Рождённая на стыке веков

– Как что? Я не хочу этого ребёнка. Ты хоть понимаешь, кто его отец? Хотя и я не знаю, который из них, – пробормотала я растерянно.

– Можно и догадаться. Это ребёнок Гоши, Савелий стар, чтобы иметь детей, его семя давно высохло. Из последних сил барахтается на бабе, – говорила Даша.

А я, широко открыв глаза, с изумлением смотрела на неё.

– Да какая разница, кто отец? Как ты так можешь? И тот и другой нелюди, зачем мне иметь от зверя дитя? – повышая голос от негодования, возразила я.

– Тише, не шуми. Услышат. В том, что они звери, ребёнок не виноват. Ты его родишь, а не они. Подумай. Когда-нибудь ты выйдешь отсюда, одна на белом свете. А так, может найдёшь малыша, когда выйдешь отсюда. Вырастет, опорой тебе будет, – спокойным голосом говорила Даша, будто мы и не находились в таком ужасном месте.

– Убивать в утробе дитя – это грех, Аллах не простит меня. Но как подумаю… мне страшно, Даша! – уронив ей на грудь голову, сказала я, опять заплакав.

– Шшш… успокойся. Если веришь в своего Аллаха и боишься его гнева, рожай. Да и аборт здесь опасно делать, осложнения могут быть. Думаешь, здесь квалифицированные врачи есть? Вроде бабки повитухи, два урока медицинских курсов и всё. Умереть можешь, тебе это надо? – поглаживая меня по голове, тихо, убаюкивающе, говорила Даша.

Я не знала, что делать. Но уже ненавидела внутри себя этого ребёнка, представляя лицо Гоши и боясь, что ребёнок может перенять его жестокость и не дай Аллах, его черты.

– Утро вечера мудренее, давай спать ложиться, утром вставать рано, – выпуская меня из объятий, сказала Даша.

Я нехотя поднялась и полезла наверх. К удивлению, уснула тут же. Утром вспомнила, что я беременна, сердце отчаянно сжалось. Тяжело вздохнув, я спустилась на пол и стала одеваться. Весь день была, словно на иголках. После прогорклой каши, меня стошнило, надзирательница брезгливо посмотрела на меня, когда я вернулась в столовую.

– Что? Дома только колбасу ела, что от каши рвёшь? – громко спросила она.

Я молча села на место, но нас тут же подняли и погнали на работу. Тошнота не проходила, в обед всё повторилось и после ужина тоже. Ко мне подошла надзирательница.

– Ты чего это всё от еды нос воротишь, а? Ты случайно не обрюхатилась? А? Отвечай! – крикнула она при всех.

Я готова была сквозь землю провалиться, не зная, что ответить.

– Гражданка начальница? У неё несварение желудка, пройдёт, – быстро подойдя к нам, сказала Даша.

– А тебя кто спрашивает? Защитница нашлась, тоже мне. Быстро, пошли отседа! – фыркнула надзирательница.

Мы с Дашей быстро ушли.

– Так ведь я этого долго скрывать не смогу. Скоро живот расти будет. Тогда что? – спросила я Дашу.

– До родов ещё далеко, придумаем что-нибудь, – обнадёжила меня Даша.

По моим расчётам, если я всё-таки оставлю ребёнка, он должен будет родиться летом, в июле месяце, об этом я и сказала Даше.

– Летом скрыть будет невозможно, что делать, ума не приложу, – с каким-то равнодушием, сказала я.

– Ты думаешь, тут лето бывает? Ошибаешься, так… чуть потеплеет на пару недель и всё, – ответила Даша.

– Откуда ты всё знаешь, Даша? Мы же вместе приехали, – спросила я.

– Так ведь Сибирь! Чего тут знать, – ответила Даша.

Это слово я слышала впервые, наивно думая, что погода везде одинаковая.

– Не поняла… – растерянно произнесла я.

– Земля большая, Халида. Есть континенты, как Африка, даже в некоторых штатах Америки не бывает зимы, сплошное лето, жара. А тут вот, Сибирь, да такая ширь! – задумчиво ответила Даша.

– Ты прежде кем работала? Ну, пока сюда не попала? – спросила я, удивляясь, откуда она всё знает.

– Учительницей младших классов, – ответила Даша.

– Так… за что же тебя арестовали? Профессия такая хорошая, мирная, детишек учить, – спросила я, всё больше удивляясь.

– За что? Да директор у нас был… тот ещё сволочь. Приставал ко мне, так я ему и влипила пощёчину. Вот он и написал на меня донос, в отместку, так сказать. Я же при учителях его ударила, когда он незаметно ущипнул меня за… ну, за мягкое место, – улыбнувшись, ответила Даша.

– Вот гад! А муж, дети у тебя есть? – спросила я.

– Были и муж, и дочка, муж с войны не вернулся, с гражданской, дочка умерла в четыре года. От пневмонии, – рассказала Даша.

Погрустнев, я вспомнила Бахрихон опу и Мирзу.

– Похожие судьбы… – пробормотала я.

Но Даша меня не услышала, задумавшись о своём.

Шли дни, похожие один на другой, монотонно шло время. Аборт я делать побоялась, подумав, будь что будет. Наступило лето, а у меня живот на восьмом месяце беременности. Рано познав материнство, рожать я не боялась, пугали последствия. Если я очень хотела родить, когда носила Бахрома, своего второго сына, этого, я уже ненавидела в своей утробе. Решила, родится и грудь не дам, сразу перевяжу, как это когда-то сделала мне Бахрихон опа, когда первого моего ребёнка, даже не показав мне, придушили и унесли на кладбище.

Как и говорила Даша, я до последнего скрывала свою беременность, но это было не так просто. Втягивая в себя живот, я даже перевязывала его. Только схватки начались неожиданно, на сроке в семь с половиной месяцев. Правда, я могла ошибаться, но тем не менее, меня заставили поднять готовую спецодежду в мешке и отнести на склад. Даша с тревогой меня проводила. Но отпросившись в туалет, пошла за мной. Я дошла до самого склада, вдруг, внизу живота, словно что-то оборвалась. Выронив мешок, я упала на бетонный пол и схватилась за живот.