Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
Он торопливо семенил, почти бежал рядом, стараясь поспевать за моими крупными шагами лорда и завоевателя.
— Что сообщить его величеству?
— Сами придумайте, — разрешил я. — Факты знаете, а истолкование уже ваша забота. Главное, чтобы на пользу королевству.
Мы поднялись на этаж, дальше дверь моих покоев, он остановился, спросил торопливо:
— Стол к ужину уже накрывают… вы изволите?
Я изумился:
— А как же? Поесть люблю. К тому же… прогулка только разжигает здоровый аппетит.
Он поклонился и остался на месте, а я
Через несколько минут ворвался Бобик, глаза довольные, облизывается на ходу, явно успел побывать на кухне, посмотрел на меня и с готовностью брякнулся на звериную шкуру у кровати.
— Морда, — сказал я, — жизнь хороша, верно?
Он чуть приподнял губу, посмотрел хитро и в полном блаженстве перевернулся на бок, закрыл глаза и вытянул лапы.
На морде еще оставалась улыбка, когда отворилась дверь, рослый слуга с повадками умелого воина сказал вежливо:
— Ваше высочество!.. К вам его превосходительство граф Аарбург, посол в Меции из королевства Мордант, и граф Хонштайн-Хонштайн из королевства Галли.
Через приоткрытую дверь в коридор видны их лица, тихонько шушукаются, окончательно сверяя позиции.
Я кивнул, слуга вышел, а я поднялся и прошел мимо стола, как будто только что рассматривал там карту мира и напряженно мыслил, как разом всех осчастливить и не перебить хотя бы половину так называемого населения.
Они вошли и сразу от порога раскланялись, но без сложных танцев, это не юг.
— Ваше высочество!
Я повел дланью в сторону кресел с той стороны стола.
— Садитесь, господа, чувствуйте себя так же, как и я… я ведь тоже гость. Что привело вас ко мне?..
Граф Аарбург поклонился и сказал бархатным баритоном:
— Мы очень признательны, ваше высочество, что вы нас встретили и уделяете нам время…
Я сказал любезно:
— Нет, это честь для меня. Я наслышан о вашем уме, знаниях и прочих талантах! Королевский сенешаль вообще восторгается вами. Прошу вас, присядьте и чувствуйте себя свободно. Эта нескончаемая вьюга любого сведет с ума.
Они, не сводя с меня внимательных взглядов, с вежливой предупредительностью присели в указанные кресла, именно присели, а не развалились, придворный этикет строг, а больше всего о нем пекутся послы и дипломаты.
— Спасибо, ваше высочество, — произнес граф Хонштайн-Хонштайн, — вы предельно любезны.
Я сотворил три фужера с коньяком, конечно же, лучшим, если уж на создание ординарного и марочного уходят одинаковые усилия, один бокал оставил на столе перед собой, два собственноручно подал послам.
— Прошу вас… Это хорошее средство от любой вьюги.
Вышколенные дипломаты, сразу видно, приняли из моих рук спокойно, ни один даже бровью не повел, лишь после первого глотка я увидел, как изменились лица: Аарбург шире раскрыл глаза, Хонштайн-Хонштайн
прислушался, улыбнулся уже совершенно непроизвольно и тут же сделал второй глоток.— Прекраснейшее вино, — сказал он с чувством. — Просто удивительное, никогда ничего подобного раньше…
— Это наши запасы, — сообщил я. — С юга.
Они не стали задавать бестактные вопросы, как это я вожу с собой запасы вина, дипломаты могут позволить себе любую бестактность, когда она оправданна, но сейчас не тот случай, и они лишь вежливо кивнули, тоже настолько синхронно, словно один человек в двух телах.
— Прекрасное вино, — воскликнул и Аарбург. — Просто удивительное!.. Ваше высочество, как вы понимаете, ваше появление здесь всколыхнуло всех, кто слышал о вас… и Мунтвиге.
Хонштайн-Хонштайн добавил с хитрой улыбкой:
— Особенно с того момента, как стало известно, что армии Мунтвига были рассеяны, а вы удивительно быстрым маршем провели свою армию через ряд королевств и захватили Сакрант…
— Вы мне льстите, — возразил я. — Только столицу. Впрочем, остальные города и земли мне как-то и не нужны.
Он сказал так же почтительно:
— Это было невероятно и удивительно. Все поняли, что появился новый великий полководец, который опрокидывает все старые методы ведения войн и устанавливает свои!.. И воевать против него трудно.
Граф Аарбург уточнил:
— Если вообще возможно.
Я весело посмотрел на них поверх поблескивающего края хрустального фужера.
— Если честно, то я в самом деле еще не проиграл ни одной войны. Но для вас важнее то, что и не собираюсь… проигрывать и дальше.
Они заметно напряглись, Аарбург нервно сглотнул слюну, Хонштайн-Хонштайн сказал быстро:
— Мы тоже в этом уверены. Просто хотели бы заверить вас в полнейшем миролюбии наших королевств!.. Никто из наших правителей даже не сотрудничал с Мунтвигом…
— Я слышал, — прервал я, — у вас набирают новые армии. А куда делись прежние?
Они не переглянулись, но я ощутил их мысленные сигналы, которые послали друг другу, словно быстро переговорили и выработали общий меморандум.
— Прежние забрал Мунтвиг, — ответил Аарбург и посмотрел на меня открытыми глазами. — Ваше высочество, проще было отдать ему армию, чем он возьмет и армию, и королевство!..
— Он еще потребовал денег и фураж для конницы, — добавил Хонштайн-Хонштайн, — но этим наше невольное участие в его походе и ограничилось!
Я сделал вид, что не верю, хотя вряд ли врут, именно сборностью его исполинского войска и объясняется такая неустойчивость, когда после первого же неожиданного отпора все затрещало, зашаталось, а самые смышленые начали разбегаться, не ожидая, когда рухнет все и придавит кого-то обломками.
— Ваши страны и так истощены, — заметил я, — наверняка мудрые советники рекомендуют заняться их восстановлением, а не набором новых армий.
Аарбург ответил с достоинством:
— Людей в наших королевствах хватает. Взамен одной армии всегда можно в кратчайший срок выставить две.