Рождённая на стыке веков

Мы говорили вполголоса, да нас бы и не услышали, все спали, как убитые.

– Я правда не виновата, просто работала на заводе, спокойно жила себе. И вдруг вмиг всё изменилось. А ещё… меня… надо мной… – я не смогла договорить.

– Тебя Савелий допрашивал? – спросила женщина.

Я кивнула головой.

– Понятно. Тот ещё зверь. Ничего, придёт время и на него управа найдётся. И Гоша этот… таких бы к стенке, да нет, арестовывают таких, как мы с тобой. А ты забудь обо всём, иначе, покоя тебе не будет. На вот, сними своё рваньё, надень вот это, – сказала женщина, доставая из своего узла фланелевое платье, отрезное по талии, с круглым воротником и длинными рукавами.

Как она догадалась, что произошло со мной, я не знаю, скорее всего, я была не единственной, попавшей в лапы этим извергам.

– Меня Даша зовут. Придётся привыкать к новой жизни, иначе смерть. А здесь мы – враги народа, – сказала Даша, которой на вид было лет сорок, с русыми, чуть с проседью волосами, сложенными на затылке в пучок, светлой кожей, улыбчивым лицом и добрыми, синими глазами. Я никогда таких глаз не видела.

– Тётя Даша, а Вас за что? – осторожно спросила я.

– Ну какая я тебе тётя? Это я из-за жизни такой выгляжу старше своих лет. Тебе вот сколько лет? – спросила Даша.

– Двадцать шесть, – ответила я.

– Ну… я тоже подумала, что ты старше. Мне весной только тридцать девять исполнится. Так что, называй меня без всякой тёти, а то я старухой себя чувствую, – улыбнувшись, сказала Даша.

А я поражалась, как эта женщина может ещё улыбаться, после всего, что перенесла и с восхищением на неё смотрела.

– Ладно, спать давай, утром рано нас поднимут и на работу погонят. Хорошо ещё, лес валить не заставляют, – поднимаясь, сказала Даша.

Я полезла наверх и быстро сняв с себя рваное платье, надело то, что дала мне Даша. Мягкая ткань, будто обняла моё уставшее тело. Глаза закрывались.

– И чтобы больше никогда не вздумала повторить попытку самоубийства. Жизнь у тебя одна, другой уж не будет, – посмотрев на меня снизу вверх, сказала Даша.

Уснуть в эту ночь не получалось, хотя глаза закрывались от усталости.

– Значит, Даша знает их, Савелия этого и этого зверя Гошу. Может спросить у неё? Страшно. И никому верить нельзя, – думала я.

Мысли ушли к Хадиче.

– Как она там.... эх, Хадича! Два твоих слова и что я перенесла? Ты меня в ад бросила. Сколько мне здесь мыкаться? Как она там одна? Не пропала бы, такая непрактичная, наивная, – наконец засыпая, подумала я.

Но меня разбудил крик. Кажется, я только закрыла глаза.

– Быстро встать! Чего разлеглись? Работать пора! – кричала надзирательница.

– Халида? Вставай, иначе накажут, – сказала Даша, тронув меня за плечо.

Я быстро спустилась вниз и надела старую обувку. Даша скептически посмотрела на мои кауши.

– Эээ, здесь в таких не сможешь и дня проходить. Ладно, пошли. Может нам выдадут свою одежду и обувь, – сказала Даша.

Но сразу, на работу нас не повели, в каком-то помещении, образовалась очередь из таких же, как мы. За столом сидели две женщины и что-то записывая в журнал, выдавали каждой из нас нижнее бельё, телогрейку и такие же штаны, добавляя ботинки, не спрашивая размеры. Но перед тем, как переодеться, нас обыскали, грубо раздев догола, потом приказали пройти в душевую. Вода оказалась холодной, кое-как, ёжась, женщины искупались. Полотенец не было, пришлось вытираться, кто чем мог. Наконец, одевшись и завязав на головы одинаковые платки, нас провели в так называемую столовую, похожую на барак, в который нас поселили. Казалось, отовсюду дует холодный ветер. На столах уже стояли алюминиевые тарелки и в них, что-то вроде каши, которая была уже холодной. Видимо, она подгорела, есть было тяжело, но голод подпирал. Многих после той каши просто стошнило. Я сдержалась, Даша тоже.

Потом, нас повели в цех, впрочем и он не отличался от барака. Учить не стали, велели шить. Даша постаралась сесть рядом со мной, я благодарно на неё посмотрела.

– Ну что? Начинается новая жизнь, которую мы должны выдержать, – сказала она, показывая мне, как нужно шить. Монотонная работа, особого умения и не требовала, швы, швы… к концу рабочего дня, рябило в глазах. Разрешалось вставать только по нужде. Туалет находился на улице, ряд будок с дыркой, обшитых досками. Правда в обед, все строем прошли в столовую. Так же, в тех же тарелках, на столах стояло варево из макарон и картошки. Но есть было можно.

– Даша… я спросить хотела… откуда ты их знаешь? – шёпотом спросила я, не поднимая головы от работы. Разговаривать во время работы запрещалось. У стены стояли надзирательницы, меняясь через несколько часов.

– Оттуда, откуда и ты. Они такое со мной творили, называя и шлюхой, и стервой. Хорошо пронесло, не забеременела, – так же шёпотом, ответила Даша.

При этих её словах, меня словно кипятком облили. Несмотря на жуткий холод, я покрылась потом. А вдруг меня не принесёт, что тогда? Лучше смерть, чем рожать от этих нелюдей.

– Знаешь… когда первым на мне брыкался этот изверг, Савелий, я чуть не расхохоталась. Перед глазами стояла его бородавка на переносице, покрытая волосиками и гусиная шея. И этот запах изо рта, ещё немного, я бы на него и вырвала, да нечем было. А Гоша, это ещё тот садист. Силён, бык, всё ничего бы, да изощрённые действия, больно было очень, чуть нутро моё не порвал… гад, – спокойным голосом говорила Даша.

А я вдруг всё вспомнила… и бородавку с волосами, и шею, покрытую, словно кожа гуся и этот запах… ужасный и вонючий, вызывающий отвращение и тошноту. Вспомнила действия Гоши, который всё время скалил зубы, получая удовольствие, аж кричал, правда матом. Уж на что Турсун бай был жестоким и своенравным, но с ним я чувствовала себя женщиной, хотя и была ещё совсем девчонкой.

Шли дни, я стала привыкать к новым правилам и тяжёлой работе, от которой перестаёшь чувствовать спину и пальцы. Но через месяц, я поняла, что беременна. Ночью, когда я плакала от отчаянья, проснулась Даша. Сев на лежаке, она посмотрела наверх. Не увидев меня, позвала. Нагнувшись, я посмотрела на неё.

– Спустись-ка, – попросила она.

Спустившись, я села рядом с ней, утирая руками лицо от слёз.

– И что опять случилось? Чего ночью плачешь? Дай угадаю… ты беременна? – вдруг став серьёзной, спросила Даша.

Я аж плакать перестала.

– Но… как ты узнала? – с удивлением спросила я.

– А чего тут узнавать. Месяц, как мы здесь, а вчера тебя стошнило после ужина… ну что? Месячных нет? – спросила Даша.

Опустив голову, я лишь кивнула.

– Понятно. Ребёнок, это конечно счастье, но не в таких условиях. Да и не оставят его тебе, откормишь год грудью и всё, отправят в детский дом. Потом ищи – свищи. Что делать будешь? – даже не вспомнив, от кого будет этот ребёнок, спросила Даша.