Рубиновый лес. Дилогия

– Сол! – повторила я, когда он спрыгнул перед нами с колодца и отряхнулся.

Прошло всего несколько часов, как мы расстались, но он накрыл ладонью мой затылок и притянул меня к себе так, будто это были не часы, а дни или недели. Не смея противиться разгневанному дракону, я уткнулась ему в шею носом, с упоением слушая низкое грудное урчание, вырвавшееся у Соляриса от радости, которое он, однако, тут же смущённо проглотил, заметив любопытное личико Тесеи.

– Башку Сильтану оторву, – сказал Сол шёпотом, ласково очертив когтем порез на моей щеке. Затем он отодвинул нас с Тесеей в сторону и медленно, почти лениво подошёл к Дагаз вплотную. – А ты сгинь, дщерь волчья. Мы Совиным Принцем призваны, дело важное исполняем во имя того же рода, который мать твоя благословила. Потому либо помогай, либо уйди с дороги.

– Здесь чешуя твоя не более, чем побрякушка драгоценная, ветер, так что не пытайся меня сдуть. – Дагаз сложила костлявые руки, увенчанные бусами, на рогатом навершии своего посоха, но, как бы нахально на Соляриса ни зубоскалила, назад всё-таки попятилась. – Я уже сказала Бродяжке: без волчицы или без меня вы на Кристальный пик не попадёте. А плата моя повыше будет, чем у зверья цепного.

– Значит, знаешь о Кристальном пике? А где находится он, знаешь?

– Как же не знать такого!

– Чего в обмен на сопровождение хочешь? – спросил Солярис в лоб.

– Головы тех двоих, что вот-вот придут следом за вами. Мне на посох они в самый раз! В Аметистовом саду, через который путь к пику пролегает, нынче темнее тёмного, а дорогу себе освещать как-то нужно. Свечи же в их глазницах ярко гореть будут!

Лицо Соляриса вытянулось. Лишь благодаря замечанию вёльвы он успел дёрнуть нас троих подальше от колодца, а уже в следующую секунду на то же место, где мы стояли, приземлились две кряхтящие фигуры. Они свалились друг на друга, как мешки с картошкой, и в облаке поднятой пыли не сразу удалось разглядеть, кто есть кто.

– Б-б… Б-братик! – воскликнула Тесея, тут же узнав его по несусветной брани.

– Слезь с меня! – пророкотал Кочевник, брыкаясь под весом Мелихор в кольцах её хвоста, крепко обмотавшегося вокруг. Вес этот, несмотря на хрупкое телосложение Мелихор, превосходил вес трёх взрослых мужчин, отчего даже Солярис когда-то не мог скинуть её с себя.

– Да подожди ты, дай в себя приду! Драконы по небу должны летать, а не по колодцам. Что это, Огонь мира сего, вообще было?! Богам, чтобы в мир людской попасть, тоже залезать в колодец нужно? Тогда понятно, почему они не появляются. Я бы на их месте вообще из дома не выходила!

Солярис стыдливо отвернулся, не выдержав смотреть на то, как его сестра и Кочевник валяют друг друга в траве. Я же улыбнулась: по крайней мере, теперь они тоже были здесь, вдобавок здоровые и невредимые, судя по тому, что первое, чем они занялись, оказавшись в божественном краю, – это снова начали ссориться.

– Хм, а головы у них и впрямь что надо, – заметил Солярис вдруг, и я вспыхнула, толкнула его в бок. – Ну а что? Обе уже пустые, даже выскребать ничего не надо, только сунь свечку – и готово. Будут светить на все четыре стороны на много лиг вперёд! Именно поэтому такие головы нам самим нужны, так что извиняй, дщерь волчья, но закатай губу обратно. Не дождёшься ты от нас даров.

– Эво как! – Дагаз хрюкнула и смачно сплюнула на землю прямо Солярису в ноги. – Ну и плутайте здесь тогда до скончания веков, пока мир ваш не пожрёт то, от чего вы его спасать сюда пришли.

– А чего плутать-то? Мы просто пойдём по волчьему следу. Ты ведь сама сказала, что та волчица не напасть хотела, а отвести нас куда-то. Вот «куда-то» и придём, а там посмотрим, – сказала я, опустив глаза на дорожу из лап, обходящую колодец и тянущуюся вниз по косогору. Лапы у призвавшего нас зверя, чей вой сотряс целых два мира, были такими громадными, что было невозможно ни затоптать их, ни потерять. Там же, где рос высокий тмин, волчица успела сломать его так, что практически проложила нам узкую тропу через все поля.

– Волчица? – переспросил Солярис шёпотом, и я в двух словах изложила ему, как дело было, на что Сол побледнел пуще прежнего и наверняка захотел убить Сильтана ещё сильнее.

Лицо Дагаз же скуксилось и растеряло злое ехидство. Этим она и подтвердила мою догадку, что план с волчьим следом – лучший из тех, что мы могли придумать. Да и Тесея, вырвавшись из рук поднявшегося Кочевника, оправляющего рубаху, вдруг ткнула веретеном в ту же сторону, куда тянулся след:

– В-вой!

– Ты всё ещё слышишь его? – удивилась я, и она радостно кивнула.

– Вот же мерзавка, – фыркнула Дагаз не то на меня, не то на Тесею. Наверное, поняла, что использовать сейд, дабы замести следы, тоже бесполезно – всё равно верный путь отыщем.

Кочевник словно только тогда Дагаз заметил. Встрепенулся и без промедлений схватился за талиесинский топор, выдернув тот из-за пояса.

– Чё ты там о моей сестре вякнула, а, бабка?.. О! – Опустив топор обратно, Кочевник потёр глаза другой рукой, размазывая красный крест на лице, и так порядком поплывший от пота. – Мне мерещится? Надо же, Хагалаз в сиде!

– Я не Хагалаз! Слепой, что ли?! Мы даже не похожи! – завопила Дагаз в ответ, и Кочевник поскрёб пальцами подбородок, явно готовый с этим поспорить. – Вот бестолочи! Да даже если вы будете следовать волчьему пути, всё равно через сады аметистовые не пройдёте. Ро их сторожат, не пропустят чужаков. Живые вы, головы-то не светятся!

– Ро? – переспросил Кочевник.

– Головы не светятся? – Мелихор постучала себя указательным пальцем по виску, проверяя. – Хм, и впрямь. Как странно. Подождите, а разве они должны светиться?

– Тьфу ты!

Дагаз махнула на нас рукой, видимо решив, что с дураков взятки гладки, и побрела прочь, опираясь на свой посох, хотя не хромала. Ворон её пронзительно каркнул напоследок и пересел на плече хозяйки задом наперёд, так, чтобы по-прежнему видеть нас и буравить жёлтым глазом издали. Кажется, Дагаз говорила с ним: ветер донёс до нас её бормотание, напоминающее песенный мотив, звучащее точно проклятия.

«Я буду ждать тебя на Кристальном пике, у Аметистовых садов, где гниёт любовь богов среди цветов…»

Я облокотилась рукой о колодец, проходясь пальцами по граням камней, вовсе не таким острым, как у колодца на той стороне, от которого на коленях остались синяки и ссадины. Прикосновение к божественному миру, похожему на сон, пробудило воспоминания. Но те же ли сады имел в виду Совиный Принц, которые упоминала Дагаз? Туда ли нам надо? Если да, то всё складывалось слишком хорошо. Слишком… просто. А разве что-то может быть просто, когда речь заходит о конце света и богах? В чём же тут подвох?