Red is my favourite colour

— С ума сошла?! А если это ловушка?

— Какая ловушка? Я коснусь кольца, и на меня упадёт клетка, что ли? — съязвила я скорее от нервов, чем действительно от раздражения. — Зачем оно тут?

— Думаю, это какой-то знак, — мрачно предположил Гаррет. — Очень плохо, что ты ничего не знаешь о своей семье, — он обращался ко мне. — Возможно, это всё как-то связано именно с тобой.

Это самое худшее, что я могла вообразить. Каждый день с того самого проклятья миссис Уизли я маялась и терзалась мыслью, что во всём этом замешана именно я.

Поспешила поделиться этим с ребятами, пока не стало слишком поздно, но они стали меня разуверять: каким образом связана я и мать Гаррета? Волки? И почему трупы появились в России не тогда, когда приехали мы с Себастьяном, а когда к нам присоединились ребята, в том числе и Гаррет? Всё указывало на то, что мстят именно семье Уизли. Может, Матильда была права, и это очередная охота на полукровок и тех, кто им благоволит?

Забирать кольцо не стали — мне строго-настрого запретили это делать, но оно будто тянуло к себе, звало и нашёптывало на ухо слова миссис Моррис про «оберег».

Больше в тот день не случилось ничего странного, а до отъезда ребят оставалась всего-навсего неделя. Страх и ужас цепкими острыми когтями вцепились в наши шеи: каждый ощущал свою причастность и неизбежность происходящего.

Комментарий к 30. Ничтожество

До финала осталось две главы и эпилог ? я в шоке ?

Ваши комментарии невероятно мотивируют, спасибо! ??

========== 31. Mallory ==========

Комментарий к 31. Mallory

? Юлия Савичева — Привет

? Catch Your Breath — Shame On Me

? Dyce — Race

? By Индия — Ещё хуже

? Blue October — Say It

? Cocteau Twins — Amelia

Приятного чтения ?

«Mallory» — несчастный, неудачливый (франц.)

— Мама?.. Мама, это ты? — я скулила, как побитая собака, истерично глотая душащие слёзы.

Знакомый до раздирающей боли шёпот звал меня, неистово притягивал, и я не могла ему сопротивляться.

Неразборчиво, непонятно, но так маняще.

Это вообще возможно, что я помню её голос? Знаю его с младенчества, и он до сих пор пульсирует в моей памяти?

Так зябко. Странно, ведь засыпали в сильно натопленном доме, а теперь зуб на зуб не попадает…

Ноги сводит судорогой, почему? Чёрт, да что происходит?!

— Амелия! Ты что творишь?

Встревоженный голос Себастьяна заставил раскрыть глаза: я по пояс стояла в ледяной воде, кое-где покрытой тонкой коркой льда. Всё тело онемело и отказывалось двигаться. Меня обуяла паника. Страшная, всепоглощающая, густая и липкая, как дёготь.

Не помню, как оказалась дома и отогрелась, но зато отчётливо помню, как прельщал малахитовый лес на другом берегу залива. Его загадочная чернота пленила и опьяняла. Уверена, если бы Себастьян не окликнул меня, я бы доползла до него и выяснила, что или кто меня туда звал.

Через пару дней неуёмной тяги на тот берег мы обнаружили у крыльца тонкую дорожку кровяных бусин на белоснежном снегу — она, хаотично переплетаясь с волчьими следами, тянулась до самой воды и затем обрывалась. Я была уверена на все сто, что она ведёт на противоположную сторону.

— Амелия, это чертовски странно и опасно! — увещевал меня Гаррет, пока Себастьян задумчиво молчал и только жевал губы.

— Я не смогу усидеть на месте и пойду туда: с вами или без вас! — капризно топнула ногой и подбоченилась. При одной только мысли о возможно предстоящем бое пальцы моментально нагревались, а палочка под пальто почти вибрировала и сама рвалась показать себя в действии после долгого перерыва без магии.

Договорились выйти после заката, чтобы не привлекать лишнее внимание в случае чего. Оминис что-то явно заподозрил ещё с вечера — пришлось всем четверым дать Живой Смерти, дабы не подвергать друзей ещё большей опасности. Они и так сильно рисковали, заявившись сюда.

На и без того растравленные нервы действовало гнетущее молчание: каждый из нас троих думал о том, что потеряет, если сегодняшняя ночь станет для него последней.

У меня внутри была лишь тягучая пустота, высасывающая силы и эмоции подобно Дементору. О ком я думала в минуты отчаяния, когда лес неумолимо приближался, а его мрак поглощал любую надежду на спасение, укутывая сознание одеялом тумана? Как ни странно, о своих родителях. О тех, кого я никогда не знала. Ненавидела всю свою сознательную жизнь за то, что бросили, оставили, выкинули, как безродного котёнка.

Почему я слышу её голос? Неужели каждый человек перед смертельной опасностью думает о родителях? Может, это так принято, и нет здесь никакого подвоха?

Остановились посреди песчаного берега близ тёмного-тёмного леса и стали прислушиваться к умиротворению вокруг: убаюкивающе шелестели хвойные кроны, будто нашёптывая колыбельную; плескались волны залива, приманивая к себе; глухо дышал ветер и обдавал приятным морозом разгорячённое в дороге тело.

Я стояла ближе всех к высоким заиндевелым деревьям, и оголённой кожи моей руки вдруг коснулось что-то пушистое. Я дёрнулась и застыла, оцепенев от страха: передо мной взад-вперёд расхаживал огромный волк, скалился и сверкал в темноте безумными глазами.

Услышав, как сзади зашелестела одежда, я вскинула в воздух ладонь:

— Стойте. Не трогайте его.

— Но Амели… — Себастьян подошёл слева, и я, не отрывая взгляда от волка, нервно мотнула головой.

— Не сейчас. Дайте мне время.

Я не могла понять почему, но всем своим нутром чуяла, что этот волк не так прост. Сделав шаг вперёд и убедившись, что ребята меня послушали, а животное не возмущается, опустилась на корточки и демонстративно убрала палочку за пазуху.

Через несколько бесполезных минут молчания я начала постепенно терять терпение и самообладание. Становилось невыносимо холодно, а волнение, казалось, достигло самых дальних уголков моего тела.

Именно в эту секунду перед нами, вместо волка, предстал высокий мужчина в длинном тёмном пальто. Его взъерошенная копна угольно-чёрных волос нелепой шапкой покоилась на небольшой голове.

Я поднялась на ноги и растерянно заозиралась кругом, ища ответа у Себастьяна или Гаррета, кто этот человек, но судя по их не менее ошарашенным лицам, никто из нас не был с ним знаком.