Развод: Я стала другой

— Ты в порядке? — спрашивал он, если замечал, что я задумалась.

Простой вопрос, но в его голосе всегда было столько участия, что внутри становилось теплее. Он давал мне пространство, позволял самой решать, как далеко заходить в наших отношениях, не требовал быстрых ответов, не ожидал мгновенной отдачи. А ведь именно это и привязывало.

Дети тоже почувствовали в нём что-то своё. Особенно Артём. Сначала присматривался, как будто проверял, можно ли доверять этому большому, спокойному мужчине, а потом… потом произошло то, чего я даже не ожидала. Однажды они с Михаилом долго что-то обсуждали, сидя на полу среди разбросанных игрушек, и вдруг Артём подошёл ко мне и совершенно серьёзно сказал:

— Мам, а Миша крутой.

Это прозвучало как признание. Как клятва верности.

Я смотрела на них и не могла сдержать улыбку. Как легко, как естественно Михаил находил общий язык с моими детьми! Как будто они знали друг друга всю жизнь. Как будто он всегда был частью нашей маленькой вселенной.

Глава 20

На следующий день утро выдалось прохладным, но солнечным. Лёгкий ветерок шевелил верхушки деревьев, шуршал опавшей листвой под ногами, а воздух пах чем-то свежим, едва уловимым — словно ожиданием чего-то важного.

Михаил ждал у входа в парк, прислонившись к кованой ограде. В руках он вертел монетку, задумчиво глядя в сторону. Когда подошла ближе, он сразу улыбнулся, но взгляд был внимательный, изучающий — будто пытался понять, что у меня на душе, ещё до того, как я заговорю.

Прогулка началась молча. Только шум деревьев, чириканье птиц да редкие голоса других гуляющих. Казалось, Михаил не торопил меня, давая время собраться с мыслями. И когда наконец нашла в себе силы сказать то, что давно копилось, он остановился, повернулся ко мне и внимательно выслушал.

— Ты не должна бояться, — его голос был мягким, тёплым, будто лёгкое прикосновение. — Что бы ни случилось, я рядом. Всегда. Но если тебе нужно время, чтобы во всём разобраться, я пойму.

Эти слова обволакивали теплом, словно плед в холодный вечер. Сердце сжалось от нежности. В груди разливалось странное, щемящее чувство — что-то между страхом и надеждой.

— Я не хочу терять тебя… — голос дрогнул, едва слышный, будто боялась, что произнесённые слова сделают всё реальным. — Но вдруг я ошибаюсь? Вдруг сделаю неправильный выбор?

Михаил чуть сжал мою ладонь, тёплые пальцы уверенно обвили мои.

— Иногда выбор — это просто шаг вперёд, — сказал он, заглядывая мне в глаза. — Даже если не уверена на сто процентов. Главное — верить, что всё будет хорошо.

Он улыбнулся, и на мгновение всё вокруг стало неважным — ни прохладный ветер, ни сомнения, ни страх. Только этот момент. Только его тёплая рука в моей.

После той встречи мысли не давали покоя. Всё переворачивалось внутри, словно буря, а вопросы наползали один на другой, мешая спокойно дышать. Чего же на самом деле хочется? Правда ли, что Михаил — тот самый человек, который может принести свет и тепло? Он был добрым, заботливым, искренним. С ним рядом было спокойно. Но где-то глубоко внутри сидела заноза — страх. А вдруг это ошибка? А вдруг снова боль?

Вечер выдался тихим, почти ленивым. Кухня, чашка горячего чая, тусклый свет лампы. Казалось, можно просто раствориться в этом мгновении и ни о чём не думать. Но мысли, как назло, не отпускали.

Резкий стук в дверь заставил вздрогнуть. Сердце пропустило удар. Кто там мог быть в такой час?

На пороге стояла Анна Сергеевна. Вид у неё был уставший, но в глазах горела странная, тревожная решимость.

— Екатерина, — голос твёрдый, без колебаний. — Мне нужно поговорить. Это важно.

Тревога внутри мгновенно усилилась.

— Что случилось? — Голос предательски дрогнул.

Анна Сергеевна вошла в квартиру, прикрыв за собой дверь.

— Кто-то оставил под моей дверью записку, — сказала она, доставая сложенный лист бумаги. — Ты должна знать правду.

В груди всё сжалось. Мир вдруг замер, а воздух показался густым, тяжёлым.

— Записку? От кого?

Женщина посмотрела прямо в глаза.

— От Дмитрия.

От холода внутри перехватило дыхание.

— Но… это невозможно. Он же…

— В заключении, — кивнула Анна Сергеевна. — Да. Но у него есть связи. И он нашёл способ связаться с тобой.

Сердце забилось быстрее.

— Зачем?

Анна Сергеевна села за стол, сжала записку в руках.

— Он знает, что ты с Михаилом. И он этого не потерпит.

Руки задрожали.

— Что ты имеешь в виду?

— Он хочет разрушить это, — спокойно, но жёстко произнесла Анна Сергеевна. — Он не может смириться с тем, что проиграл.

Слова звучали, как удар за ударом.

— Но… он уже в прошлом.

— Для тебя — да. Для него — нет. Он хочет, чтобы ты сделала выбор.

Земля словно ушла из-под ног. Казалось, что стены вокруг сдвигаются, сужая пространство.

Дмитрий. Даже за решёткой он всё ещё пытался управлять моей жизнью.

* * *

Позже снова встретилась с Михаилом. Всё утро готовилась к этой встрече, прокручивала в голове, что сказать, как объяснить. Но стоило увидеть его, как мысли спутались, сердце забилось так громко, что казалось — он точно слышит. Пальцы дрожали, пока судорожно теребила край куртки.

Как начать? С чего вообще можно начать, когда внутри такой хаос? Но стоило открыть рот, как слова полились сами. Без фильтров, без попыток смягчить углы. Рассказала всё, как есть. Как боялась, как сомневалась, как пыталась угодить, забывая про себя.

Михаил слушал молча. Ни одного вопроса, ни одной перебивки. Только смотрел — внимательно, глубоко, так, будто видел не только меня, но и все страхи, боль, сомнения, что я носила внутри.

А потом вдруг обнял. Крепко, тепло, так, как обнимают только тогда, когда хотят поддержать, а не просто выполнить жест.

— Ты не должна позволять ему влиять на твои решения, — голос его звучал тихо, но уверенно. Он чуть отстранился, но не разжал объятий, продолжая держать меня так, будто боялся, что я снова закроюсь. — Твой выбор — это только твой выбор. Никто не имеет права решать за тебя.

Закрыла глаза, глубоко вдохнула. Эти слова будто растворили что-то тёмное внутри, как солнечный луч, пробившийся сквозь тяжёлые грозовые тучи. Всё вдруг стало простым и ясным.

Не хотела больше бояться. Хотела жить. Хотела быть счастливой.