Путь

— Нет, мы скажем, что придумали план. Правда, пока не совсем.

— То есть ты хочешь ехать к русским, но не знаешь зачем?

— Я знаю, Бо, какой вопрос себе задать, это главное!

— Поясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду?

— Если есть вопрос, то и ответ найдётся.

— А ты в этом полностью уверен?

— А что, есть ещё варианты?

— Нет, вариантов нет.

— Тогда — в путь!

— В путь.

**

Вскоре вся компания, за исключением работающей в «Билли Бонсе» Оливии, уехала в Сталинград. Почти на все наличные ребята сняли на пару месяцев симпатичный двухэтажный каменный домик недалеко от Волги. Жильё им всем понравилось. У каждого появилась собственная комната на втором этаже, а на первом их объединяла общая гостиная с креслами, стареньким диванчиком, печкой со стеклянной закопчённой дверцей и круглым столом посредине. Там они проводили совместные вечера.

— Лекс, а что мы тут тусуемся и ничего не делаем? — уже на следующий день спросил у него нетерпеливый Англичанин. — Мы сюда что, отдыхать приехали? Давай уже что-то мутить?

— Что именно? — спокойно ответил Доктор.

— Ак, я не знаю… — начал было Англичанин.

— Вот и я не знаю, — остановил его Доктор. — Оливер, торопись медленно. Я поставил перед собой задачу и теперь решаю, как воплотить её в жизнь. Но для этого мне нужно отвлечься, заставить мозг работать в фоновом режиме. В общем, сначала я продумаю, что мы будем делать, а уже потом буду действовать, договорились? Не стоит скакать галопом по Европам и махать шашкой наобум, согласен?

— Так-то оно так, — нехотя согласился молодой и горячий Англичанин, и на этом разговор оборвался, чтобы повториться на следующий вечер. Но Саша только отмахивался от него, слушая, как Лой рассказывал историю своего родного Альбиона — самого дальнего полиса, тоже относящегося к Аквилейскому узлу, вместе с Ахеей, Ганзой и Эламом.

— У нас как было? Синьор Тино Плаци с компаньонами вложили свои кровные и в первую очередь построили инженерку* (инженерные коммуникации) на участках. Стока денег вбухали, шо я бы за полжизни не прогулял, хотя, если с Оливером, то поднатужились бы и справились за год, наверное. Но никто не захотел, шобы мы провернули такой рекорд. Пусть теперь локти кусают и ими же давятся, жлобы. Да не о том разговоры. Слухай дальше.

Всё сделали в тютельку, шо комар носу не подточит: и энергия солнца, и био-переработка мусора, и метановые поля, не буду всё перечислять, вы не запомните и так. Срослось, как у нормальных людей, и даже немножечко лучше. Шо дальше. На этой земле разрешили создавать кооперативы, прокредитовали их под ипотечный госпроцент, ноль девять, по-моему, точно не скажу, помню, шо хорошая цифра, была бы женщина — женился б на такой.

Лойер почесал нос.

— Так я тебе шо хочу сказать, Док. Ты не поверишь, я захотел моргнуть, закрыл глаза, открыл, а уже всё раскупили: и одноэтажки, и двушки, и таунхаусы, и многоподъездники, и всё вокруг. Смели, как дефицит на распродаже. Считай на пальцах — кооперативу не нужно ни заказчика, ни застройщика, не надо нести расходов на инженерку, на аренду земли и уплату процентов за всё это, сомнительное удовольствие. Дёшево и сердито, согласись, для пайщика-то.

Кооперативы у нас создавались махом, тут же голосовали, выбирались, находили через тендеры подрядчиков и строили по частям. Сначала сети, например, и тогда следующие — те, кто строит фундаменты, их перепроверяли, очень серьёзно причём. Потому как с момента приёмки работ ответственность за объекты переходила новому подрядчику. Стены, кровля, внутренняя отделка, социальные объекты, общественные пространства — всё у нас взаимосвязано. Ландшафтный план застройки тоже утверждали всем кооперативом.

Но самая красота — это юридические схемы…

Видя, что Доктор буквально заслушивается его объяснениями, Лойер рассказывал, пояснял тонкости и был весьма счастлив, что его знания кого-то заинтересовали. Бо тоже прислушивалась, но с гораздо меньшим интересом, а вот Англичанин больше молчал, что удивительно, кстати. Лишь однажды, день на третий, наедине, Оливер признался Алексу в чём причина его молчаливости:

— Ты знаешь, Лекс, я ведь раньше чертовски много языком чесал. Без остановки. Просто не мог слышать паузу в разговоре, мне всегда хотелось её заполнить. Всегда. А потом до меня дошло, что нужно сначала думать, а потом говорить, короче. И, если поговорить не о чем, то лучше помолчать. Но для меня это чертовски сложно, потому что я не смогу остановиться, если начну. Поэтому сейчас я учусь молчать, как думаешь, получится?

— Неиспользуемые нейронные связи медленно исчезают — это основа основ.

— То есть? Я в медицине не силён, если что, ты мне по-простому лучше.

— Чем меньше ты чем-то занимаешься, тем хуже у тебя это получается. Например, твоё желание болтать — это некий паттерн поведения, зашифрованный в определённой взаимосвязи нейронов из различных отделов мозга. Чем реже ты чем-то пользуешься, тем связи слабее, а чем чаще, тем сильнее. То есть психика влияет на физиологию и наоборот. Так что разучиться можно, да и научиться несложно. Иногда даже за две-три недели. Тем более, что поведенческие модели меняются намного проще, в отличие от умения ходить, например, хотя бы потому, что это разные отделы мозга.

— Что-то я мало, чего понял. Ты мне прямо скажи, получится у меня или нет?

— А это уже от тебя зависит, Олли. От твоей силы воли, твоего самосознания.

— Ни черта мне не понятно! — недовольно произнёс Англичанин и замолчал.

— Знаешь, что умные и уважаемые в нашей среде люди говорят о молчании?

— Что?

— Что молчун умнее болтуна.

— М-м-м, — промычал Олли, запоминая эту фразу.

— Вот видишь, у тебя уже получается! — обратил на это внимание Лекс.

Олли только недовольно мотнул головой, впрочем, втайне польщённый, что его похвалил сам Доктор. Но болтать без умолку он действительно почти прекратил, поэтому Алекс чаще всего беседовал с Бо.

— А вообще, несмотря на то, что пока непонятно, как действовать, мне нынешняя ситуация нравится, — говорил ей Доктор.

— И чем же? — иронизировала девушка.

— А тем, что всё ясно. Есть влиятельные друзья — это Аттал Иванович и Валера Берет, которые всегда придут на помощь, есть враги — это Слава Орлан и его сын Колька Кащей, они вставляют палки в колёса и мстят. Вот они — незыблемые основы, на которых я буду строить свою стратегию! — торжественно произнёс он, гордый наличием таких авторитетных товарищей и не менее крутых соперников.

— Как знать, как знать, — негромко произнесла Бо, — иногда и самый прочный фундамент даёт трещину.

— Надеюсь, что не в моём случае, — самоуверенно парировал Саша.

**

Однажды, в обычный день, после еды, Бо и Александр пошли немного прогуляться вдвоём по запущенной набережной, и как-то так вышло, что они разговорились об отношениях. Бо вкратце поведала о своей судьбе, умудрившись отделаться общими фразами. Доктор тоже не стал рассказывать ни о чём личном, лишь грустно промолвил, что найти теперь вторую половину практически невозможно. Но внезапно девушка категорическая не согласилась с молодым человеком:

— Саша, ты абсолютно неправ. Ведь эта история о двух половинках строится на платоновском мифе об андрогинах. Сказке, понимаешь? То есть этого никогда не существовало. Например, в этом же самом мифе говорится: что-то там, что у людей раньше было четыре уха, четыре ноги и руки, два лица, а ещё что-то про срамные места, типа, срамных мест два, а про другое я вам и рассказывать не буду, потому что там вообще запредел! Понимаешь теперь? Это просто миф, который все принимают за реальность. Нет никаких вторых половинок, и не было. Есть либо люди, с которыми хорошо вместе, либо люди, с которыми плохо. Но почему-то многие всерьёз ищут свою вторую половинку, хотя это так же нелепо, как мечтать жить с четырьмя руками и двумя срамными местами.