Путь

— Ишь ты какой! А то, что бесплатный секс в любое время дня и ночи? Что еда для любимого мужа на тарелочке? Тяжёлая, видите ли, штука. А что потом дети, пелёнки, распашонки, болезни, какашки? На чьих это плечах? В магаз ходить покупать…

— Ага, покупать-то ты любишь — хлебом не корми, — буркнул Колян и перешёл в атаку. — А как ты хотела? Половина бюджета твоя — так будь любезна стать хорошей женой.

— Что значит хорошая жена? — воткнула руки в боки Алиса, сидя на унитазе. — Служанка: принеси еду, подай, иди на хер, не мешай? Захотел — согнул, захотел — разогнул? Это в твоём понимании хорошая жена?

— Я не знаю, что такое хорошая жена, — вдруг снова взглянул ей в глаза Колян, и голос его зазвенел. — Но я бы очень хотел, чтобы моя жена была именно такая. И тогда я точно ни с кем, кроме неё, не буду даже обжиматься по сторонам. Я буду работать для неё и дарить ей подарки. Я стану хорошим мужем. Не многие женятся по любви, и… я бы хотел тебе сказать… несмотря на то, что у нас всё так нелепо получилось… и свадьба, и перед ней, и Берег… Но я… Для меня любимая — одна, если и я для неё тоже буду один, понимаешь, о чём я? Я… ты знаешь, люди женятся, потому что девушка забеременеет, или потому что обстоятельства… так вот, я никогда так не хотел жениться, как по принуждению. Я бы хотел по своей воле… Даже если я люблю, то всё равно по своей воле, понимаешь?

— Я вообще тебя не понимаю, если честно. Ты мне что раньше говорил? Что свадьба будет только тогда, когда на ноги встанешь. Мол, моя жена должна кататься на собственном мобиле, а не на общественном транспорте.

— Да я купил тебе мобиль, но не успел подарить! Просто…

— Рассказывай мне тут басенки! — перебив, недоверчиво махнула рукой Алиса. — Я что-то совершенно не видела, чтобы ты к этому стремился. Бухать — да, тут ты первый. А зарабатывать — тот же Мирон в десять раз больше тебя имеет. Правильно мне Светка говорила, что дом и мобиль — дело наживное, семья сама туда приведёт. Так что ты от ответственности убегал, милый мой, и никто тебя к этому не принуждал — врёшь ты всё!

— Как это не принуждал, комон? Твой папа всегда меня вызывал, когда мы расставались! И давал намёками понять, что может легко выпнуть меня из бригады, если не помиримся. Поэтому мне приходилось с тобой мириться… Он всегда был за тебя, всегда заставлял мириться, только один раз на мою сторону встал, — буркнул он, внезапно прервавшись.

— И в какой это раз? — мгновенно заинтересовалась Алиса, глаза её загорелись.

— Не скажу, — ответил он.

— Говори, я тебе говорю! — она сдвинула брови.

— Нет, нет! — отрезал Колян.

— Ты что, хочешь скрыть от супруги секреты в первый же день после свадьбы?

— При чём тут? — начал было муж.

— При том. Мы с тобой договорились: как один, так и другой, помнишь?

Колян вспомнил, сглотнул, принимая решение, и уставился куда-то вверх, как будто проникая внутренним взором в верхнюю часть лобной доли, в дорсолатеральные зоны префронтальной коры, ответственные за планирование и самоконтроль.

Алиса опытным взором заметила колебания.

— А если вот так? — она неторопливо встала с унитаза и плавным движением скинула с себя тяжёлый плед, оставшись в одних розовых свадебных стрингах и белых чулках в тонкую сеточку, представ перед его взором такой неотразимой, растрёпанной, беззащитной, домашней, желанной, что у Коляна отпала челюсть. Он давно не видел её обнажённой. Сюда прибавился вчерашний наркотик в крови, да ещё эмоциональный сбой — и на него накатила такая мощная волна страсти, что он тут же ощутил жар внизу живота и полностью отключил мозги.

Тогда, после продолжительной встречи, договорившись в присутствии родителей, что станут женихом и невестой и вместе сядут на ганзейский трон, они тоже оставались вдвоём на ночь, но… Колик сильно нервничал, долго что-то не получалось, потом всё же затвердело, и было даже неплохо, но очень недолго. Да и вообще, дело происходило в кромешной темноте, Кащей был сильно хмельной и мало что запомнил. Так что сейчас, впервые за много месяцев, Колян глядел на свою законную жену, которая уже никуда ни к кому не сбежит, и восхищался изгибами её плавных линий…

Алиса приметила этот взгляд, но не подала виду.

Кащей вздрогнул, очнувшись от прямого вопроса:

— Так что?

— Что?

— Когда ж это папа впервые встал на твою сторону?

— Когда рассказал мне, что ты жаришься с Беретом.

— Что?!

— Да.

— Ты хочешь сказать, что мой папа рассказал, как я?

— Да. Он сказал, что ему меня жалко, ведь я его сын.

*

Тут послышались гулкие шаги, они быстро приближались, грозно стуча по деревянному полу, и это было, на самом деле, удивительно, ибо ходить в обуви в доме Аттала было категорически запрещено. Звук стих, скрывшись в районе их спальни, затем оттуда донёсся звон, потом крик:

— Где этим малолетние подонки?!

Ему что-то ответила Луиза. Стук каблуков угрожающе быстро приблизился, остановился напротив незапертой двери. С ужасающим грохотом распахнув её ногой, в ванную комнату влетел Аттал. Он был взбешён, рот его перекосила злоба, казалось, будто с оскаленных клыков капает яд. Одна нога чернела от грязи — и на ботинке, и внизу брючины. Влетев, Аттал Иванович внёс частички нечистот на чистый кафельный пол, умудрившись наступить даже на белоснежный ворсистый коврик, оставив на нём тёмно-коричневое пятно.

— Вы! Вы! Сучье отродье! — заорал он, тряся кулаками. — Вы что, блять, совсем берега попутали? Я вам чё, мешалка бетонная, чтобы так меня с дерьмом смешивать, а? Вы чё, краёв не чуете? Фраера трамвайные! — он обернулся к перепуганной Алисе, успевшей только прикрыть грудь и разинуть рот. — Оденься, ёп твою мать! — потом обратился к восставшему из ванной голому и мокрому Кащею. — И ты эти, как их, яйца прикрой, блять, что ты как долбоящер? — и продолжил, что было мочи, вопить. — Вы оба сами по себе такие тупорогие, или вас этому кто-то специально обучал? Вы чё творите, демоны?!

Он проорал это в таком бешеном темпе, что никто не успел даже осмыслить происходящее. Между тем Аттал продолжал надсаживать глотку:

— Что вы, блять, нахуесосили, полудурки хреновы?! Почему вы… э-э-э… мозгами не думали? Куда вы полезли в… э-э-э… в жопу без смазки?

— Папа, папа, постой, ты о чём? — впервые ответила ему дочь, прикрываясь перекрещёнными крест-накрест руками. Колян тоже опомнился и закрыл паховую область ладонями.

— Я о чём? Ты чё, считаешь отца… э-э-э… обсосом? Думаешь, что у меня после инсульта извилины распрямились? Да я в том месте, где вас зайцы в жопу драли — волкам в рот давал! — разозлённый Аттал в гневе опрокинул вешалку с халатами и полотенцами, стоявшую подле входа. — Да я вас всех урою! Поняли меня вы, двое? Я вас укокошу обоих! — взревел он. — Алиса — я тебе всю эту, как её, э-э-э… всю жизнь, с самого детства, говорил: «Алиса, не вырастай такой же тупой шлюхой, как твоя мать!». Сколько раз я тебе об этом говорил, но ты всё равно выросла тупой шлюхой!