения и его результатам, анализируя постоянно обновляющиеся сводки с фронтов. Отложив их на время в сторону, он связался с адъютантом и приказал вызвать в кабинет начальника штаба.

Несмотря на то, что между Саальтом и Рейнсвальдом всегда было много общего, между ними существовало немало различий, и важнейшим являлось то, что феодалы Саальта не имели никакой автономии. Их владения принадлежали короне, а сами дворянские роды выступали лишь как наместники и исполнители королевской воли. Такой порядок был нарушен лишь единожды, после поражения в войне, когда князья, разозленные бессмысленными и огромными потерями, жестокостью победителей по отношению к побежденным и тем, что король не признал своей вины в этом разгроме, с оружием в руках сместили его. Однако на престол метил каждый из восставших и, выполнив первую цель, они просто сцепились друг с другом. Кровавая гражданская война, осложняемая вторжениями дикарей и мутантов, интервенциями и налетами соседних государств, продолжалась несколько поколений. Отец Аллирда и Редрика начал силой объединять страну под властью одной короны, а братья еще больше упрочили монархию, ужесточив контроль над дворянскими родами, являвшимися одновременно и главной ее опорой, и главным внутренним соперником.

У феодалов не было собственных армий, чтобы вести самостоятельные войны, им подчинялись лишь отряды замковой охраны да колониальные войска, неспособные выступать серьезной силой на полях настоящих сражений и годившиеся только для подавления мятежей и истребления мутантов. В каждом феоде формировались полки, переходившие под прямой контроль королевских вооруженных сил и получавшие приказы напрямую из Ставки, а сами феодалы имели право служить в армии в качестве офицеров, обычно начиная службу юнцами с низших чинов и собственными талантами и усилиями пробивая себе путь к самым высоким должностям.

Начальник штаба, гросс-адмирал Кондовски был как раз одним из таких людей, сражавшийся в Объединительных войнах под командованием еще отца Аллирда, пройдя вместе с ним сквозь горнило опустошительных сражений, и позже поступивший под руководство Аллирда. Уже поседевший и постаревший так, что даже омолаживающие операции не могли этого изменить; сильно хромающий

на левую ногу, поскольку сустав, вживленный после того, как ему шрапнелью раздробило колено, так и не смог нормальной прижиться, он был олицетворением настоящего королевского офицера. Идеальная осанка, прямой и твердый взгляд красноватых глаз, обветренное лицо с острыми чертами, крючковатый нос, сломанный минимум трижды, вкупе с исполнительностью, верностью и готовностью умереть за престол.