Разрушительница Тьмы

– Ты уверена? – настойчиво спросил принц. – Ты когда-нибудь у него спрашивала?

– Подобные вещи не должны иметь для тебя значения. Если только не думаешь, что ты мой осколок души.

Принц шумно вздохнул и замолчал.

– Я хочу им быть, – хрипло прошептал он.

Ранимость в его голосе потрясла её, и у неё не осталось выбора.

Принц Рун был слишком чувствителен, и Разрушительница Тьмы не знала, что он сделает, если поверит, будто между ними что-то есть. Она должна положить этому конец. Он должен жениться. Союз между Кабервиллом и Эмбрией не был идеальным. Будет ужасно, если оба королевства нападут на Ивасленд, но ещё оставалось время предотвратить бойню и отправить армии обеих стран внутрь Зла.

– Слишком много «если», – прошептал голос. – Если всё пойдёт не так, как ты запланировала, разве ты не станешь выбирать сторону в этой войне?

«Ничего подобного», – заверила его Разрушительница Тьмы. Она выбирала ту сторону, где будет меньше войны. А для этого принц Рун не должен вообразить, будто он осколок её души. Если бы это было так, он бы об этом знал, потому что вспомнил бы её имя. Однако ей прежде никогда не доводилось терять воспоминания быстрее, чем они появлялись. Что, если какая-то тёмная магия, крадущая её воспоминания, украла её имя из памяти осколка души?

Что, если принца точно так же ограбили?

Неважно. Ей была нужна эта армия. Она избавит его от сомнений.

– Назови моё имя. Если ты мой осколок души, ты должен знать моё имя.

Меделла. Как легко было бы прошептать его, беззвучно произнести одними губами и помочь ему. Разрушительница Тьмы мечтала, чтобы принц его произнёс.

Но молчание затянулось, и глаза принца Руна потускнели: надежда умерла.

– Прости.

Разрушительница кивнула – её лицо ничего не выражало. Она причинила ему боль, но это пройдёт.

– Не стоит извиняться.

Принц Рун отвернулся и быстро заморгал.

– Наверное, я просто хотел стать для кого-то особенным.

Стать особенным для неё? Горло Разрушительницы сжалось, но она запрятала печаль подальше и сказала:

– Я приду на твою свадьбу, принц Рун. – Она будет счастлива возможной надежде на мир, которую обещало это событие. – Но после ты должен попросить родителей дать тебе армию. Мне нужна твоя помощь.

Принц посмотрел на неё, его глаза по-прежнему блестели.

– Я их попрошу. Я попрошу их отправить солдат Кабервилла в Ворота Души вместе с тобой. Преграда восстановится, а потом мы вместе найдём способ вернуть тебе воспоминания.

Больше всего на свете дева хотела ему верить.

Глава 25 Ханна

Ханна ни за что бы в этом не призналась, но когда Надин открыла дверь комнаты, принцесса заплакала. Глаза защипало, всё вокруг стало как в тумане, и дыхание вырывалось из груди короткими всхлипами.

– Ханна? – Кажется, Надин плакала несколько дней. Её глаза покраснели и опухли, а лицо побелело, словно пепел. Она похудела, как будто не могла ничего есть.

– Надин. – Ханна стиснула руки кузины. Она была так счастлива снова увидеть её, словно частичка её сердца снова вернулась на место. – Надин, всё хорошо. Я здесь.

Мгновение спустя Надин втащила Ханну в комнату, оставив кабервилльских стражников в коридоре, где девушки тут же расположились на диванах, и Ханна, путаясь и сдавленно рыдая, принялась пересказывать Надин свою ужасную историю. Преследование, плен, демон и его чудовищные угрозы.

– Я это сделала, – прошептала Ханна, когда наконец-то оказалась наедине с человеком, который по-настоящему её любил. Она больше не могла скрывать пережитый страх. – Я отправилась в Этелни и помогла этим животным закончить их машину.

Надин погладила Ханну по волосам, жёстким и спутанным после долгих дней пути.

– Ты сделала всё, чтобы выжить, – прошептала она. – Это был единственный выбор.

Но Ханна знала, что это не совсем так. Надин бы не уступила требованиям демона. Она бы пожертвовала собой, но не дала бы Ивасленду возможность уничтожить другие королевства.

Надин не была наследной принцессой. Она не была избранницей Тулуны. Ханна переживала, что нумен оставил её, хотя пыталась запрятать свой страх подальше. Надин была хорошим человеком, но она не была необходима для осуществления мирного плана. Победу одержали бы с Надин или без неё, но только не без Ханны.

Однако Надин была нужна принцессе (а значит, и всему миру), потому что Ханна опасалась, что ей станет всё равно за судьбу мира, если её кузина умрёт.

– Меня ждёт расплата, – тихо сказала Ханна. – Абигайл Этелни без колебаний использует устройство против Эмбрии и Кабервилла.

– В таком случае нам надо придумать, как от неё защититься. Ты сказала, что забрала чертежи устройства?

– Они в моём нижнем белье. – Даже теперь Ханна чувствовала прикосновение бумаги к рёбрам.

– Хорошо. – Надин сжала её руку. – Ивасленд уверен, что выиграл эту войну, но мы найдём способ их остановить. Теперь, когда устройство закончено, они станут ленивыми и слишком самоуверенными.

Это было не похоже на Ивасленд, который видела Ханна, но в чём-то Надин была права. Абигайл праздновала фальшивую победу, в то время как Ханна готовилась к долгой игре.

– Я почти ничего не понимаю в этих чертежах, – призналась Ханна. – Мы должны найти кого-то, кто в них разбирается и сможет создать противодействующее устройство. Усилить безопасность вероятных мишеней, использовать слабые места их машины и тому подобное.

– У меня есть такие люди. – Надин слабо улыбнулась. – Я продолжала осуществлять твой план. Как и все мы. Мы трудились не покладая рук.

Ханна ей верила. Надин была самым преданным человеком на свете.

– Хорошо. Хайкрауны попросили меня написать родителям, сообщить им, что я в Цитадели Чести.

Надин кивнула.

– Хорошая идея. Полагаю, ни одно из наших писем не дошло до Солспайра. Граф Флайт, советник по внутренним делам и главный над шпионами, их перехватил. У нас нет доступа к голубям, а нашим верховым посыльным запретили что-либо доставлять в Эмбрию. Насколько я знаю, твои родители даже не знают, что ты пропала.

Конечно, они ничего не знают. Они с радостью позволили Ханне рисковать жизнью ради достижения целей Эмбрии, но даже не могли приехать на свадьбу единственной дочери. Молчание Ханны на протяжении последних нескольких дней могло вызвать у них подозрения, и к этому времени они уже могли стянуть к границе войска в ожидании двойного нападения, но не более того.