Пять шагов навстречу

— Наверняка поэтому я получила от тебя десятки звонков, — выдыхает мама, поглаживая меня по спине.

Коротко улыбаюсь ей, скрипя зубами до боли в челюсти.

— Детка, я сейчас вернусь, — говорит она. — Я должна забрать посылку для коллеги.

Оставив поцелуй на моей щеке, мама откланяется в сторону, и я бы не поверила, если бы не видела торопящегося ей навстречу мужчину. Это мой шанс убить его.

— Картер, какого черта ты творишь!? — шиплю я.

— Доверься мне.

— Я не доверюсь тебе! Не смей вмешивать меня в свою ложь!

— Я делаю это ради тебя. Они поднимают бумаги, ты хочешь, чтобы она волновалась?

— Я хочу, чтобы она знала правду, я не для этого звонила ей!

— Ты вернёшься в кампус через несколько дней.

— С помощью чуда? — фыркаю я, и Мэйсон меняется в лице. Улыбка поднимает уголки его губ.

Понимаю эту смену только тогда, когда мамина ладонь касается моей поясницы.

— Я отвезу вас, у меня тоже закончились лекции. Только нужно заехать в одно место, забрать вещи.

Я. Его. Убью.

— О, конечно, — кивает мама и, потерся коробочкой, улыбается. — Эрик будет счастлив.

Мэйсон делает взмах рукой, в знак приглашения следовать за ним. Знаю, он чувствует, как взглядом, я ломаю каждую косточку и каждое ребро в его теле. Скоро это будет не только взгляд, просто дайте нам пять минут наедине.

— Трикси, подожди! — моё имя из уст Эмили, размахивающей руками и бегущей к нам, кажется таким нелепым.

Девушка, словно вечно бегает марафоны на каблуках и с таким изяществом, что это немного пугает. Ускоренная версия того, как модель шагает по подиуму.

— Я забыла отдать тебе, — говорит она, вкладывая в мою ладонь какую-то верёвочку.

Рассматриваю тонкую красную верёвочку, по центру которой пара букв. Я сразу понимаю, что это означает лучшие друзья. Господи, если бы было возможно, я бы рассмеялась. Нельзя обрести лучшего друга в течение нескольких дней и тем более того, кто тебя особо не знает. Надеюсь, при первой возможности объясню ей значение этого термина. Краем глаза улавливаю, как напрягается Мэйсон, но это до сих пор загадка для меня. Наверно, пора узнать, что за искры ненависти между ними, потому что я не хочу быть в эпицентре этого недопонимания и будущих скандалов.

— Меня зовут Эмили, — девушка протягивает тонкую кисть руки маме, которая с удивлением, но пожимает её. Я чувствую её вопросительный взгляд, и мысленно посылаю ответ, который дам ей позже. У меня начинает кружиться голова. Я серьёзно.

— Элайза, — улыбается мама.

— Вы, наверно, торопитесь, — улыбается моя лучшая подруга, непонятным взглядом, косясь в сторону Мэйсона.

— Эм, да, — соглашаюсь я, не зная, что действительно ответить.

— Мэйсон, будь осторожен, ты не один в машине. Не думаю, что Элайза и Трикси хотят хоронить себя заживо.

Умоляю, заткнись, ты роешь себе могилу. Я уже хочу сказать это, но девушка улыбается. Мне не нравится, как спина и плечи Мэйсона превращаются в камень.

— Я помогу тебе, — продолжает Эмили, забирая браслет из моих рук.

Девушка ждёт, когда я протяну руку. И я делаю это, но только для того, чтобы скорее разойтись по разным сторонам баррикад. Мама только приехала, мне плевать на их конфликты. Я пошлю на все четыре стороны каждого, если придётся. Эмили поворачивает браслет буквами на видную сторону и, улыбаясь, прощается с нами.

— Увидимся завтра, — говорит она, шагая по невидимой ковровой дорожке в образе принцессы. Нежно розовое платье облегает каждый дюйм её тела, а каблуки отстукивают ритмы по плитке. Каштановые волосы развиваются по ветру, не хватает вспышек фотокамер.

Перевожу взгляд на Мэйсона, который из-подо лба, смотрит ей вслед, и получаю новый укол ревности. Мне не нравится это, хотя в его взгляде не чувствуется желание или восхищение ею. Он молча открывает дверь и отодвигает переднее кресло, позволяя маме занять место в салоне. Парень уже хочет вернуть его назад, чтобы я заняла пассажирское, но я задерживаю движение его руки. Отрицательно качаю головой и прыгаю на место рядом с мамой.

Идеальный салон из чёрной кожи, кажется, в машине напичкано всё, что только возможно. Десятки кнопок на руле и ещё в два раза больше на панелях. Если мы сейчас не взлетим в воздух, то я буду сомневаться в том, что они вообще нужны. Честно признаться, Мэйсон очень подходит к этой машине. Его руки напрягаются, когда он стискивает руль, а белая футболка облегает мужественные предплечья. Шорты поднимаются и собираются в области бёдер. Быстро отвожу взгляд в сторону, и борюсь с собой не глазеть на него. Ушей касается едва уловимый звук двигателя, и машина плавно выезжает на дорогу.

Весь путь, Мэйсон молчит, внимательно смотря дорогу. Не могу не заметить, что он едет по правилам, идя поперёк слов Эмили. Она хотела задеть его, и если я не ошибаюсь, у неё получилось. Хотя я могу ошибаться. Я тоже не тороплюсь разговаривать с мамой и обсуждать что-то при нём. Мэйсон воспользуется случаем и легко всё возьмёт на заметку, а это последнее, чего я хочу. Проще держать его близко, но на расстоянии вытянутой руки.

Конечно, он приезжает в мотель, где я живу, чтобы забрать вещи, и когда парень покидает машину, он смотрит на меня.

— Поможешь мне?

— Хорошо, — тут же киваю, потому что сама хотела предложить. Только через мой труп он будет копаться в моей одежде и белье.

Улыбаюсь маме и говорю, что сбор не займёт много времени. Мэйсон оправдывается, что его другу временно пришлось переехать из-за ремонта, и, кажется, мама верит. Она быстро передумает, когда увидит мой чемодан или вещи. Я спешно перебираю варианты, чтобы скрыть это. Раз уж Мэйсон начал, я не могу загубить всё на середине. Это нужно было сделать с самого начала придуманной лжи.

Как только открываю дверь в номер, Мэйсон хлопает ею за нашими спинами, от неожиданности подпрыгиваю на месте и хмурюсь.

— Дай руку, — рявкает он.

— Что? — восклицаю и удивляюсь его тону.

— Дай руку, Трикси, — рычит парень.

Не совсем понимаю, что он требует, и поднимаю обе руки. Браслет, подаренный Эмили, тут же разрывается пополам, как только Мэйсон касается его. Ниточка отлетает в сторону и падает за шкаф.

— Ты не будешь его носить.

— Что за бред? — хмурюсь, хотя мне безразлично. Он как будто является клеймом, словно я принадлежу кому-то. Терпеть не могу подобное.