Ричард Длинные Руки — грандпринц

До него оставалось пару шагов, когда каменные стены пещеры осветились золотым огнем. Сверху, где темнота высокого свода, медленно и красиво спускается золотокудрая женщина с распущенными волосами невесты.

Бобик раскрыл пасть и уставился на нее во все глаза, а по моему жесту торопливо сел, но все так же не сводил с нее взгляда.

Опустилась она возле умирающего величественно и парадно, хотя и несколько тяжеловато. Огромные крылья сложились на спине медленно и величаво, это не бабочка или стрекоза, у крупных экземпляров все движения исполнены царственного величия, и хотя валькирия вовсе не слон, но девушка крупная, с широкими плечами и мощной грудью. В поясе не слишком тонкая, иначе широкие бедра показались бы чудовищными, а так вполне атлетическая фигура.

Она смерила меня недружелюбным взглядом, словно я противник, наклонилась к барону и протянула руки.

— Нет!.. — крикнул я. — Не прикасайся к нему!

Она ответила холодно:

— Он мой. Я отнесу героя в Валгаллу.

— Еще рано, — отрезал я, — ему еще можно помочь!

— Уже нельзя, — ответила она.

Я ухватил ее за руку, не давая взять поверженного. Кисть у нее крепкая и достаточно толстая, почти не женская, хотя для женщины таких пропорций вполне.

Она дернула руку, но я держал крепко, задействовав все мышцы, но лицо старался держать спокойным, дескать, совсем не напрягаюсь, я вообще такой могучий.

— Смотри, — сказал я.

Наклонившись, я приложил ладонь ко лбу барона. Холодок вошел в меня и тут же растаял, в тот же миг я ощутил сильнейший удар ногой под ребра. Меня отшвырнуло на пару шагов.

Я перекатился, вскочил, но валькирия уже смотрит не на меня, а на барона. Он зашевелился, пытаясь приподняться, она приподняла его за плечи, ухватила и, чуть присев, готовилась с силой оттолкнуться от промерзлой земли, рвануться в небо…

…но остановилась, помедлила, ее пальцы разжались, и барон рухнул на спину.

Она повернулась ко мне, глаза ее полыхнули бешенством.

— Ты что сделал?

— Подлечил, — ответил я, морщась от боли. — Ты против?

— Его ждал пир в Вальгалле! — сказала она резко. — Героев туда приходит все меньше… А ты лишил дворец, возможно, последнего!

В ее голосе прозвучала такая мука и боль, что я вскрикнул протестующе:

— Как это? Героев, гибнущих за правое… или за то, что считают правым делом, будет множество!.. Ты знаешь, сколько на свете дураков? А сколько будет еще?

— Нет, — сказала она еще резче. — В Валгаллу попадают только викинги, не знающие новой веры!

— Понятно, — протянул я озадаченно, — а христиан забирают ангелы…

— Ты его лишил вечного блаженства, — прошипела она и потащила из-за плеч длинный меч. — Теперь ты умрешь за это…

Я отскочил, поспешно выдернул из ножен свой меч.

— Погоди!.. Нам не из-за чего драться!

— Теперь он проживет долгую жизнь, — заявила она люто, — и умрет дряхлым стариком в постели, не помня своего имени! Таких в Валгаллу не берут!

Я едва успел отпрыгнуть, она ринулась быстрее всех, кого я только видел, но меч я держал наготове и парировал ее удар, хотя в руках отдалось болезненной дрожью.

Она мгновенно пришла в ярость, лезвие ее сверкающего меча слепило меня, как блистающая стена из полированной стали, что обрушивается всей тяжестью.

Я ускорил себя до предела и, хрипя, отбивал бешеную атаку, чувствуя, что держусь просто чудом, никогда еще не сражался с таким бойцом… пусть не слишком умелым, все удары просты и бесхитростны, но бьет слишком часто и сильно, чувствую себя наковальней, по которой бьют молотами четверо, если не семеро.

Я держался, дважды ухитрился нанести ответные удары, а так как я вовсе не в ярости, то оба нашли цель, и всякий раз она отступала на шаг, лицо дергалось от боли, а сузившиеся глаза распахивались в непонимании.

Еще трижды я ударил прицельно и точно, последним сбил золотой наплечник. Он со звоном ударился о мерзлые камни, отпрыгнул и застрял между ними краем.

Глава 9

Ее лицо дернулось, но она преодолела боль и попыталась поднять меч для удара, однако руки не слушаются, а дыхание едва не разрывает ей грудь, как и мне, только у меня это выглядит не так эффектно.

— Ты… ты…

— Я хорош, — сумел выдавить я сипло через раскаленное горячим дыханием. — С этим я согласен. Для мужчины, конечно.

Она смотрела на меня все еще в бешенстве, что испаряется очень медленно, да и то из-за усталости только.

— Ты… великий… воин.

— Да, конечно, — прохрипел я. — Но ты, скажу честно, еще и очень умная.

— Что-о-о?

— Ты сумела выйти из рамок, — сказал я с жаром. — Если я правильно понял… Сломала стереотипы…

Она сказала все так же зло:

— Ты говоришь непонятные слова, в которых нет смысла!.. Мужчины говорят просто и ясно. Но ты…

— Но меч держу в руках, — напомнил я, — вроде бы сносно?

Она окинула меня взбешенным взглядом с головы до ног.

— Ты герой… но ты не из нашего народа! И ты отнял у меня нашего героя!

— Что, — спросил я, — все еще остались эти, как их… викинги?

Она ответила со злым шипением:

— Они будут всегда!

— Что-то я их не встречал, — ответил я быстро, — а я уж постранствовал по провинциям!

— Они могут называться иначе, — ответила она, — они могут носить другие одежды… но если остается сердце викинга, если отвага и вера в Одина, то за ними явлюсь я на поле смертной брани…

— Ну, — пробормотал я, — думаю, вера в Одина необязательна, ты и так явишься, все-таки требования со временем приходится снижать, не так ли?.. Тем более что на всех валькирий не напасешься, герои все-таки мельчают, их все меньше…

Она посмотрела на меня в упор, я увидел в ее взгляде обещание скорой смерти.

— Ты слишком, — произнесла она, почти успокоив дыхание, — много знаешь.

— Да, — согласился я, — в обычном мире за это убивают. Обычные люди. Людишки. Но великим закон не писан, они сами его пишут для других, а иногда и заставляют принимать… Мне показалось, ты такая. Разве не так?.. Скажи, сколько на свете осталось валькирий, когда викингов практически на свете уже… нет?

Она на миг побледнела, зрачки великолепных глаз расширились, словно увидела нечто ужаснувшее даже ее.

— Я… последняя.