Ромашка-1
Шрифт:
Оторвавшись от стены, обхожу вокруг кухонного стола и иду к холодильнику - все-таки, надо чего-нибудь пожевать, хотя на ночь, говорят, есть вредно. Дорохина немного успокаивается:
– Ладно, проехали. Давай, расскажи мне, что там дальше, про Побужецкого. Ты с Оксаной не разговаривала?
Меняю направление движения и усаживаюсь за стол напротив Светки.
– С Оксаной? А кто это?
– Я же тебе рассказывала – мы с тобой вчера организовали псевдоофис и эта девушка, Оксана, обещала каким-то образом поприжать этого вашего Побужецкого.
– Ничего не могу тут сказать,
– Тебе дневник пора завести и каждый день в него записывать, что сделала и какие планы на ближайшее будущее!
С удивлением смотрю на подругу:
– Знаешь, может быть, ты и права.
Тем более, что уже я начала писать записки невидимому Роману и получать от него ответы по утрам. Вспомнив о Ромке, сразу переключаюсь на главный, на сегодня вопрос:
– Ладно, ты мне лучше скажи, что там в больнице.
– А! Он лежит в травматологии, в тринадцатой палате.
– Ну и в каком состоянии?
– Понятия не имею. Туда не пускают.
И что мне делать с такой объемной информацией: то ли в реанимации лежит, еле дышит, то ли утром на выписку на своих двоих? Спрыгиваю с дивана:
– А ты пробовала? Ехать надо! Ты же знаешь, как для меня это важно!
***
Через сорок минут мы уже подкатываем к приемному отделению 59-ой городской больницы. Свет фар вырывает из темноты одинокие фигуры запоздалых посетителей. Выбравшись из машины, вешаю на плечо сумку и нажимаю кнопку электронного ключа, запирая двери. Дорохина торопит:
– Пошли.
– Ну, пошли, пошли, пошли…
Светка открывает тяжелую дверь, заходя первой, но тут же оглядывается:
– Машину закрыла?
– Угу.
Мы уже внутри и я прикрываю входную дверь. Дорохина уверенно ведет меня к лестнице, прихватив халаты с вешалки, и дежурная, получив купюру в кармашек, нас беззвучно пропускает. Пока поднимаемся, подруга успевает накинуть халат себе на плечи, а я так и прусь наверх, теребя его в руках, мысленно уже вся там, в палате 13... Проходим по всему коридору, мимо дверей, пока не останавливаемся возле предпоследней.
– Здесь?
– Ага.
На двери табличка «не входить», но это меня не останавливает.
– Подожди тут, на стреме!
Сердце колотится, как бешеное и я, волнуясь, застываю, делая глубокий вдох - сейчас все увижу своими глазами. Господи, хоть бы все с ним обошлось! Светлана непонимающе смотрит:
– Чего?
Чего, чего… подготовиться надо! Отсчитываю до десяти и шумно выдыхаю:
– Фу-у-у-ух…. Давай!
Дорохина нажимает ручку двери, та приоткрывается, и я стремительно врываюсь внутрь!
Палата оказывается одноместной - кровать, тумбочка, горящий ночник, стол с цветком, жалюзи на окнах мощные и задвинуты капитально. Бледный Ромка лежит на постели на спине, ровно дышит с закрытыми глазами, видимо спит. Но никаких пищащих медицинских аппаратов, капельниц и прочих страхов в палате нет и это радует. Руки – ноги, судя по всему тоже целы.
Тихонько зову Сереброва:
– Ро-о-о-м!
Молчание в ответ и полное отсутствие даже минимальных знаков, что меня слышат…
Глаза невольно наполняются
слезами, и я непроизвольно всхлипываю:– Ромочка…
Осторожно присаживаюсь рядом на стул:
– Ты меня слышишь? Ты, прости, пожалуйста, если я в чем-то виновата… Господи, родной мой… Ты пойми, рядом с тобой я только-только начала жить, по-настоящему.
Даже ресничка не дрогнет на бледном лице. Или его накачали снотворным или он вообще в коме. А врача расспросить можно будет только утром.
Пора уходить, пока не застукали…. Забрав свою сумку, брошенную на соседний стул, не отрывая взгляда от неподвижного тела, уныло отступаю к двери, а потом выхожу в коридор. Там в нетерпении топчется Светка и сразу накидывается с вопросами:
– Ну, что, там, а?
Глухо, там. Одно ясно – цел, невредим, и кажется, без сознания. Морщась, вздыхаю:
– Ничего.
Но уйти совсем, ноги не слушаются. Секунду постояв под дверью, опять открываю дверь в палату для нового захода... Остановившись в торце кровати, положив руки на металлический поручень спинки, вздыхаю:
– Ты даже не представляешь, как без тебя все плохо. И дома, и на работе…. Честно говоря, я до последнего мгновения верила, что с тобой все в порядке, и ты по ночам, каким-то образом, заглядываешь ко мне. Я даже записки стала тебе писать! Кому расскажешь, засмеют или решат, что чокнутая.
Вымученно поднимаю глаза к потолку:
– Господи! Я у мамы твоей была, посидели, с ней хорошо, только волнуется за тебя очень.
А еще рассказывает, что ты ей звонил и обещал вернуться, «когда все закончится». Наверно в себя приходил ненадолго? Дверь в палату вдруг хлопает и я, вздрогнув, оглядываюсь. От входа ко мне устремляется возмущенный мелкий дядька, в голубом халате и стетоскопом на шее. Лечащий врач, что ли?
– Так, я не понял. Девушка, а что вы здесь делаете?
Навещаю, разве не видно? Но наше со Светкой проникновение и правда незаконно и с подкупом. Не дай бог охрану позовет! Испуганно сворачиваю свидание, растерянно блея что-то невнятное:
– Э-э-э…
– Что «э»?
– Я… Невеста.
– Да хоть муж, брат или сват. Вы на часы, вообще, смотрели?
– Простите, пожалуйста, просто…
Оглядываюсь на Сереброва, увы, поддержки от него я вряд ли дождусь – он, по-прежнему, нем и неподвижен. Следующий вопрос доктора еще неприятней:
– Кто вас вообще сюда впустил?!
Черт, так и до скандала дойдет, с милицией. Смотрю сверху вниз на этого недомерка, но и уходить не решаюсь. Умоляюще смотрю на врача:
– Просто, это действительно было очень важно!
Увы, грозный эскулап, видимо чувствуя ущербность, рядом с такой высокой красивой девушкой, уже орет:
– Еще раз спрашиваю - кто вас сюда впустил?
Светку впутывать не хочу и лишь торопливо отмахиваюсь, устремляясь на выход:
– Простите, все, меня уже нет!
Но карапет в халате уже неудержим, и оттесняет меня за дверь, продолжая вопить:
– Кто вас впустил?!
Конь в пальто.
– Я, все, я ухожу… Рома, я завтра загляну!
И деру на выход.
***