Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
— Что делать?
Я покачал головой.
— Просто не мешайте, я изволю как бы думать. И не такие задачи решали, и не таких медведиц уламывали…
— Медведиц?
— У меня разносторонние вкусы, — сообщил я с достоинством. — И широкие взгляды.
Он озадаченно умолк и вместе с Бобиком молча ждал, пока я напряженно всматривался в многочисленные символы, ими расписан весь пьедестал со всех сторон. Вообще-то знаки, которые считаются тайными и мистическими, на самом деле, как вижу, сплошь состоят из математических символов. И хотя я далеко не математик, вообще ненавижу что-то считать и подсчитывать, но сейчас старательно разбирался, передвигал знаки на
Барон смотрит, почти не дыша и страшась шелохнуться. Когда последний знак занял свое место, весь пьедестал звонко хрустнул, сдвинулся на месте. Вверху обозначились плиты и начали сдвигаться к центру, как черепахи, которым положили молодую капусту.
Плазменный столб нестерпимо ярко бьет в темный свод и уходит в звездные дали, но сползающиеся плиты сдавили его до тонкого луча, но и он исчез, когда плиты сомкнулись, вмялись одна в другую и, я не поверил своим глазам, срослись в единое целое, словно живые, а все символы вспыхнули зеленым огнем и моментально исчезли.
Я уже отступил на шаг и начал поворачиваться, когда сзади резко щелкнуло. Я развернулся, сразу пригибаясь и хватаясь за меч, но там пусто.
Щелкнуло снова, на этот раз в том месте, где плиты сомкнулись и перекрыли дорогу столбу плазменного света. Они снова раздвинулись чуть-чуть, наверх выдавило стекляшку, как она показалась мне, хотя это наверняка бриллиант чистейшей воды, ценный именно за некую волшебность, а не бриллиантность…
Я тупо смотрел на эту прозрачную треугольную стекляшку. Конечно, это не стекляшка, но для человека, не разбирающегося в драгоценных камнях, это то же самое, что кусок толстого стекла с ровно обрезанными и отшлифованными краями.
Барон прошептал:
— Это… и есть… оно?
— Похоже, — пробормотал я. — Похоже, это для тех безумных идиотов, что с величайшими трудностями и потерями собирают их по всему миру…
Он охнул:
— Это… не все?
— Нет, конечно, — сообщил я, — таких штук надо собрать несколько. А потом где-то на краю света, на самом-самом краю, в самой дальней пещере сложить в некий рисунок.
Он спросил жадно:
— Какой?
— Откуда я знаю, — сказал я. — Вот сложите, барон, тогда распахнутся некие секретнейшие двери… нет, с грохотом раздвинутся скалы, понятно? Именно скалы! И откроется самая тайная пещера, где хранится некая мегахрень древних…
— А… какая?
— Не знаю, — отметил я. — Но для запуска нужно будет собрать еще семь кристаллов, разбросанных по самым дальним королевствам…
Он вздрогнул, отшатнулся, когда я бросил ему кристалл. Бобик с готовностью перехватил в воздухе.
— Плюнь, — сказал я с раздражением.
Бобик послушно выплюнул прямо в барона. Бриллиант ударился о его грудь, отскочил и покатился по полу. Барон с такой поспешностью бросился подхватывать, что у меня нога дернулась от жажды ударить его в челюсть.
— Успеха, — сказал я. — Я свою задачу выполнил, а ваша, барон, только начинается.
В груди странная печаль и пустота, что я за дурак, ну почему отдал вот так просто… да еще кому?.. Такое сокровище, за которым охотятся столетиями!
Что со мной? Почему поступаю теперь так, а ведь совсем же недавно… Обожрался? Повзрослел?.. В самом деле достали эти нескончаемые пещеры, одинаковые загадки, осточертевшие руны, каббалистические знаки, фигурки зодиака и прочая примитивная хрень, столь важная для простых, в то время как впереди блистающие
перспективы строительства Царства Небесного на земле, а чертежи у меня, можно сказать, в руке?…Я потащился обратно, свою задачу тоже выполнил: распаляющий воображение столб света погас, авантюристы соседних королевств потеряют интерес, а у королей будет меньше соблазна ввести сюда войска.
Бобик идет рядом тихий и послушный, чувствует мое хреновое настроение и посматривает с недоумением: ну что тебе не так? Это же так здорово!.. Что здорово? Да все здорово! Как прекрасен этот мир, посмотри!
Сзади послышались быстрые шаги. Барон догнал и пошел рядом, на меня поглядывает с изумлением и опаской, как на странное и непонятное существо, возможно, даже не человека.
Впереди раздался грохот, земля подпрыгнула, словно норовистый конь. В полутьме с треском обрушились камни, в провал стены вышел массивный голем в полтора моих роста: голова почти без шеи сразу переходит в дико широкие плечи, глаза горят красным, рта нет, как и нижней челюсти.
Я сказал резко:
— Бобик, сидеть!
Барон заорал отважно:
— Беру на себя!..
Я не успел слова сказать, он ринулся с поднятым мечом и даже успел резко и сильно ударить в плечо у самой головы. Будь голем из жил и мяса, получил бы тяжелейшую рану, возможно — смертельную, однако меч со звоном и неприятным лязгом отскочил, барон едва удержал его в руках.
Голем небрежно махнул лапой. Барон увернулся и ударил снова. Я со своей стороны, изловчившись, пригнулся и с силой резанул чудовище лезвием по ноге под коленкой.
Он взревел от боли и ярости, развернулся с широким замахом, я поднырнул под руку и ударил еще раз. Лезвие моего меча рубит металл, хоть и с трудом, но это вообще какой-то чудовищный сплав, сверкнули, рассыпаясь во все стороны, искры, а на боку только разрез и оранжевая кровь, от которой пахнуло жаром.
Барон лез вперед и рубил изо всех сил, голем на него не обращал внимания, но в какой-то момент взглянул люто, взмахнул лапой, и тот полетел, как тряпичная кукла, к противоположной стене, где ударился о камни и сполз на пол безжизненной грудой.
Я ускорился до предела, осыпал голема ударами, но лезвие меча проникает не глубже, чем на палец, а он тоже звереет все больше, рев стал остервенелым, все-таки больно, тоже начал двигаться быстрее и бить чаще.
В какой-то момент я подпрыгнул и, ухватив меч обеими руками, обрушил самый сильный удар, на какой оказался способен, в то место, где у всех у нас проходит яремная вена или, проще говоря, сонная артерия.
Острие все-таки просекло это единственное уязвимое место. Оранжевая кровь брызнула мощной осветившей мир струей, голем страшно закричал, ухватился обеими лапами за смертельную рану, вперил в меня страшный взгляд.
Я поспешно отступил.
— Ладно-ладно, мужик… Зато видно, что ты тоже человек. Или был им…
Он шагнул ко мне, качнулся и пошел быстрыми шагами. Когда зверь ранен смертельно и все равно помрет, глупо оставаться и драться, я повернулся и побежал со всех ног в сторону выхода, а Бобик понесся рядом, тихий и послушный, хотя глаза стали багровыми, а шерсть встала дыбом.
За спиной слышались затихающие тяжелые шаги, затем грохот, от которого содрогнулись стены.
Я обернулся на бегу, огромное тело лежит вниз лицом, почти загородив весь проход. Под стеночкой протискиваться страшновато, а вдруг этот гад шевельнется и раздавит, я разбежался и, взапрыгнув на тушу, пробежался по ней, уже видя в полутьме неподвижное тело отважного барона.