Рейд за бессмертием

— Столь велика убыль в гарнизоне, что пришлось нашу роту по зимнему морю на пароходе доставлять? — спросил командир гренадерской роты, не обратив внимания на страшный выбор капитана.

— Как же иначе, батюшка мой? — ответствовал замученный отчетами комендант. — В форте из среднего числа гарнизона в 228 солдатушек заболевало в месяц средним числом 131, а умирало, стало быть, в среднем 27. То есть заболевал каждый второй, а богу душу отдавал каждый пятый. Вот и считайте: за полгода сколько выходит?

— Когда же ждете атаки?

— Кто же знает? Уведомил меня добрый человек, но дня не назвал. Будем наготове.

— Зря генерал Раевский объявил, что привез в форты на побережье две тысячи пудов соли. С горцами, видите ли, торговать ему вздумалось. А в итоге, не торговля, а большой соблазн эту соль у нас отнять.

— Голодают в горах. Вот и ошалел горец.

— Весь гарнизон на ночь под ружье?

— Отдыхайте! К моим офицерам-пропойцам лучше носу не кажите. Сладу с ними нет. Поставлю на стены 1-ю роту черноморского линейного батальона № 5. А ваши пусть на рассвете в церкву сходят к заутрене. Говение!

Ночью капитан прошёлся вдоль банкетов. Линейцы стояли, напряженно прислушиваясь к ночным шорохам.

— Орудия заряжены? — осведомился комендант у артиллерийского офицера Румянченкова.

— Так точно! Все шесть крепостных пушек и четыре кегорновы мортирки!

— Посматривайте на ту гору! — показал рукой Папахристо, обращаясь к солдатам. — Костер увидите, немедленно меня поднимайте.

… Додоро присоединился к группе. Потекли дни ожидания. Горцы не спешили. Перемещение такой массы людей у них было поставлено из рук вон плохо. Все изменилось в ночь на 29-е февраля. Все окрестные горы мгновенно заполнились черкесами. Их было так много, что группе штабс-капитана Варваци пришлось подняться выше в горы.

— Костер будем запаливать? — уточнил Вася.

— Непременно! — не колеблясь, рубанул штабс-капитан.

— А смысл? Такой густой туман!

— Все равно! Кажется, горцы идут на штурм. Может, стрельбу поднять?

— Далеко мы поднялись. Не услышат в форте. Только черкесам выдадим свое месторасположение.

— Черт, черт, черт!

Игнашка поджег растопку и кинул на ветки. Огонь весело побежал по смолистой хвое.

— Хучь погреемся!

— С ума сошел? — рявкнул Девяткин. — Отходим к лошадям. Додоро уже извелся, наверное.

Туман сыграл и подлую, и благую роль. Костер не заметили не только в форте, но даже горцы неподалеку. Они разделились на несколько отрядов и окружали форт с трех сторон. Впереди в полной тишине шел авангард черкесов. Им нужно было взобраться на горку, преодолеть широкий, семиметровый ров с торчащими на дне рогатками, и деревянный палисад — 2.5-метровый частокол из бревен. Земляного вала у Вельяминовского форта практически не было.

Чтобы подняться из рва и на стены, атакующие несли слегка переделанные косы. Их надоумили поляки-дезертиры. На родине повстанцы активно применяли косы во время восстаний против царя. В том числе, и для штурма укреплений. Что проще зацепиться лезвием за верхушку стены и взобраться с помощью древка наверх? Белл, перед тем как сбежать, надоумил Берзега использовать активнее опыт предателей, которых не смущало, что вместе с русскими погибнут и их собратья, отданные в солдаты. Убыхский князь сообразил, что к советам поляков стоит прислушаться. В его отрядах давно нашлось место русским дезертирам. Пришло время проверить верность и тех, и других не только в артиллерийской науке.

Видимость была нулевой. Черкесы практически наощупь подобрались ко рву, а главное, к воротам, оставшись незамеченными. Лишь когда незадолго до рассвета они начали разламывать топорами деревянные створки, в крепости поднялась тревога.

Переход от предутренней тишины к выстрелам, крикам, стонам и проклятьям оказался столь мгновенным, что комендант не поверил своим ушам. Он вскочил с постели, на которую прилег одетым, так и не сумев заснуть, и с саблей в руке выбежал во двор. Обер-офицеры-линейцы из гарнизона, пьянствовавшие всю ночь для поднятия духа, задержались. На площадку перед их флигелем уже выскакивали солдаты — из церкви, из казарм. Бежали на свои места, чтобы штыками сбросить визжавших горцев. У задней стены укрепления строилась резервная 2-я рота линейцев.

Ворота долго не продержались. Одни нападающие ворвались внутрь. Другие густыми толпами лезли через ров, помогая себе польскими косами и разбрасывая рогатки. Поднялась стрельба. У ворот кипел яростный бой. Гренадеры под командой Худобашева выбили штыками ворвавшихся. Успех сопутствовал и линейцам. Они не допустили прорыва черкесов на 1-м, 2-м и 3-м бастионах.

Горцы все прибывали. Тысячи шли бесстрашно на штурм, не взирая на картечь, гранаты и залпы. Пал тяжело раненный Кызбеч и сотни его соратников. Но более чем 50-кратное преимущество нападавших медленно, но верно сказывалось на положении оборонявшихся. Прорыв случился на 4-м бастионе, самом труднодоступном из всех, а потому самом незащищенном. Резервная рота не среагировала. Командиры куда-то исчезли. Черкесы были уже в крепости и бросились грабить офицерский дом. Потом его подожгли.

— Отступаем к бастиону №3, — закричал раненый в руку Худобашев. Он был вынужден оставить ворота, чтобы избежать атаки с тыла.

Гренадеры сместились влево. Развернули вместе с артиллеристами пушки внутрь крепости и продольным огнем заставили горцев отхлынуть. Получивший новое ранение в живот, поручик уселся на барабан и с него командовал своими людьми.

2-я рота линейцев тщетно ждала приказаний, стоя под ружьем. На бастионах гибли их товарищи, а их никто не вводил в бой. Привычка тупо подчиняться приказам вынуждала их ждать непонятно кого. Ротного не было, как и коменданта. Прапорщики Цакни и Луговский были захвачены в плен на своих квартирах, не успев присоединиться к роте. Никто не знал, что Папахристо уже погиб, изрубленный горцами в тщетной попытке пробиться к пороховому погребу с горящим фитилем.

— Тикаем в блокгауз! — крикнул фельдфебель.

Солдаты посыпались с горы к укреплению азовцев на берегу[2]. Бросились спасать свои шкуры, в то время как их сослуживцы-линейцы полегли на бастионе №2, а гренадеры дорого продавали свои жизни, завалив бастион №3 своими и вражескими телами. Пять раз переходили из рук в руки орудия батареи. Уже не осталось ни одного навагинца, не получившего рану. Последних 15 побитых пулями защитников вместе с потерявшим сознание Худобашевым взяли в плен.

Линейцев из 2-й роты бегство не спасло. Долго они отбивали приступы горцев. Уже горел блокгауз, обложенный хворостом, а они все кричали:

— Умрем, братцы, но не сдадимся!

Сдались! Не выдержали пламени и дыма и побежали наружу те, кто стоял у двери. Большинство пытавшихся спастись зарубили на месте.

К трем часам бой завершился. Крепость пала.

Богатейшая добыча досталась горцам. Они принялись грабить провиантские бунты. Будет, чем накормить семью! Так увлеклись дележом добычи, что вынесли невероятное решение: похоронить прямо у крепости 150 тел, не утруждаясь их доставкой из-за дальности расстояния.

Князь Берзег не возражал. У него были новые планы. Он посматривал на пушки, прикидывая, как их доставить к Соче. Именно они станут его долей. Берегись, Навагинская крепость!

… Группа штабс-капитана Варваци пребывала в прострации.

— Что будем делать, Вашбродь? — спросил Вася, с трудом выдавливая слова.

Он сдерживался из последних сил, чтобы не заорать в полный голос: «Сцуко!» Просмотр 8-часового мега-блокбастера на историческую батальную тему опустошил его до донышка. Казалось, после картин первого штурма Ахульго его ничем не пронять. Но нет! Когда сидишь в первом ряду и без перерыва смотришь, как гибнут русские солдаты, хочешь-не хочешь возопишь!