Развод. Он влюбился

Думала, больно было когда увидела Алексея с голым задом на Марине? Как бы не так! Это были цветочки. А ягодки – вот они. Когда в глаза говорят, что любят другую, когда не раскаиваются, не сожалеют, и явно тяготятся твоим присутствием, мечтая поскорее сбежать к своей ненаглядной козочке.

Черт, сейчас сердце через рот выскочит и плюхнется к его ногам, окровавленным шматком мяса.

Тише, тише…

Очень мучительно дышать.

Я попыталась сесть поудобнее, так чтобы ничего не давило, но разве это возможно? Разве как-то можно справиться с таким чудовищным потоком боли.

А муж стоял напротив меня, набычившись, готовый с пеной у рта защищать себя, свое драгоценное спокойствие и свою новую любовь.

Он уже не мой. Чужой.

Ослеп, перестал чувствовать меня, иначе бы уже понял, что попросту убивает свою пока еще жену, с которой прожил столько лет, мать своего ребёнка.

Он уже закрылся, переключился на другую женщину, а я для него – прошлое.

Вот он, тот самый «коротыш» в мужских мозгах, который за считанные дни, минуты, секунды обесценивает прежнюю жизнь, переворачивает все с ног на голову. Я думала, это сказки, что так не бывает, а если и бывает, то уж с нами-то точно не случится. В итоге вон как все обернулось.

Я вдруг почувствовала себя маленькой и беззащитной девочкой, которую выгнали ночью в лютую вьюгу – холод до самых костей, ничего не видно, страшно. Хотелось разораться, разреветься, броситься на него и трясти за грудки, надавать пощечин, но вместо этого я холодно поинтересовалась:

— И что теперь, Жданов?

Он поморщился:

— Хватит называть меня по фамилии. Мне не нравится.

Мерзавец! Еще смел какие-то претензии выдвигать.

— Поверь, другие прозвища, которые крутятся у меня на языке, тебе понравятся еще меньше. Ты не ответит на мой вопрос. Что будем делать дальше?

— Лен, ты взрослая женщина. Сама все понимаешь…

— Хватит юлить и ждать, когда я облегчу тебе жизнь и все скажу сама!

Алексей надрывно вздохнул, будто все тяготы этого бренного мира лежали на его натруженных плечах и глухо сказал:

— Я хочу развестись.

Ну вот и все…

Еще неделю назад я была счастливой женщиной, у которой дом – полная чаша, любящая семья, прекрасный муж. А сегодня сидела на веранде, вцепившись пальцами в подлокотники, и пыталась не сдохнуть.

— Без проблем. Разводимся.

В его взгляде проскочил неожиданный укор:

— Ты так говоришь, будто тебе плевать.

— Мне не плевать. Но цепляться за мужика, который якобы влюбился в другую не стану и умолять тебя остаться не буду. Мне вся эта грязь не нужна.

— Почему якобы? Такое чувство, что ты мне не веришь! — проигнорировав слова о грязи, Леша тут же зашелся он в праведном возмущении, — я же тебе говорю…

— Да-да. Я помню: щемит в груди, портках и всех остальных местах. Можешь не повторять, — отмахнулась я, — Время покажет, чего стоит твоя «новая любовь».

Он снова недовольно отвернулся, помолчал некоторое время, а потом снова вернулся к неприятной теме:

— Нам нужно обсудить раздел имущества.

Я напряглась.

Да и как тут не напрячься, если никогда не думала о разводе и не имела ни брачного договора, ни плана действий в такой жуткой ситуации. Все, что у нас было, я называла «нашим» и даже помыслить не могла, что когда-то придется что-то делить.

— И что с разделом имущества?

— Я все взвесил и решил, что…

— Я забираю машину и квартиру в городе. Этот дом, — он сделал широкий жест рукой, очерчивая все, что было вокруг нас, — остается вам с Дашей.

Неожиданно, учитывая, что дом стоил раза в четыре дороже, чем наша городская однушка и машина вместе взятые.

— С чего такая щедрость?

— Это твой дом. Ты в него вложила душу и сделала таким, как он есть. Здесь выросла наша дочь. Он должен остаться у вас. Мы с Мариной пока поживем в квартире, а в будущем построим что-нибудь свое.

Я чуть было не поинтересовалась, что по этому поводу думает сама Мариночка, ведь ей бы наверняка прямо сейчас хотелось крутить жопой возле нашего бассейна, а не когда-то в необозримом будущем. К счастью, хватило мозгов вовремя прикусить язык. Не подходящий момент для сарказма и провокаций – слишком многое стояло на кону.

— Хорошо.

— По поводу бизнеса, — бойко продолжал он, воодушевленный моим мнимым спокойствием, — я думаю, справедливо будет, если каждый останется при своем.

Тут он, конечно, в выигрыше. У меня просто кафешки, у него агентство по строительству и отделке элитных коттеджей. Однако я никогда не вмешивалась в его работу. Это было детище моего мужа, которое он сам создал и поднял с нуля. Моего вклада там не было, если не считать эмоциональной поддержки.

А кому сейчас было дело до моих эмоций? Правильно, никому.

— Без проблем.

— Все остальные накопления – пополам.

— Договорились. Подавай заявление, я его подтвержу.

— Я думал ты сама это сделаешь.

— Э, нет, Жданов. Раз уж начал ломать семью, то сам и доламывай. Все сам. Я на себя брать такой груз не собираюсь.

— Лен, ну зачем ты так. Я же пытаюсь по-хорошему.

Неужели он и правда ждал, что я сейчас буду рассыпаться в благодарностях, прыгать вокруг него, говорить «какой ты молодец, все делаешь правильно»?

Неужели не понимал, что я была на грани? Едва держалась на плаву, после того что видела своими глазами и после того, как он пришел и добил словами?

— Так и я само очарование. А теперь будь добр – уйди. Я больше не хочу тебя видеть.

— Мне нужно собрать вещи…

Я усмехнулась:

— Об этом можешь не переживать. Я уже все собрала, — и пальцем указала на внушительную гору мусорных пакетов, возвышающуюся возле бачков.

Жданов проследил взглядом за моим жестом и нахмурился:

— Не смешно.

— Никаких шуток Жданов. Мариночкино тоже захвати. Оно правда немного испачкалось, — я сочувственно развела руками.

— Лена!

— Скажи спасибо, что не сожгла.

Снова укор во взгляде. Будто ждал, что я его поддержу, обниму, скажу, что все будет хорошо, а я взяла, дрянь такая, и не поддержала. Обидела бедного влюбленного мальчика.

— Всего хорошего, Жданов. Желаю счастья в новой любви, — с этими словами я кое-как поднялась с кресла и ушла в дом.

Все силы уходили на то, чтобы держать спину прямой, а голову гордо поднятой. Я не могла позволить увидеть ему свою боль. Перебьется. Я потом повою раненой волчицей, а пока буду снежной королевой, которой все ни по чем.