Реабилитация
Шрифт:
– Егор.
И черт дернул меня сделать самостоятельное движение, перепутал мне небо с землей. От удара в глазах даже звездочки заплясали, и я испугалась, что вот выключись я сейчас, не миновать мне сотрясения.
– Волкова, ну чтоб тебя!
Щукин тянул ко мне руку, но я лишь ударила по ней.
– Опара на больную ногу, увеличивает нагрузку на кость! Забыл, что ты напичкан металлом, как Росомаха?
– Сама встанешь?
Можно подумать, у меня был другой выход. Чувствуя себя семидесятилетней старухой я, держась за спину, с трудом перекатилась на четвереньки,
– Талант!
Съязвил Егор.
– А ты бы смог реанимировать человека?
Щукин скривил лицо.
– Вот и не упрекай, что я не стою на коньках.
– А я не смеюсь, между прочим. Просто, зачем бросаться на амбразуру, если не стоишь на лезвии?
– Я тебя сколько раз окликнула?
– Прости. Нога почти не болит.
Против воли, улыбаюсь, облегченно выдыхая. Это значит, что мы на правильном пути.
– Но я настолько не в форме, что даже стыдно парням на глаза попадаться.
– Егор, - на свой страх и риск упасть, беру парня за руку, и подтягиваю свое тело к его, - с твоим диагнозом, ты не должен был продвинуться дальше костылей, а сейчас ты стоишь в ледовом дворце на коньках. Если ты смог преодолеть это, то сможешь и достичь прежнего уровня! Просто верь мне.
– Можно ты будешь моим тренером?
– Можно, но с одним условием.
– С каким?
– Я твой тренер, не больше!
Парень высвобождает руку, и отъезжает в сторону, но слабо кивает головой.
– Если конечно, я раньше не угроблюсь, на этих колодках для пыток.
Щукин смеется, не смущаясь, невольно улыбаюсь и я.
– Ты сейчас выглядишь, лет на шестнадцать.
В белой шапочке и свитере с орнаментом, я действительно выгляжу очень молодо. А если учесть, что с утра не было времени накраситься, и вовсе ребенок.
Сжимаю пальцами переносицу, я вновь впутываю себя в то, что отнимет у меня кучу времени, не принося абсолютно никакой пользы, кроме галочки, что я смогу поставить на ноги еще одного пациента.
Плюс для карьеры, минус для личных чувств.
– Как думаешь, насколько продляться тренировки?
Опасный вопрос. Не престало мне врать, а правда в данном случае может покалечить, не хуже падения.
– Этого тебе никто не скажет, я ведь не Господь Бог.
– Я столько пропустил.
С горечью заметил парень.
– Я своими ушами слышала слова Макеева, что твое место в команде, ждет тебя.
– В спорте все куда сложнее, чем те же благородные желания Макеева.
– Эй! Ну, посмотри на меня, кто бы сказал, что я могу ставить взрослых мужиков на ноги? Все мы добиваемся того чего хотим, если действительно хотим этого.
– Ты здорова.
– Егор, здоровых нет. Все мы устаем, перенапрягаемся. У всех нас бывает упадок сил, болит голова. Я такой же живой организм, как и ты. Так что не жалуйся, продолжай тренировку.
Тренировка продолжалась еще на протяжении получаса, и мы оба устали до такой степени, что я не чувствовала под собой ног.
– Как первый раз на льду?
Егор расшнуровывал мои коньки, потому что у самой меня тряслись все части тела.
– Гадость редкостная.
– Я тоже устал, как
дьявол!– Нога как?
– Теперь болит.
– На сколько?
– Бала два – три.
– Это еще терпимо.
Развязав мне шнурки на обеих ногах, он принимается за свою обувь.
– Помнишь спор? Ты меня на ноги, я тебя на коньки. Так поставили же!
«Первый раз увидел её в клубе, она была немного пьяна. Проходила мимо, пританцовывая и напевая песню, кто-то её толкнул, и она упала прямо мне в объятия. Я держал её в своих руках секунд 5, потом спросил с улыбкой: «Продлевать будете?», её взгляд затуманился, и она с придыханьем прошептала «На всю жизнь, пожалуйста». Теперь на наших обручальных кольцах есть эта надпись. На всю жизнь, пожалуйста…”
Глава 29.
Я любила его и потому не могла желать ему плохого и оттого еще больше страдала.
Януш Леон Вишневский “Одиночество в Сети”
Взять под контроль Егора Щукина, было все равно, что посадить шаровую молнию на поводок. Уже спустя две недели тренировок, он уверенно держался на льду, и активно пытался участвовать в командных тренировках.
– Нет, я против.
Уверенным голосом, вещала я Макееву за чашкой кофе.
– Вам виднее, но по моему стоит дать парню шанс. Я сейчас не про тренировки, но нахождение на льду с командой, поднимает и ребятам и ему боевой дух.
– Вы в одном правы, мне виднее.
Это был один из моих основных недостатков, я не прощала любого, кто пытался выказать свое надо мной превосходство.
– Вика, простите, Виктория, я не чужой человек парням, поймите это. Я не желаю им зла и не пошел бы ни на что, способное навредить любому из них.
– Как и я.
Макеев смерил меня странным взглядом, по которому я не поняла ничего, кроме как то, что мужчина проходится по мне сканером.
– Что-то не так?
– Вы знаете, на что бы лично я променял хоккей?
Я знала только то, что мужчина тоже был травмирован, быть может, потому и воспринимал ситуацию Егора, так близко к сердцу.
Макеев постучал подушечками пальцев по кольцу.
– Я женат, и ради любимой женщины оставил бы все.
Мне не нравился этот разговор, слишком интимным он выходил. Мне приходилось тщательно подбирать слова, чтобы не возникало взаимосвязи между моими чувствами к Егору и моим профессиональным мнением.
– К чему вы ведете?
– Вика, вы не глупая девушка. И сами понимаете, какое влияние имеете на Егора. Он прислушивается к вам, так будьте для него стимулом.
– Сергей Петрович, я понимаю, что вы общаетесь с подростками долгие годы. Но я в отличие от вас живу в мире взрослых людей. Что будет, отними вы у них стимул? Они превратятся в кучку взбалмошных детей, которые будут до предела растеряны своим незнанием, что же делать. Моя цель иная, эта травма для Щукина должна принести хоть какую – то пользу! Егор должен повзрослеть. А люди, Сергей Петрович, взрослеют в одиночку.
То чего я и добивалась, наконец, мужчина увидел во мне не просто девочку, но и равного себе человека.