Ронин
Шрифт:
— Иди, на улице жди, а то ходют тут всякие…- выставила меня за дверь местный цербер: — Сейчас спрошу…
Ирина осторожно выглянула из-за двери минут через пять, видимо, в районе славного Усолья-Сибирского родственников она не имела.
Увидев мою побитую физиономию, девушка всхлипнула, сделала шаг вперед, но, оглянувшись на окна станции, где, за стеклами белело несколько лиц.
— Я в порядке, меня врач осмотрел, сказал, что ничего серьезного. Просто я ключи от квартиры с собой не взял, дай пожалуйста. И с собаками я погуляю, вечером и утром, ты, если будешь занята, то не приезжай, я же знаю, что на дежурстве зачастую ни одной минуты лишней нет.
Ира кивнула головой, зашла в помещение,
Демон, учуяв меня через дверь, чуть не выбил дверь, за то время, что я возился с ключами, после чего вертелся вокруг меня, метя хвостом и поскуливая, как щенок, ну и Герда присоединилась к общей радости, даже пару раз лизнув мне руки. Чтобы меня не развезло, я выгулял собак, благо, что уже темнело, после чего долго отмывался в ванне, чуть не уснув там же, под действием горячей воды и чувства безопасности, после чего упал на чистую постель и спал до пяти часов утра.
Ирина вернулась с дежурства около десяти часов, когда я, сидя на кухне, допивал третью кружку кофе. Ворвавшись в квартиру, только скинув пальто, доктор начала срывать с меня одежду, после чего долго осматривала, вертя перед собой, как безвольную куклу, тыча пальцем и давя на внутренности, после чего меня долго били по здоровому плечу, молотя крепкими кулачками и вытирая ладонью, бегущие из тёмно-зеленых глаз, соленые слезы…
А потом мы просто были вместе, стараясь не потратить задаром те часы, которые оставались до начала следующего дежурства Ирины. Но все когда-то кончается. Проводив девушку на следующие «сутки», я вызвонил Виктора Брагина, который снабдил меня десятком патронов к пистолету, так как я чувствовал, что появляться в Журавлевке без оружия, мне нельзя. Разжившись патронами, мы, вместе с Брагиным доехали до конторы, из которой я, трое суток тому назад, вызывал себе «скорую помощь». Пока Виктор отвлекал сторожа, опрашивая его о событиях той ночи, я, с помощью толстой медной проволоки, вытянул из, висящей на углу здания, водосточной трубы свой пистолет «Макарова».
Зачем мне был нужен Виктор? Ну, наверное. Второй раз проезжать мимо поста ГАИ на въезде в город, имея при себе полное отсутствие документов, с пистолетом за поясом и десятком патронов — перебор даже для меня.
В деревню Журавлевка я приехал под вечер, загнал машину во двор, зашел в сарай и спрятал пистолет в тайник, где он лежал у меня при прошлом нападении на меня, открыл дверь дома…
Несчастная дворняга, подобранная мной и, не по моей вине, запертая в доме, виновато прятала взгляд, метя коротким хвостом из стороны в сторону. Несмотря на кличку Пират, в своей тюрьме он вел себя максимально прилично — навалил две кучи в одном углу и съел палку варенной колбасы, той, что я, неосмотрительно, но, крайне удачно для Пирата, оставил на подоконнике в горнице.
— Ну что ты, что ты! — почесав счастливого кобелька за ухом, показав ему, что я не сержусь, я тяжело вздохнул и приступил к каждодневным деревенским обязанностям — таскать воду, топить печь и убирать дерьмо за домашними животными.
Незваные гости появились, когда мы с псом сели ужинать, разделив на двоих банку консервированного колбасного фарша из Дании. Пират, дрожащий всем телом над миской, утробно зарычал, развернувшись мордой к входной двери, оскалив мелкие, но острые зубы.
Председатель колхоза, а это был именно он, ввалился в дом в сопровождении двух молодых парней, не здороваясь, прошел к столу и, подтянув табурет, уселся, не сводя с меня недоброго взгляда.
Встретил бы я такого типа в Городе, равнодушно прошел бы мимо, особо не обращая внимания — передо мной сидел обычный дядек лет пятидесяти, облаченный в серую турецкую дубленку
и норковую шапку.Ребята, что остались подпирать стены у двери, были одеты поскромней — потертые китайские куртки из плохой «бумажной» кожи и спортивные костюмы «под адидас», только были они пожиже, чем трое бойцов, оставшихся на болоте.
Сердце в моей груди билось часто-часто, но я старался не подавать виду — уложил пласт фарша на ломоть черного хлеба, смачно откусил примерно треть, запил крепким чаем…
Такого пренебрежения местный царек уже не выдержал.
— Ты кто есть такой? Кто тебе позволил в чужие дома вселяться? — просипел Михалыч.
— С кем разговариваю? — я снова вцепился зубами в бутерброд, больно вкусные консервы делали датчане.
— Я председатель колхоза «Двадцатый съезд ВЛКСМ» Мамаев Алексей Михайлович.
— А, так это очень хорошо, что вы ко мне зашли. Вы найдите время и до почты доберитесь и заказные письма, на ваше имя адресованные, получите, не заставляйте за вами бегать.
— Ты что городишь? Какие письма?
— Претензия, что вы препятствуете нашим клиентам в получении документов на принадлежащие им дома, мешаете им свободно распоряжаться своим наследством. Вы что думаете, что вы самый крутой прыщ в этом деревне?
— Ах ты, падла! — председатель колхоза, видимо, действительно считавший себя самым крутым, попытался отвесить мне подзатыльник, но не дотянулся, а вот я успел схватить его за ворот дубленки и прижал лицом к столу, навалившись сверху на брыкающегося мужчину, так что богатая норковая ушанка цвета «орех» покатилась по доскам пола. Два парня, подпиравшие плечами дверной проем, на мгновение замерли, очевидно, что для них это было потрясением основ, но этого мгновения мне хватило, чтобы дотянуться до валяющейся на столе вилки, надавить зубьями, измазанными в жирном колбасном фарше, прямо возле бешено вращающегося глаза председателя.
— Стоять, я ему глаз выдавлю! — выкрикнул я в самый последний момент — больше экспериментировать с побоями от деревенских бычков я не собирался.
Парни замерли в шаге от меня, председатель перестал дергаться, только матерился и сыпал угрозами, стараясь не смотреть на, дрожащие возле глазницы, тонкие алюминиевые зубцы.
— Отпусти, падла, я тебя…- шипел в бессильной ярости председатель…
— Скажи, чтобы эти вышли на улицу, и я тебя отпущу.
Мой противник замер, видимо прикидывал шансы, после чего выплюнул:
— На улице меня ждите.
Хлопнула входная дверь, заскрипели ступеньки крыльца, после чего я сразу отпустил- оттолкнул мужика от себя, уронив вилку и подхватив старый, самокованный нож, которым я открывал консервные банки и замер, следя за каждым движением, злобно пыхтящего, хозяина здешних мест.
Тот смерил меня ненавидящим взглядом, от которого я, наверное, должен был упасть замертво, плюнул на пол и шагнул в сени…
— Алексей Михайлович…
Широкая фигура с серой дубленке замерла на пороге.
— Если собираетесь красного петуха к моим домикам пустить…- вспомнил я о любимом развлечении деревенских, то не советую, я все строения в «Росгосстрахе» застраховал, на весьма приличную сумму. Так что, если что сгорит, то я еще и обогащусь, а вам ответочку пошлю, можете не сомневаться.
— Ты меня пугать вздумал?! — развернулся в мою сторону босс местной мафии.
— Предупреждаю. — я не мигая глядел на покрасневшее ухо своего собеседника, то самое, которым я его елозил по столешнице: — Мы в вашу деревню все равно беженцев завезем, хотите вы этого или не хотите, и я за эти дома свои комиссионные все равно получу. И не думайте, что с бензином и спичками только вы умеете играться. А если что со мной случится, то все документы на фирму оформлены, приедет другой, и доделает все до конца.