Розы и Револьверы 2. Некромантка

* * *

Сипло застонав, я села, хоть это и далось мне с большим трудом.

Вместо уютной спальни – подвальная темница. Я лежала не на мягкой кровати с балдахином, а на жёстких нарах, поверх колючего пледа. Видимо, притащили тленные, когда я отключилась в пыточной «скотобойне». Ни Серого, ни Марии, ни убитого Даниэля. Но это расстраивало меньше всего.

Голод. Просто невыносимый голод! Никогда в жизни я не была ТАК голодна. Меня всю стрясло, пустой желудок вытворял кульбиты, во рту не было даже слюны, тошнило, кружилась голова. А ещё всю мою кожу стянуло так, будто бы из меня испарилась вся влага.

В этом подвале есть вода.

Я слезла с нар и дёрнула вбок задвинутую решётку, но она не поддалась. В замочной скважине не оказалось ключа, и меня как током шибануло. Они же не оставят меня здесь умирать от истощения!

Начать паниковать я не успела – ключ нашёлся на полу, недалеко от нар. Видимо, скелеты заперли меня, во избежание посягательств других заключённых, и кинули ключ, чтобы я могла выйти. Мясник же сказал, что на следующую бойню я должна прийти сытой и свежей. О да, я буду сытой! Сейчас же выпью столько воды, сколько в меня влезет, и отправлюсь на охоту.

Добиралась до заветного поворота я как сквозь туман, словно пьяная до потери памяти. В каменную чашу с водой сунула чуть ли не всю голову, долго не могла напиться и наконец ожила! Вынырнула с громким протяжным вдохом и осела на пол. В голове относительно прояснилось, туман отступил, кожа стала прежней, только сильно бледной и полупрозрачной, сквозь неё уродливо просвечивались вены.

Я не ела несколько суток. Господи боже, как же я хочу есть! Меня всю трясло, как наркомана в ломке, и чем дольше я сидела, тем сильнее это грозилось перерасти в приступ эпилептика. Я должна найти еду!

И снова туман, опять я куда-то иду и смотрю на мир как будто чужими глазами. В голове ни одной мысли, одни инстинкты. Добыть еду. Утолить голод. Убить.

«Я не убийца».

«Ты голодна. И умрёшь, если сейчас же не поешь».

«Но…»

«Еда!»

Дичайший голод прогнал остатки рассудка. Я стояла у чьей-то камеры и с рёвом пыталась дотянуться до пищи, но прутья решётки не пускали меня. Я не сдамся! Закутанная в плед хрупкая фигура стоит перед глазами смазанной картинкой, дразнит и доводит до исступления зверский аппетит и бешеную злость.

Я стала неистово дёргать решётку из стороны в сторону. Вырву с корнями, сорву с петель, выломаю каждый прут! Плевать, что сил почти нет, с каждой секундой голод провоцирует скрытые ресурсы организма, и решётка шатается всё сильнее и сильнее. Железо прутьев уже почти стало деревянным, потом резиновым и наконец пластмассовым. Появились первые вмятины.

Но скрытые ресурсы быстро исчерпались. Кости размякли, руки отнялись, а ноги подогнулись, и я упала на пол. Литры выпитой воды устроили в желудке круговорот, к горлу подступала мучительная тошнота.

И тут пища сама пришла ко мне. Я по-прежнему ничего не осознавала и не видела, кроме гущи расплывчатых пятен, но перед глазами вдруг отчётливо нарисовалась пульсирующая жила на чьей-то шее. А в следующее мгновение я уже поглощала вожделенный нектар, плотоядно вцепившись в его сосуд, как львица в пока ещё живую добычу.

Что происходит, что происходило дальше, я не знаю. Тело жило своей жизнью, разум погас, как экран севшего телефона, зато инстинкты властвовали и ликовали.

Я остервенело впивалась в шею, отстранялась и вгрызалась вновь, краем сознания слышала голос, ощущала чьи-то прикосновения, но ничто меня не волновало. Я наконец утоляла голод и получала от этого сумасбродное, безумное, запредельное удовольствие. Такое, что несколько раз со стоном содрогалась в блаженном экстазе, разливающемся по всему телу невесомой сладкой эйфорией.

Приходила в себя медленно и неохотно. Вот осознаю, что наконец-то наелась и набралась сил, вот перед глазами проясняется, и я вижу себя сидящей на полу, привалившись спиной к чему-то мягкому. А это мягкое поглаживает меня по шее и перебирает длинными пальцами по моей груди. Прислушиваюсь к своему телу и понимаю, что моя эйфория возникла не только от долгожданного пиршества… судя по тому, как мокро между ног. Сведя брови, усиленно пытаюсь вспомнить и осознаю, что во время пиршества меня откровенно ощупывали чьи-то руки, усиливая яркие впечатления от поглощения крови. И если я не ошибаюсь, их было куда больше двух.

– Не благодари, крошка, – услышала усталый голос, но не за спиной, а сбоку от себя. – В следующий раз ты нас угощаешь.

Молча осмотревшись, я увидела двух знакомых вурдалаков, ослабленно сидящих на полу по бокам от меня, а прислонялась я к белобрысому лису. У всех троих прокушены шеи. Постепенно картинка сложилась, и до меня наконец дошло, что сейчас было.

Матерная тирада вышла едва слышной, но на ноги я встала резво и твёрдо.

– Сочту за комплемент, – ухмыльнулся блондин.

– Какого хрена вы себе позволяете, утырки?! – рыкнула я.

– Мы тебя покормили, дура, – грубым громким шёпотом выплюнул мордастый брюнет.

– Своей кровью, между прочим, – так же тихо процедил лис. – А бойню сегодня никто не отменял. Знаешь, каково нам придётся, когда нас опять выкачают? Там и умереть можно.

Ругань встала у меня поперёк горла, и я совсем растерялась. С одной стороны, эти вырод… парни утолили мой голод, сделав из бешеного зверя обратно человеком, и за это им придётся поплатиться. А с другой – кто дал им право меня лапать?!

– Хорош ноздри раздувать, воды нам принеси, – ворчливо велел мордастый брюнет. – Еду нам ещё не раздали.

– Из-за тебя тут высыхаем, – без тени похабной улыбки или злорадства вторил ему лис. Стоит признать, весьма замученный на вид. – Я вообще хозяйскую внучку вчера удовлетворял, еле живой оттуда выполз. Так что шевелись давай.

Третий парень молчал, сидя чуть в стороне и отвернувшись от нас, как будто ничего не замечал вокруг.

Меня всю распирало, но всё же я вернулась к закутку с водой, наполнила два маленьких оцинкованных ведра водой и принесла вурдалакам. Лис с бугаем тут же присосались и осушили до дна, третий даже головы не повернул. А когда те двое допили, молча встал, забрал у них пустые вёдра и, чуть шатаясь, поплёлся по коридору, в ту же сторону, откуда пришла я. И тут я сообразила, что ни разу не слышала его голоса. Неужели ему отрезали язык?

– Забудь о нём, он у нас для массовки, – сказал блондин, бесцеремонно вытирая рот предплечьем.

– Будем считать, я вас поблагодарила, – отозвалась я. – Ещё раз руки распустите – оторву и в жопы запихаю, ясно?

– Не ори! Язык лишний отрастила? – шикнул мордастый, поднявшись на ноги, и кивнул вслед ушедшему товарищу, чем подтвердил мою страшную догадку.

– Не особо ты возражала, кончая каждые три секунды, – нагло ухмыльнулась белобрысая сволочь.

Он всё сидел на полу, вытянув одну ногу, вторую согнув в колене и уперев в неё локоть. Даже глядя на меня снизу вверх своими колкими раскосыми глазами, он как будто бы смотрел свысока.