Путь
Шрифт:
— Но в то же время, хочешь мира — готовься к войне! — щелкнул пальцами мудрый Митяй.
**
— Прекрасно! Вот это хорошо! — Александр удовлетворённо закивал. — Ты прав, Вань!
Место действительно было отличным. Старый трактор без колёс приткнулся недалеко от огромного проёма — скорей всего, с этого участка забора кто-то из русского полиса давно уже выломал и украл плиты, и оттого зияющая выбоина в стене раззявила пасть на стройке — вечном куске раздора между двумя кампусами Ганзы.
Трактор ржавел на холме справа от прохода, метрах в двадцати от него. Между ним и стеной можно было накидать хлама из ржавых железяк — сделать баррикаду и замаскировать.
— По центру, в принципе, можно — думал про себя Александр, — расставить через промежутки «котлинских» — они не побегут и будут держать фронт.
Всё же Митяй с парнями — мощные ребята, башковитые, резкие, уверенные в себе. Их порода не измельчала: и дети, и племянники, и внуки Котлина-старшего оставались силой, с детства воспитываемой в духе единства. За прошедшие две недели мужики, парни и их родственники много тренировались в закрытом зале, спрятанном в подсобках недостроенного подземного паркинга. Они учились видеть друг друга на поле боя, понимать причины действий чужих и планировать собственные.
Худшее качество воина в строю — неумение понять обстановку. Как писал Сунь-Цзы: «Война — это путь обмана». Но обмануть противника — мало, необходимо напугать, связать руки, дезориентировать. В общем, нужно чем-то серьёзно потрясти германцев — взять не напором, а манёвром, не числом, а умением, не силой, а страхом. И Александр придумывал, объяснял, планировал, ошибался, переделывал, показывал, учился и тренировался вместе с ними, пытаясь вбить навыки.
Во-первых, бойцам необходимо было научиться передвигаться, быстро и внезапно меняя направление удара, заставляя останавливаться противника, пугать и распылять его силы. Нужно было научиться и бить, и отбивать, причём делать это быстро и одновременно, единой силой. Умножить массу на скорость, как говорится.
Во-вторых, Доктор сразу установил рамки и границы, ответив мужикам на вопрос — что, если они кого-то убьют в толпучке? Александр призвал их подумать самим — за убийство спросят. Опять нацгвардия и КГБ из Союза приедут с военным карантином, закроют многих в тюрьмы. Тогда война не остановится, а раз так, то битва будет бесполезна. Поэтому он пытался убедить их в непреложной истине, что мёртвый враг не источает страх так, как это может делать живой, но напуганный противник. Тысячи проигравших вызовут эпидемию паники во всём Райхе. Им нужно было не просто разбить германцев в одной стычке, у них задача другая — взять на испуг весь кампус, поэтому он поставил перед ними цель — бить, но ни в коем случае не убивать. А уж он придумает, как сделать, чтобы на поле боя не было холодного оружия. Мужики и пацаны хорошо обдумали предложение и приняли его. Митяй сам поговорил со всей своей многочисленной роднёй, которая его просто боготворила, и сказал, что настала пора дать немцам мзды, как шутили в старые времена.
— …Они считают нас вторым сортом, обложили налогами, забрали себе деньги на наше развитие. Так вот, пусть знают, что наша обратка* (ответное действие) справедлива, тяжела и неотвратима! Но, пацаны, запомните сами и перед боем скажите всем — никаких бит, никаких кастетов, никаких тюрем. Нам не нужны смерти, нам нужна чистая победа! Они хотят намотать нас на кулак, но это мы размотаем их так, что поджилки затрясутся. Пацаны, мы будем биться как в последний раз и вернёмся назад со щитом или на щите. Главное, мы отвоюем нашу честь и нашу свободу! Это говорим мы, русские люди, вне зависимости от нашей национальности! Мы верим, что побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто к победе своей неуклонно идёт! — триумфально закончил
Митяй свою пламенную речь.А в это время Бо уехала в Райх, выпила вина со знакомой журналисткой, и на следующий день в прессе появилась заметка, что в русском кампусе желают померяться силами. Благочестивые обыватели недовольно запыхтели — конечно, русских можно поставить на место, но есть ли смысл, ведь это снова приведёт к обыскам, арестам и прочему: опозданиям на работу, письменным свидетельским показаниям в полиции — куча такого ненужного беспокойства, зачем это нужно? Автор статьи надеялся, что взрослое поколение удержит своих чад от стычки, и в кампусе будет спокойнее, однако, наоборот, напряжение так и засквозило в воздухе.
А вскоре в Райхе узнали, что русские действительно начинают тренироваться: бегают по утрам, бьют по воротам, пинают мяч. Многие устремились к стройке, чтобы воочию в этом убедиться, некоторые брали с собою объективы, рассматривали подробности. Так и есть, тренируются, малолетние блядса. Что задумали эти иваны?
Ответ не заставил себя ждать! Через несколько дней утром в немецком кампусе стены многих домов оказались заклеены самиздатовскими объявлениями-афишами. Они гласили: «Эй, Райх, нам с тобой нельзя драться, иначе последуют жёсткие санкции в отношении зачинщика, а мы чтим закон. Но мы можем предложить вам, дойчи, померяться силами в спорте. На стройке есть заброшенный завод, все знают это место. Там стена. В ней проход, где трактор ржавый стоит. Проход как раз в ширину футбольного поля, мы замерили. Стена будет естественным препятствием, и она позволит нам избежать конфликта. Мы хотим выиграть вас в футбол! Повторим — мы не являемся зачинщиками и хотим доказать своё превосходство в спорте через матч. Сыграем в футбол, дойчи?».
Как бы в подтверждение своих слов, малолетки в Сталинграде начали усиленно тренироваться аж по два раза в день. Только на этот раз мячей стало больше.
— Вот что оказывается! Значит, боитесь настоящей мужской драчки и хотите победить хотя бы в футболе? Хорошо, скоро вы получите пинок в свои пять букв, шайсэ! — зачесали руки в Райхе. Их футбольная команда — знаменитый клуб «Хольмгард» — тоже собрала свой сильнейший состав и начала усиленные занятия, да и остальная молодёжь Райха, на ажиотаже, тоже активно и массово бросилась заниматься спортом, бегая по утрам.
Впрочем, более старший возраст отреагировал отрицательно, понимая, что спортивный конфликт вполне может перерасти потом в бойню, которая приведёт к новым санкциям. Некоторые родители подростков даже запретили им в решающий день выходить из квартиры — по полису стоял плач прыщавых малолеток, вдруг ощутивших чувство братства. Многие тайно сбегали, собираясь в толпы и шествуя по улицам, распевая бравые песни. Людская река стекалась на стройку.
Дело шло к Битве у Стены.
СТЕНА
За день до этого дня пацаны и мужики из Сталинграда выстроили стадион. Ну, как выстроили, с немецкой стороны стены выложили из тонкой фанеры и досочек его очертания. У себя схитрили: впереди, с лицевой части ограждения, на показуху, тоже приколотили на гвоздики фанерку, зато сзади вбили в землю здоровенные жерди, приделав к ним поперечные перекладины, уперев эту конструкцию подпорками, замаскировали сверху опять же фанерками.
Следуя инструкции, ещё утром, за несколько часов до предполагаемого матча, полицейские Ганзы усыпали территорию возле пролома в Стене маячками, которые выглядели, как мелкие камешки, поэтому не были заметны, и, работая на разных видах излучения, исключали возможность обнаружения. Хаотично разбросанные по периметру площади, они определяли всех, кто находился в зоне их действия. Те, у кого не было разрешения полиции — специальной отметки, в эту же секунду считались нарушителями закона «О мире и порядке» и попадали под действие СУК* (Союзного Уголовного Кодекса).