Рубиновый лес. Дилогия

– Не слушай Сильтана, – сказала мне Альта, заботливо накладывая в мою тарелку ещё говядины в бульоне, хотя я не доела предыдущую порцию. – Солярис никогда не был невыносимым. Наоборот… Он был таким стеснительным и кротким, что даже из скорлупы выбираться не хотел!

– Мама, пожалуйста… – простонал Солярис. Кажется, если бы он знал, что вместо Сильтана слово возьмёт Альта, то не стал бы затыкать брата. Я же молча восторжествовала: узнать о прошлом Соляриса из первых уст, когда он сам столько лет ограничивался лишь сухими «да» и «нет», было всё равно что обучиться сокровенному ритуалу сейда!

– Он ведь говорил, что вылупился в разгар Рока Солнца? – продолжила Альта, делая глоток тамариндового сока, кисло-сладкий вкус которого напоминал забродившее яблоко, а мякоть прилипала к зубам. – Ох, вот это был праздник! Именно поэтому мы так его и назвали – в честь того, что подарило нам долгожданного сына. Солярис – невероятно поздний голубчик! К тому моменту, как он созрел увидеть этот свет, его братья уже вовсю рассекали небо. Почти четыреста лет нежился в скорлупе и даже не думал вылезать… Я всерьёз начала беспокоиться, не окаменел ли он там, – захихикала она.

– Мама! – вспыхнул Сол снова, и я впервые увидела, чтобы он был того же цвета, что и кровавый янтарь в Рубиновом лесу.

– Здесь нечего стыдиться, Солярис! Рождение любой жизни – это таинство, а рождение драконов ещё более редкий, а оттого ценный дар, – улыбнулась Альта. – В ваших книгах написано, что наши женщины могут откладывать яйца только раз в пятьсот-шестьсот лет? И никогда не знаешь, сколько яиц будет в кладке на этот раз – одно или десять. Иногда из одного яйца и вовсе вылупляются сразу два идентичных детёныша, как мои мальчики Велиал и Осилиал, которые сейчас странствуют далеко отсюда.

– Кстати… Говорят, именно поэтому союз дракона с человеком бесплоден, – внёс свою лепту Сильтан, потянувшись к горке фиников, и несмотря на то, сколь неуместен был переход к этой теме, я учтиво сделала вид, что не заметила в этом провокации. – Драконицы даже забеременеть не могут от человека-мужчины, а вот человеческую женщину яйцо просто-таки разрывает на части! Слышал, один из Старших некогда пытался зачать с принцессой людей, так её кишки потом неделю со стен соскребали. Было что-то вроде фонтана. – И, набив мясом рот, он задёргал в воздухе сальными пальцами. Моё воображение невольно дорисовало те брызги крови, что Сильтан пытался изобразить, и, как бы я ни старалась сохранить хладнокровие, к горлу подкатил ком.

– Яйцо формируется прямо в… женской утробе? – уточнила я, сглотнув. Это объясняло, почему никто из людей никогда не встречал полукровок, несмотря на грязные и унизительные сплетни, ходящие вокруг женщин, деливших ложе с драконами. Это же объясняло и то, почему весталка так стыдливо прикрывалась платком, когда я в детстве спросила её, а «нельзя ли примирить людей и драконов, поженив их, чтобы родился общий ребёночек».

– Похоже на то, – пожал плечами Сильтан. – То, что оно формируется, не такая уж проблема, а вот то, как оно потом выходит наружу…

– Сильтан, достаточно. Я вовсе не к этому заговорила о рождении! Ты чего есть перестала, милая? – заботливо осведомилась Альта, как назло придвинув ко мне горшочек с говядиной. – Тебе не понравилось? Мы думали, люди такое любят…

– Действительно! Что не так, Руби? – саркастично воскликнул Сол, пародируя голос матери. – Разговор о яйцах и мучительной смерти ведь так разжигает аппетит!

Он всплеснул руками и едва не вывернул миску с кашей на Мелихор, уже вовсю уничтожающую сахарный тростник. Её все эти разговоры мало заботили, как и Кочевника, вылизывающего уже третью по счёту миску.

– Госпожа, – снова необычайно весело подал голос Сильтан и потянулся ко мне через стол. Его солнечные волосы всколыхнулись, выбиваясь из золотых заколок на висках. – А ты знала, что…

– Хватит! – рявкнул Сол так резко, что даже я вздрогнула, а Альта снова взмахнула шипастым хвостом и недовольно сощурилась. – Думаешь, никто не понимает, что ты делаешь?!

– А что я делаю? – захлопал Сильтан глазами, изображая невинность так хорошо, что даже я почти ему поверила. – Ты что, ревнуешь, ма’рьят? Я просто пытаюсь развлечь нашу гостью. Рубин для меня то же самое, что маленькая сестрёнка! Ей ведь всего… сколько? Лет двадцать? Драконы в этом возрасте ещё даже летают косо! Думать о ней в ином ключе было бы просто омерзительно, ты так не считаешь?

Как и ожидал (точнее, надеялся) Сильтан, терпение Соляриса лопнуло. Его стул со скрипом отлетел, когда он встал. Сильтан же остался сидеть в той же расслабленной позе с раскинутыми руками и скрещёнными ногами, даже сейчас умудряясь смотреть на младшего брата сверху вниз. И именно в этот момент я вдруг поймала себя на мысли, что, пускай семья Сола не может обойтись без ругани и часа, но это всё-таки семья. Общий дом, общий ужин, одни глаза и волосы, одно упрямство, одна кровь. Даже их скандалы заставляли меня не переживать и злиться, а улыбаться и тоскливо перебирать пальцами абрикосовый муар. Такое же чувство я испытывала, глядя на Ллеу и Матти, – какая бы пропасть ни разверзлась между ними с годами, они всегда будут друг у друга.

А я всегда буду одна.

– Тебе повезло, Солярис, – произнесла я, решив положить конец ссоре, и гомон спорящих драконов, к которым в какой-то момент подключился даже Кочевник, резко улёгся. – У тебя замечательные родные!

Я говорила это от всего сердца, не позволяя ноющей боли в подреберье осквернить мой счастливый тон. Тем не менее Солярис всё равно сел обратно на поднятый стул с таким видом, будто я упрекнула его. Сильтан тоже притих и, кажется, даже прозрел ненадолго. Подперев одной рукой подбородок, второй он принялся крутить в бронзовых когтях свою серьгу, дёргая застёжку. Альта, оглядев воцарившийся порядок, улыбнулась и облегчённо обмякла – даже её хвост упал на пол, словно решил вздремнуть. Только Вельгар никак не отреагировал – ни на конфликт двух братьев, ни на мои слова.

– Ну вот. – Кочевник был единственным, кто испустил разочарованный вздох, швырнув в миску обглоданные говяжьи рёбра. – Как всегда, испортила мордобой!

– А у тебя есть братья или сёстры, Рубин? – спросила Мелихор неожиданно, и я покачала головой, делая глоток тамариндового сока.

– У людей их часто нет. Человеческие женщины почти всегда являют на свет лишь одно дитя зараз, максимум двух, как ваши братья Велиал и Осилиал. Многие из них умирают в детстве из-за болезней, а иногда в родах умирают даже сами женщины.

Я не собиралась напрашиваться ни на жалость, ни на расспросы, поэтому ловко свела разговор к человеческой природе, но Мелихор не клюнула на это – не то из принципа, не то из-за собственной бесхитростности:

– А как же энарьят?

– Названые брат или сестра, – перевёл Сильтан лениво, продолжая теребить серьгу.

– Названая сестра… – Воспоминания о Маттиоле, вынужденно отвергнутой мной и брошенной в Дейрдре, осели на языке кислотой, как будто я снова глотнула тамариндового сока. – Да, у меня была названая сестра, чья мать была моей кормилицей. Мне пришлось её оставить. Увы, но по-настоящему наследница трона не может позволить себе иных уз, кроме политических.