Рожденная умереть

В зеленых глазах плясали бесы. Она потянула меня за ремень на джинсах, вынуждая прижаться пахом и зашептала сладким бархатным голосом.

— Если ты сейчас это не снимешь — я их сорву, и ты уйдешь отсюда в том, что останется.

Я наклонился к ней с поцелуем, параллельно освобождаясь от остатков одежды.

— А ты хочешь, чтобы я ушел?

— Хочешь рискнуть?

Я улыбнулся и снова впился в нее губами, вжимая в кровать в огненном порыве. Я хотел ее настолько, что сводило мышцы. Стефани немного выгнулась, потеревшись об меня влажным, горячим лоном, впуская в себя. Я вошел медленно, наслаждаясь каждым мгновением близости, но когда с ее губ сорвался протяжный вожделеющий стон, я больше не смог себя сдерживать. Дыхание сбилось, сердце понеслось галопом. Овладевая ею резкими толчками, я пытался оказаться как можно глубже, желая познать ее полностью, довести до высшего удовольствия. Стефани извивалась подо мной, отзываясь на каждое прикосновение. От ее стонов мне напрочь сносило крышу. Она царапала мне спину, кусала шею и ключицы, тут же лаская нежными, как лепестки цветов, поцелуями. В пылу страсти она выгнула спину и почти закричала, после чего я почувствовал, как она пульсирует, и практически мгновенно достиг пика вслед за ней. Уткнувшись носом ей в шею, я слушал ее частое дыхание, чувствовал, как поднимается и опускается мягкая упругая грудь. Как гулко бьется сердце.

— Черт, ради такого и двух лет не жалко, — сказала Стефани, практически задыхаясь этими словами. Миниатюрное тело слегка вздрагивало от смеха.

Она слегка перевернулась и легла на бок, посмотрев мне в глаза.

— Мы, вроде, хотели поесть.

— Я что-то уже расхотел.

Я притянул ее в объятия, прижав к груди, как ребенка. Она охотно прильнула ко мне и, уткнувшись носом, глубоко втянула воздух.

— Ты пахнешь все так же. Я скучала.

— Я тоже. Ты даже не представляешь насколько. И я чертовски рад, что ты в порядке. И что ты вернулась.

Стеф подняла голову, оперевшись на локоть.

— Вот мы снова в постели. В номере отеля. Прямо как в тот день.

— Я тогда думал, что разнесу все и вся. Еще две недели торчал в этом гребаном вампирском отеле, дожидаясь тебя.

— Я знаю.

— Ты следила за мной? И не дала знак, что с тобой все в порядке?!

— Я не могла. Я не была уверена, что ты будешь в безопасности.

— Мы бы могли…

— Нет, не могли, — перебила меня Стеф.

Я вдруг начал закипать.

— К тому же я не без пользы провела это время.

Я вопросительно посмотрел на девушку.

— Путешествуя по миру, я узнала много нового о детях Ночи. Оказывается, вампиры бывают разные. Типа подвидов. В Румынии в лесах отшельником живет псих-одиночка, которому уже лет семьсот. И выглядит он так, будто выполз из фильма про Ван Хельсинга. А в Японии я познакомилась с ведьмой-оборотнем.

— С ведьмой? — переспросил я.

— Ага. Только превращается она не в волка, а в лисицу. И тоже может воздействовать на волю и разум людей. Ну и балуется с огнем.

— Интересно.

— Точно. Про призраков и прочую потустороннюю нечисть я много слышала, но сама не столкнулась. Больше всего историй такого рода в регионах, захваченных Испанией во времена колонизации Нового Света. А еще есть очень интересная легенда о том, что все мы — это изгнанные из Ада демоны. Что в день, когда разверзнутся небеса мы вернемся на службу Тьме.

— Мы?

— Дети Ночи. Монстры. Как хочешь назови. Почти во всех культурах оказались схожие истории об этом.

Я не выдержал, чтобы не подтрунить ее.

— Что, теперь жалеешь, что бросила школу?

Фарфоровое лицо скривила гримаса раздражения, и Стефани закатила глаза.

— А ты все такой же гаденыш.

— Можно подумать, тебе это не нравится.

Мы вместе посмеялись, и тут Стеф посмотрела на меня каким-то очень странным взглядом.

— Ты же понимаешь, что никто не должен знать об этом?

— О том, что ты в городе, или о том, что мы…?

— Шон, я серьезно.

— Да в чем проблема? Прошло два года. Никто не будет тебя преследовать. Тем более в истории с этими мутантами лишние руки не помешают.

— Шон, дело не только в этом.

— А в чем? Хочешь, поедем к нам. Вампиры к нам не суются, никто не узнает.

Стефани резко встала с кровати и принялась быстро одеваться. Воздух между нами внезапно потяжелел и словно наэлектризовался от повисшего напряжения. Я поднялся и притянул ее к себе за руку, вынуждая посмотреть глаза.

— В чем дело, Стеф?

— Зря я… Мне не стоило…

— В смысле «не стоило»?

Она отстранилась от меня и принялась нервно ходить взад-вперед по номеру.

— Тебе лучше уйти.

— Да конечно! После двух лет я тебя нашёл, и сейчас ты решила, что сможешь так просто отделаться от меня, ничего не объяснив?

— Я — монстр, Шон! Такого объяснения ты хочешь? — ее голос сорвался, словно она пыталась не заплакать. — Я кормилась кровью людей. Конечно, эти отбросы сомнительно называть людьми, но тем не менее. Сначала я думала, что делаю полезное дело и просто удовлетворяю свои потребности. Но кровь приносила с собой новые силы, и я поняла, что мне это нравится. В Европе меня так понесло, что местные вампиры решили выяснить, что происходит. Я могла разорвать их в шматки, но едва смогла совладать с собой. Приходилось постоянно менять место, чтобы меня не нашли по трупам, Шон! Такое объяснение не изменит твоего желания, чтобы я осталась?

Я слушал ее, раскрыв рот. До меня как будто очень туго доходило сказанное. Я пытался найти в словах девушки что-то, что указало бы на то, что она просто пытается отогнать меня от себя, чтобы не привязываться. Но зеленые глаза заблестели искаженным чувством вины.

Я подошел к Стефани и крепко прижал ее к себе. Она не шевельнулась.

— Стеф, мне плевать, что произошло в Европе. Переживи я хотя бы половину из того, что пришлось пережить тебе, мне бы точно сорвало крышу. Я не виню тебя ни в чем. Мы со всем справимся. Вместе. Поняла меня? Я тебя больше никуда не отпущу.

Она напряглась на секунду, но потом уткнулась носом мне в грудь, дав волю той стороне себя, которую, возможно, никто до этого не видел. Стефани расплакалась в моих объятиях, как ребенок.

Глава 9. Сколько не беги, а Земля все равно круглая.

— Поразительно, насколько быстро человек, ну или кто-то вроде меня, может приспособиться к условиям выживания. Когда я открыла глаза в пропитанной холодным потом одежде из-за кошмаров о чертовых Верховных, надо мной стоял старик лет шестидесяти, а может, и больше. Он промакивал мой лоб прохладным влажным полотенцем и что-то говорил, но я все еще вязла в трясине сновидений, будто в бреду. Выяснилось, что я в агонии и панике проплыла аж до «чертовых стен», и меня выловил местный егерь. Презабавный дед, если не считать проблем с речью из-за тридцати лет в одиночестве. Он отпаивал меня какими-то травами, а когда я оправилась, научил охотиться, рыбачить и всему остальному, что могло мне пригодиться, чтобы выжить в лесу, будь я человеком. Я провела там пару месяцев. Он относился ко мне, как к дочери, и я даже подумывала, что смогу остаться там…

Шон слушал меня, не перебивая, не отрывая глаз от моих пальцев, поглаживающих чашку кофе, стоящую на полированной поверхности стола. С желанием заполнить образовавшуюся пустоту в разговоре он спросил не столько ради того, чтобы услышать конкретный ответ, а просто, чтобы я продолжила. Смысл был такой же, как нажать еще раз кнопку вызова лифта, который остановился на другом этаже по пути за тобой. Но остановилась я потому, что сердце сжало от вины, и мне нужен был глоток воздуха перед тем, как продолжить. Костяшки побелели от того, насколько сильно я сжала чашку. Еще немного — и фарфор бы захрустел у меня в руках. Я подняла глаза на Шона.