Развод: Я стала другой

Когда небо на востоке стало окрашиваться в бледно-розовые тона, раздался глухой стук в дверь. Я вздрогнула, сердце ухнуло в пятки, а по спине побежали ледяные мурашки.

Сергей молниеносно вскочил, схватил пистолет, кивнул мне, мол, «отойди в сторону», и шагнул ближе к двери.

— Кто там? — голос его прозвучал глухо, настороженно.

Мгновение тишины, от которого в ушах зазвенело, а потом:

— Это я. Открывайте.

Я узнала голос сразу. Александр Петрович! Но в каком он состоянии? Что с ним случилось?

Сергей распахнул дверь, и на пороге, едва держась на ногах, стоял он — бледный, осунувшийся, с порванной одеждой и засохшей кровью на лице.

— Они ушли? — сорвалось у меня с губ, пока я помогала ему войти.

— На время, — хрипло ответил он, опускаясь на шаткий стул. — Но это не конец. Они знают, что вы живы. И будут искать снова.

У меня закружилась голова. Это значит… что нам все равно не скрыться?

— Что нам делать? — прошептала я, чувствуя, как страх сдавливает грудь ледяными пальцами.

Александр Петрович посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом.

— Есть только один выход, — произнес он. — Вам нужно покинуть страну.

У меня задрожали руки. «Покинуть страну?!» Оставить все — дом, работу, друзей, жизнь, к которой я привыкла? Просто вычеркнуть себя отсюда, стереть, исчезнуть?

— Нет… — выдохнула я.

— У вас нет выбора, — жестко перебил он, будто предвосхищая все мои доводы. — Если вы останетесь, они найдут вас. И тогда никто уже не сможет вас защитить.

Я перевела взгляд на детей. Они спали, не ведая, что их мир рушится прямо сейчас.

Сделала глубокий вдох.

— Хорошо, — едва слышно прошептала я. — Что дальше?

Александр Петрович опустил голову, потер лицо ладонью и тихо, но твердо сказал:

— Завтра утром мы организуем вам документы и билеты. Но есть одно «условие»…

Глава 12

— Что за условие? — голос мой дрогнул, хоть я изо всех сил старалась держать себя в руках. Сердце билось так громко, что, казалось, Александр Петрович тоже его слышит. Он медлил, изучающе смотрел на меня, словно пытался понять, выдержу ли я то, что он скажет.

— Вы должны будете свидетельствовать против Дмитрия и его партнёров, — наконец произнёс он, его голос был спокоен, но от этого становилось только страшнее. — Не здесь. За границей. Мы работаем с международными правоохранительными органами, они давно следят за этой группировкой. Ваше дело — последний кусочек мозаики. Без вас всё развалится.

Я словно провалилась в пустоту. Свидетельствовать. Против Дмитрия.

В висках застучало, дыхание стало рваным. Это значило предать человека, который когда-то был всей моей жизнью, признать свою боль перед чужими людьми, навсегда связать себя с этим проклятым делом.

Но что будет, если откажусь?

— А если я не соглашусь? — голос звучал тише, чем хотелось бы.

— Тогда вы останетесь мишенью, — твёрдо ответил он, не отводя взгляда. — Они не остановятся, пока не добьются своего. Пока не заткнут вас навсегда.

Я машинально обернулась. Дети.

Максим, свернувшийся клубочком, посапывал во сне. Катя, прижав к себе потрёпанного плюшевого зайца, чуть улыбалась во сне. Они были моим смыслом, моей единственной опорой в этом мире.

Если откажусь, они пострадают. Из-за меня.

Сжала кулаки. Слёзы уже подступили к глазам, но не позволила им сорваться.

— Хорошо, — выдохнула, еле слышно, будто отдавая последнюю частичку себя. — Я сделаю это.

Александр Петрович кивнул, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Завтра утром вас вывезут в безопасное место. Там вас встретят наши люди. Вы начнёте новую жизнь.

Новая жизнь.

Но кем я в ней буду?

* * *

На следующее утро мы, наконец, покинули тот охотничий домик, который так долго был для нас временным укрытием. Сергей проводил нас до машины, которая должна была доставить нас в аэропорт. Его лицо было непроницаемым, хотя я могла почувствовать, как его взгляд пронзают тревога и усталость. Он был один из немногих, кто видел нас такими, какие мы есть, и всё же… у нас не было времени на прощания. Мы не знали, когда снова встретимся.

Обернулась и посмотрела на лес, который стал нашим убежищем, но не для нас. Мы были здесь чуждыми, скрывающимися. Я долго смотрела в его темные глубины, как в чужое, ненадежное будущее. Это место, это время… всё было переполнено невыразимой тяжестью. Ощущала, как будто я всё ещё сражалась — за свою жизнь, за будущее своих детей, за нашу безопасность. И вот, теперь мне предстояло сделать последний шаг. Бежать или сдаться… Но уже не было пути назад.

В машине, обнимая детей за руки, пыталась успокоить их. В их глазах видела столько вопросов, столько страха, но они молчали. Как часто замечала, как они стараются быть взрослее, чем есть на самом деле. Молчание, казалось, стало нашим общим языком. Мы ехали, и каждый километр, проезжая мимо знакомых и чуждых пейзажей, казался целой вечностью. Время было против нас.

Когда наконец прибыли в аэропорт, меня встретил человек в строгом костюме. Он выглядел таким важным, таким непроницаемым. Его уверенность была почти осязаемой. Он представился как Марк и сказал, что будет сопровождать нас до самого конца.

— Ваш рейс через час, — сказал он, не глядя на нас. — Постарайтесь не привлекать внимания. Это важно.

Я кивнула, но в груди всё сжалось. Не понимаю, как я могла оставаться спокойной, когда сердце колотилось, а мысли метались в панике. Нам нужно было делать всё правильно, без ошибок. Я постаралась не смотреть на людей, на толпу, на всё это — слишком много глаз. Мы прошли регистрацию, стараясь не выделяться, не привлекать ненужного внимания.

В зале ожидания почувствовала взгляд. Это были мужчины в тёмных костюмах, стоящие на углах, словно они знали, кто мы. Сразу поняла — это те, кто следит за нами, обеспечивают нашу безопасность. Всё это время, всю эту дорогу, нас никто не покидал. И я знала, что они были всегда рядом, что даже здесь, в этом чужом месте, мы были в безопасности.

— Держитесь рядом, — прошептала я детям, заставляя себя говорить спокойно. Я должна была выглядеть уверенной.

Когда наконец объявили посадку, почувствовала, как напряжение достигает своего пика. Мы быстро направились к выходу на самолет. Сели в самолёт, и когда двери закрылись, сделала глубокий вдох, впервые за долгое время почувствовав облегчение.

Через пару часов мы приземлились в маленьком европейском городе. Нас встретили люди, но их лица были холодными, профессиональными. Это была международная служба безопасности, они привели нас в безопасный дом, который должен был стать нашим временным убежищем. Это место было чуждым, но безопасным. Здесь нам предстояло ждать.

В первый день я почти не выходила из комнаты. Мысли обрушивались друг на друга, и мне не было покоя. Что будет дальше? Как я смогу свидетельствовать против Дмитрия? И что будет с моей жизнью после этого? Я будто висела на краю пропасти, не зная, что будет после того, как сделаю свой выбор.