Путь небес. Преодолевая бурю

— Мы уже обсуждали это прежде, — спокойно произнес Есугэй.

— Да, и тогда ты тоже не внял мне. — Илия почувствовала, что краснеет, и заставила себя успокоиться. Она одинаково злилась и на себя, и на Таргутая. Руки и ноги женщины будто налились свинцом, голова раскалывалась, а дыхание стало прерывистым. — Теперь нам придется поговорить с Ханом. Если появится возможность, какая угодно, воспользуйся ею. Когда курултай станет обсуждать очередной рейд, новое наступление, выскажись против него. К тебе прислушаются.

— Каган замедлил врага.

— Да, но какой ценой? Потеряв треть личного состава? — Раваллион покачала головой. — Где его братья? Где лорд Дорн? Где лорд Русс? Вы сражаетесь одни и поэтому погибаете.

Грозовой пророк посмотрел на Илию. Его покрытое рубцами лицо выражало лишь искреннюю заботу. Женщина точно знала, что думает Белый Шрам, поскольку он уже много раз говорил об этом, и ей хотелось кричать от досады.

«Мы готовы пожертвовать собой, чтобы дать Тронному миру еще день, месяц, год. Нас для этого сделали, сы. Нас создали умирать. Тебя такое огорчает».

Но Есугэй сказал иное:

— Это ты указала нам на Эревайл. Ты нашла того человека. Это кое-что. Оно приведет к чему-то еще.

Илия разжала кулаки. Столкнувшись с непоколебимым благоразумием Таргутая, она вдруг почувствовала себя глупо. Есугэй, единственный из всех, не деградировал. Он остался точно таким же, как и в первую их встречу на Улланоре, когда перед человечеством лежала открытая Галактика и разговоры шли только о триумфе.

— Да, — тихо произнесла она, слишком ослабев, чтобы спорить. — Да, оно может привести к чему-то еще.

Протянув руку, легионер поддержал женщину под локоть. На его смуглом лице возникла слабая улыбка.

— Не суди моих братьев слишком строго, — произнес Таргутай. — Такая война утомляет их души. У меня было свое испытание, на «Воркаударе». Я провалил его. Иногда вижу в снах, в кого превратился. Все мы сейчас такие. Хан приказывает им сражаться, потому что так надо. Если не сражаться, ярость пожрет их.

Раваллион оперлась на руку Есугэя. Физически она серьезно ослабла. Прошло пять лет с тех пор, как Илия отправилась из штаба Мунигорума в секторе на поиски неуловимого примарха. Казалось, что миновали все двадцать.

— Если сможем уйти отсюда раньше, сделаем так, — заверил Белый Шрам. — Потом доставим трофей на «Бурю мечей».

Женщина кивнула. Ей требовалось поспать — забыться хоть на несколько часов. Эревайл оказался отвратительным миром-склепом, как и все планеты на их кровавом пути к Трону, и генерала тошнило от его вони.

— Надеюсь, оно того стоило, — пробормотала Илия, уверенная в обратном.

«Облачный молот» несся впереди, изрыгая сажу. Сверху и снизу летательного аппарата сияли райским великолепием небеса Клефора, разукрашенные полосами телесно-розового, бледно-зеленого и голубого цветов. Перистые скопления частиц закручивались в направлении магнитного севера, одного из немногих ориентиров в бесконечном белесовато-прозрачном небе.

— Очень уродливый, — воксировал Саньяса.

— Ага, — согласился Торгун.

— Думаю, надо его завалить.

— Думаю, ты прав.

Летающий корабль сохранял прежний курс, ничем не показывая, что заметил погоню. Это был крупный «Облачный молот», пятидесяти метров в длину, со свисающим крылом-лопастью, что рассекало дрожащую атмосферу. Восемь прямоточных турбин пылало белым жаром, поддерживая железного великана на неровной подушке перегретого воздуха. Блистерные^[16] установки праздно вращались, осматривая невероятно огромные просторы газовой оболочки Клефора.

До цели гиганту было еще далеко. Достигнув ее, «Облачный молот» раскроет корпус, и обтекаемые бомбы, подвешенные рядами внутри, со свистом устремятся вниз. Преодолев километры постепенно уплотняющейся атмосферы, они врежутся в далекую твердую землю. Враг безжалостно применял такие машины на Клефоре, понемногу склоняя города-крепости лоялистов из Алегориндской Каменной Стражи к повиновению.

Но эта находилась в последнем вылете. Ей оставалось несколько минут боевой службы перед быстрым и достаточно неожиданным выходом из строя.

Семь гравициклов заложили вираж со стороны солнц, держась высоко над тепловой струей «Облачного молота». На их грязно-белых корпусах выделялись тупые носы и огромные безнаддувные двигатели. Оказавшись в прямой видимости колосса, легионеры разделились и ринулись вперед, чтобы уйти из зоны поражения хвостовых бортстрелков.

Заметив их, вражеские пилоты развернули бомбардировщик, и тот неуклюже заковылял влево на нисходящих потоках воздуха. Из сферических куполов, протянувшихся цепочкой вдоль железной брони великана, в направлении гравициклов понеслись очереди снарядов.

— Хай! — рявкнул Саньяса.

Стремительно приближаясь к цели, он лениво уклонился от шквала зенитного огня. Холянь, Вай-лун и Оцзат метнулись следом, отвлекая на себя бортстрелков, и также помчались к «Облачному молоту». Инчиг и Ахм вместе с Торгуном атаковали по другому флангу; с каждой секундой перед ними вырастал размытый от скорости борт гиганта.

— Не забывайте, что я сказал про двигатели, — воксировал Торгун, настраивая визор и синхронизируя прицельные метки с подвесным тяжелым болтером.

— Они опаснее всего, — серьезно ответил Саньяса, ныряя под очередной вражеский залп.

Следом все гравициклы, камнем рухнув вниз, ушли под нависшую над ними громаду «Облачного молота».

— А значит… — продолжил Торгун.

— …с ними надо разобраться вблизи! — закончил Саньяса.

Выжав последнее из ускорителей, он оставил охотничью партию позади.

Гравициклы вновь задрали носы и стрелой помчались к скоплению ревущих турбин бомбардировщика. Машины попали в зону турбулентности, пронизанную выхлопами двигателей. До цели оставалось еще шестьдесят метров, но жар ощущался даже сквозь силовую броню.

Четверо из семерых легионеров свернули и пронеслись вдоль «Облачного молота», расстреливая оборонительные турели. Торгун, Саньяса и Оцзат, оставшиеся в реактивной струе турбин, изо всех сил пытались направить носы гравициклов под колоссальные нижние ободья обтекателей.

Торгун пригнулся в седле, не обращая внимания на язычки пламени, которые бежали по корпусу его машины. Прицельные метки прыгали по визору, порывы горячего воздуха сбивали наведение, и легионер отключил его, положившись на собственную меткость.