Рождённая на стыке веков

– Аааа! Ай, как больно! – вырвался у меня крик.

– Что с тобой, Халида? – стараясь поднять меня, воскликнула Даша.

– Очень больно… – простонала я.

– Ещё почти два месяца есть, неужели преждевременные роды начались? – испуганно воскликнула Даша.

– Что здесь происходит? – раздался крик надзирательницы.

Опешив, мы взглянули на неё, не зная, что ответить. Женщина подошла ближе и с удивлением посмотрела на мой живот, который я столько месяцев тщательно скрывала.

– Каналья! Да ты на сносях! Вот потаскуха! Когда же ты успела обрюхатиться, да и от кого? Здесь кроме начальника лагеря, да часовых и мужчин нет. Или… ты уже была беременна, когда пришла сюда? – вопила женщина.

– Я… меня… меня изнасиловали… я не хотела… – мямлила я, превозмогая боль.

– Вы ведь тоже женщина, у неё схватки, она может прямо здесь родить, помогите, – взмолилась Даша, поддерживая меня.

– Да я в жизни не смогла бы забеременеть от кого попало. Пусть сдыхает здесь. Что я начальнику скажу? – надзирательница была растеряна и явно помогать не хотела.

А мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое.

– Хорошо, я сама приму у неё роды. Это не так сложно, просто… чистую бы простынь и хотя бы горячую воду, – сказала Даша, подкладывая под мою голову мешок, который я выронила.

– Хорошо… ждите здесь, я сейчас вернусь. Она в любом случае родит, чего уж теперь, помогу, – ответила вдруг надзирательница, понижая голос, словно боялась, что её услышат.

Её долго не было, Даша вытирала пот с моего лица, а я терпеливо переносила жуткую боль. Наконец, железная дверь склада с шумом открылась и вошла надзирательница, держа в руках простыню. Следом шёл часовой, с ведром горячей воды в руке. Они подошли ближе.

– Давай, Лёша, помоги перенести её в укрытие, чтобы никто не увидел. Помоги им, а я присмотрю, чтобы никто не вошел, – сказала надзирательница.

Женщина была высокого роста, плотного телосложения, с грубыми, почти мужскими чертами лица, а в военной форме, ещё больше походила на мужчину.

– Пусть и он уйдёт, я не смогу при мужчине, – слабым голосом попросила я Дашу.

– Глупости не говори. Он поможет мне. Одна я не справлюсь, – ответила Даша.

Я смирилась, да и выхода другого не было. С пола я поднялась сама, с трудом передвигая ноги, я прошла за стеллажи с готовой продукцией. Лёша, со знанием дела, взял пару мешков и положил на пол, куда я и легла. Начались роды, сжимая между зубами угол платка, я терпела боль, стесняясь Лёшу, особенно, когда начинались потуги. А он спокойно смотрел, как я рожаю. Потом вынул из кармана ножницы, из другого кармана чекушку водки, открыл и облив ножницы, передал Даше, чтобы та перерезала пуповину.

– Крови много, что делать будем? – услышала я голос Лёши.

Было такое впечатление, что он принимал роды каждый день.

– Сейчас место выйдет, может крови меньше будет, – ответила Даша.

Кто родился, я не знала, да и спрашивать не хотела. Закрывались глаза, я так обессилела, что не могла шевельнуть даже пальцем.

– Давай, милая, потужься ещё раз. Халида? Не засыпай, открой глаза, слышишь? – громко сказала Даша.

Я послушно открыла глаза и сделала последнее усилие.

– Ну вот.. .молодец. Лёша? Простыню порви на части, в одну заверни ребёнка, остальные дай мне, – сказала Даша.

Лёша послушно исполнял всё, что говорила Даша. Я, видимо, ушла в глубокий сон, который нарушил плач ребёнка. Открыв глаза, я увидела, что ребёнок лежит рядом со мной, надо мной стоят Даша и надзирательница, Лёши не было.

– Она очнулась. Пусть ребёнка покормит, разорался тут, – почему-то мягким голосом, сказала надзирательница.

– Он мне не нужен, – отвернувшись от ребёнка, ответила я, поняв, что родился мальчик.

– Халида? Девочка моя, малыша покормить надо, смотри, как он плачет. А хорошенький какой! Только очень маленький. Недоношенный, надеюсь, выживет, – с сомнением сказала Даша.

– Тебе два дня отдыха, больше не смогу тебя прикрывать. И так ты скрывала свою беременность, но доложить начальству я обязана. Что скажет, не знаю. А пока, покорми ребёнка, не помер бы, – сказала надзирательница, с жалостью посмотрев и на меня, и на ребёнка.

– Спасибо. И простите меня… испугалась я очень, – произнесла я.

– Что же… если лагерь, все звери, что ли? Я тоже женщина, понимаю. Имя надо дать малышу. Как назовёшь? – спросила женщина, нагнувшись над малышом.

Она пальцем провела по нежному личику ребёнка.

– Сладенький. Что же ты родился так не вовремя, да не в том месте, а? А мамка кормить тебя не хочет, да? Вот вырасту и стану сильным и смелым, да? – сюсюкала надзирательница и я впервые увидела её скупую улыбку.

Даша посмотрела на меня и с недоумением пожала плечами.

Кажется, женщина заметила, что мы удивлены, выпрямившись, она посмотрела на нас.

– А ты молодец, не думала, что справишься. И Лёша молодец, другой бы в обморок упал, увидев роды. Ладно, пойду я. А ты, Кузнецова, иди в цех, тебе я не могу отдых дать. Пошли, – сказала надзирательница, ещё раз взглянув на малыша.

– Вечером увидимся, – шепнула Даша и быстро пошла к выходу.

Я посмотрела им в след и взглянула на ребёнка. Он потешно сунул палец в рот и с усердием сосал его, вызывая у меня улыбку.

– И что мне теперь с тобой делать, а? – пробормотала я, вглядываясь в личико малыша, стараясь понять, на кого он похож. На головке густые, чёрные волосики, чёрные глаза и очертание бровей, картошечкой носик и пухленькие губки. Я облегчённо вздохнула. Гошу и тем более Савелия, малыш совсем не напоминал. Скорее, ребёнок был похож на моего отца.