Развод. Он влюбился

— Ты же сама росла в неполной семье, знаешь, каково это, когда отец где-то с кем-то, а не с матерью. И теперь вот так запросто сунулась к моему?

— Не тебе меня судить! — неожиданно зло огрызнулась она, — я, может, задолбалась слышать от тебя: папочка то, папочка се. Весь из себя такой хороший, положительный, просто батя года. А уж как маманю твою любит – просто обосраться и не жить. Ты уже в универе всем мозги вынесла своей семейкой! Кичилась этим!

— Я не кичилась. Я просто рассказывала о том, что для меня важно. Думала, что всем интересно… я же не знала, что ты...такая…, — каждое слово давалось с трудом. Мне будто песка насыпали в глаза, а рваные глотки воздуха не приносили облегчения, только жжение и боль, — вероломная.

— Бедняга, прям что ни день, то разочарование. Кстати, мамочке передавай привет. Она, конечно, та еще штучка. Все вещи на помойку пришлось отправить, — с некоторой долей восхищения произнесла Марина, — но что ни делается – все к лучшему. Алекс обещал устроить мне райский шопинг. Я бы лично ее за такой подгон отблагодарила, но, пожалуй, воздержусь.

— Это мой отец! А ты…ты просто шлюха!

— Твой отец, зато мой любовник. И в дальнейшем муж. Так что за словами следи, а то разозлишь будущую мачеху. И придется обсуждать с Алексом твое воспитание. И да, ты была права. Он замечательный, не то, что мой…козлина. Так, что спасибо за подарок, подруга.

Меня трясло. В висках бешено стучала кровь и, казалось, что еще немного и взорвусь.

— Лицо попроще сделай, Дашунь. Это же прикольно. Рожу тебе братика, будешь возиться с ним, помогать воспитывать…

Я не выдержала. Что-то внутри меня треснуло, со звоном разлетаясь на осколки и опаляя дикой яростью.

— Сука! — с этими словами я кинулась нее.

Она привыкла, что Дашенька – вафелька, мягкая дурочка, которую можно водить за нос, поэтому не ожидала, что наброшусь. Схвачу за распущенные патлы и начну со всей дури трепать из стороны в сторону.

Откуда только силы взялись! Впечатала ее в стену, в стол, так что кружки разлетелись, дергала так, что был слышен треск выдираемых волос.

— Дрянь! Тварь! Потаскуха, — протащила ее мордой по дивану, — Вали из нашей жизни. Шмара дешевая!

Она визжала, неуклюже прикрываясь руками, пыталась оттолкнуть, а в меня будто бес вселился. Я ненавидела ее так сильно, как никого и никогда прежде. Мне хотелось сделать больно, хотелось наказать ее проучить, вышвырнуть отсюда. Убила бы, наверное, к чертям собачьим, если бы вдруг рядом не раздалось:

— Даша! Отпусти ее немедленно!

А вот и отец пожаловал!

Несмотря на его приказ, я не могла отпустить. Просто не могла и все. Каждая моя клеточка, каждый мой нерв требовали отмщения и разрушения.

— Даша! — я почувствовала, как меня перехватывают поперек туловища чужие руки и буквально отрывают от земли, — Прекрати! Что ты тут устроила?

Я устроила? Я?

Мне все-таки удалось разжать пальцы.

В тот же миг, держась за свою потрепанную башку, Марина с воем отскочила в сторону:

— Она напала на меня! Я теперь буду лысой!

— Очень на это надеюсь! — выкрикнула я, брезгливо стряхивая ее волосню, которая осталась у меня в руках. Много волосни, целые пучки. Но мне казалось этого недостаточно, я бы с превеликим удовольствием вырвала ей все патлы.

— Даша! — снова прогремел отец, — а ну-ка хватит!

Я продолжала брыкаться:

— Пусти меня! Я ей сейчас покажу…

— Все! Довольно! — он встряхнул меня так сильно, что чуть язык не прищемила, — уймись!

Я замерла, тяжело дыша и хлопая глазами, а он, по-прежнему удерживая меня за плечи, обратился к Марине:

— Ты как?

— Пусть она уйдет, — хныкала подруга, забившись в угол, — я ее боюсь.

— Сама вали! Пап, скажи ей! Пусть эта проститутка катится в ту дыру, из которой выползла!

— Дарья! Хватит! — с этими словами он перехватил меня под один локоть и почему-то потащил к выходу.

Меня. Не ее.

Через несколько секунд мы уже оказались на лестничной площадке, а Марина осталась в квартире. Отец плотно прикрыл дверь, будто боялся, что я сейчас ринусь обратно и выдеру остатки волос у этой курвы.

— Почему эта тварина еще здесь? — я набросилась на него, — ты должен выкинуть ее! Пинком под жопу!

Я продолжала лютовать, а отец как-то устало сдавил пальцами переносицу. Потом тихо, но твердо произнес:

— Никто. Никого. Выкидывать не собирается. Марина останется здесь. Со мной.

Меня будто кипятком окатило. Я опешила и, с трудом хватанув ртом воздух, спросила:

— А как же мама?

— Мы с твоей мамой разводимся. Она должна была тебе это сказать.

— Она и сказала. Только я не поверила, потому что это бред!

— Это не бред, Даша. Мы разводимся.

Вокруг внезапно исчез весь кислород. Я задыхалась, а отец смотрел на меня с сожалением, но твердо:

— Возвращайся домой, Даша. Я остаюсь с Мариной.

Это неправда. Это не могло быть правдой. Не могло…

— Папа, очнись! Она же все специально подстроила. Отрабатывала на тебе маркетинговые приемы. Ловила тебя на те дурацкие фотки!

Он досадливо поморщился.

— Она не следовало рассказывать тебе об этом. Но в любом случае… тебя это не касается. Ни фотки, ни все остальное.

— Касается! Она обманула меня, притворилась подругой, а на самом деле использовала. И тебя она тоже обманывала! Или ты думаешь, что пока ты эти стремные фотки рассматривал, она сидела дома и блюла целибат? Она шлялась, пап. Я тебе могу всех ее парней показать. Хочешь? Их за последние полгода штук пять было. Я сейчас всех тебе покажу!

— Не надо мне ничего показывать, — прогремел он, перехватывая мою руку, когда я полезла в телефон, чтобы найти в соцсетях Марининых кавалеров, — мне все равно кто у нее был и когда. Я ее люблю.

Это как нож с размаху и в самое сердце. Я даже дышать перестала. Только сглотнула громко и надсадно и прохрипела:

— А маму, нет? Не любишь?

— Конечно, люблю. Как давнего друга. Я к ней очень хорошо отношусь и благодарен за прекрасные годы, которые мы провели вместе, но ты должна понимать, что благодарности недостаточно для продолжения семейной жизни. Наш брак изжил себя.

Я отказывалась верить в то, что слышала. Хотелось зажать уши ладонями и визжать, чтобы заглушить его напряженный и в тоже время уверенный голос.