Рубиновый лес. Дилогия

– Что за вздор! – воскликнула Мелихор и, схватив меня за руку, воздела наши сцепленные ладони над головой. – Вот покажу я тебе Сердце, и ты сама попросишь меня стать твоей энарьят! Скажу сразу, я согласна.

– Ты теперь от неё не отделаешься, – усмехнулся Сильтан, повернувшись, чтобы посмотреть на меня нарочито сочувственным взглядом. – У Мелихор нет не только сестёр, но и подруг, потому что из-за своего излишнего дружелюбия она вечно лезет туда, куда не просят, или нечаянно влюбляет в себя сородичей, в которых уже влюблён кто-то ещё. С ней попросту страшно дружить! Так что будь осторожна. Она как репейник – не отвяжешься потом.

– А он злой и противный, как морской угорь! Всё из-за чешуи. Золотой, но не жемчужной, – прошептала мне на ухо Мелихор, и Сильтан метнул на неё убийственный взгляд.

– Родиться золотым драконом почти такая же честь, как родиться жемчужным или соляным!

– Ключевое слово «почти». Золотая чешуя ведь не чистая, это помесь жемчужной с металлической, – поддразнила его Мелихор, покусывая коготь, к которому пристало лимонное тесто, когда она принялась ковырять недоеденную лепёшку пальцем.

Солярис, кажется, обрадовался, что наконец-то перестал быть главным объектом дискуссии. Даже наконец-то начал есть с удовольствием – хоть и не притронулся к мясу, но зато умял за пять минут все восемь лимонных лепёшек, которые остались в корзинке. Плечи его опустились, а когти, заострившиеся в ходе перепалки с Сильтаном, втянулись обратно. Когда он наклонился под стол, чтобы подобрать упавшую салфетку, белоснежные волосы с перламутровым отливом, действительно напоминающие жемчуг, упали ему на лоб, и мне жутко захотелось перегнуться через стол и поправить их. Я почти решилась на это, когда чей-то стул снова отодвинулся от стола.

– Вельгар? – Альта взглянула на подорвавшегося сына. – Что такое?

– Чужак, – сказал он, глядя в ту часть обеденного зала, что была закрыта развевающейся голубой тканью. – Не сородич. Человек. Нет… люди.

Люди?

Все встали, и я в том числе. Несмотря на то радушие, с которым меня приняла большая часть семьи Соляриса, вряд ли визит в Сердце подобных мне был обыденным явлением. А учитывая, что Вельгар произнёс не «человек», а именно «люди», невозможная, но страшная догадка просилась сама с собой – то были люди ярла Дану. Или люди отца. Кто-то, кто тоже каким-то чудом смог пересечь Кипящее море и сделал это практически следом за нами. Вряд ли такое могло быть обычным совпадением.

– Ты ждёшь здесь, – сказал мне Солярис, и это была не просьба. Вельгар, как глава семейства в отсутствие отца, уже нырнул под голубую штору. Альта и Мелихор последовали за ним, в то время как Сильтан не сдвинулся с места – только облокотился о стол, качая в руках кубок с соломенно-коричневым соком, напоминающим нефильтрованный эль. Кочевник же, играя уже обнажённым топором, подошёл к Солярису. Они будто научились понимать друг друга без слов за это время – стоило мне шагнуть к шторе за остальными, как оба закрыли её от меня стеной.

– Я не собираюсь ждать! – возмутилась я. – Если эти люди пришли за мной…

– Если эти люди пришли за тобой, я убью их, – спокойно отозвался Сол, и руки его стремительно поросли белоснежной чешуёй. – Второй раз я тебя не подведу, драгоценная госпожа.

– Во второй раз? Ты о том падении в море? Солярис, я не виню тебя…

– Ты, может, и нет, но я себя – да.

– Это глупо. Если ты таким образом решил извиниться, то вовсе не…

– Мы не хотели! Стой, где стоишь! Прошу!

Донёсшийся откуда-то из-за шторы визг заставил моё сердце зайтись. По спине потёк пот – несмотря на жару, он был ледяным. Не раздумывая более ни секунды, я оттолкнула со своей дороги Кочевника и проскочила под голубую штору. В этот раз Солярис не стал препятствовать мне, потому что тоже узнал этот голос.

За развевающимся лоскутом ткани тянулся очередной пещеристый туннель, в конце которого виднелись просвет и мельтешащие силуэты, будто туннель вёл прямо в центр густонаселённого города. Очевидно, в драконьем гнезде не было дверей от слова «совсем», даже на входе. Визги и рычание, однако, доносились не снаружи гнезда, а изнутри, из комнаты, в которую ответвлялся коридор. Все вещи в ней покрывал толстый слой пыли и песка, что сыпался с шершавых, пошедших трещинами стен. Альта переминалась на пороге, наблюдая за всем издалека, как и обнимающая её Мелихор, и было несложно догадаться почему: все вещи в комнате – детские игрушки. Комната принадлежала маленькому Юте.

– Не тронь! Я не шучу!

Вот, оказывается, почему драконы так благодарны людям за их обличье и почему предпочитают не менять его даже дома, но зачем тем не менее строят такие большие комнаты… Прямо в центре детской стоял огромный дракон с чешуёй чёрной, как дёготь, отчего даже прорези и грани этой чешуи были неразличимы. Хвост с кривыми и загнутыми гребнями, напоминающими серпы, извивался так сильно, что я, подойди слишком близко, рисковала остаться без головы. А прямо под оскаленной мордой дракона лежал кудрявый бледный юноша, истекающий кровью, что ручейками бежала по его ногам сквозь свежие полосы от когтей. Его закрывала собою стройная девушка в разодранном тёмном плаще, размахивая перед собой снятым башмаком с острым каблуком.

– Назад! – снова завопила Маттиола, пытаясь отогнать Вельгара от раненого Гектора.

«Глупая девица! Ты правда думаешь, что тебе это поможет?!»

Я в изумлении уставилась на дракона, чей глас пусть и звучал как рык, но отражался в моей голове эхом человеческой речи. Всё это время я думала, что могу понимать лишь Соляриса из-за нашей связи, но нет – Вельгара я понимала не менее отчётливо.

«Кто принёс вас в Сердце? Кто посмел?!»

– Прошу прощения! Это был я, – ответил Сильтан, очутившись на пороге рядом с матерью. Не обращая внимания на её аханье, он тряхнул головой так, чтобы его золотая серьга замерцала на свету, выглянув из-под золотистой копны волос. – Они предложили мне достойную плату. Только глянь на эту серьгу! Это же ракушка-латиаксис! Один из редчайших видов. Её ещё называют «Славой Морей». Я не мог устоять!

– Так вот откуда ты её взял! – ахнула Мелихор. – А врал, что купил на базаре, гадёныш!

Вельгар замер от услышанного, и в этот момент ему по морде прилетело башмаком. Маттиола плакала, её лицо раскраснелось от слёз, а руки тряслись, но она продолжила защищать Гектора и наверняка даже напала бы на Вельгара первой ради того, чтобы попробовать спасти брату жизнь… Но я кинулась вперёд и встала между ними.

– Руби? – выдавила Маттиола и тут же рухнула на колени, когда я расставила руки и загородила их с Гектором от раскрытой пасти чёрного дракона. – Руби!

– Рыбаки верят, будто латиаксис приносит удачу… Кажется, они правы! Застать такое веселье и есть истинная удача, – засмеялся Сильтан, хлопнув в ладоши. Его проказливый вид, как и сравнение Мелихор со скользким морским угрём, полностью оправдывали себя.

10 Свадьба предательства и чести

В диком драконьем краю закатное небо напоминало ягодную пастилу. Несмотря на то что основную часть острова занимали горы, землю между ними покрывали пучки вечнозелёной травы, высокой и колючей, с вкраплениями крошечных лютиков и незабудок. Здесь не было ни одного плавного склона, который позволил бы спуститься к берегу, но зато было множество крутых обрывов и каменных насыпей, которые запросто могли похоронить тебя под оползнями в ненастные дни. Тёмно-синее море, бездонное и пенное, лизало острые скалы, торчащие из воды, будто зубы хищного животного. Эти скалы, стеною окружающие весь остров, стояли друг к другу так плотно, что и яблоку было негде упасть. Иногда меж ними дрейфовали гнилые обломки старых кораблей – ни одному человеку не было дано достичь владений драконов, если только они сами этого не хотели.