Рубиновый рассвет. Том I

Гилен медленно открыл глаза. Солнечный свет, преломленный темными стеклами очков, отбросил на его лицо странные блики - будто трещины на маске. Через затемнённые линзы его зрачки были невидимы, но Сайлос вдруг почувствовал на себе тяжёлый, изучающий взгляд - будто кто-то водил ледяным пальцем по его позвоночнику.

Он резко обернулся к клетке, впиваясь взглядом в лицо пленника, словно пытаясь разглядеть то, что скрывали очки.

— Скажи, Сайлос... — голос Гилена звучал почти дружелюбно, если бы не лёгкая ядовитая нотка, как капля стрихнина в бокале вина. — Как так вышло, что такого перспективного парня, как ты, никто не обучил чтению рун? Или... — он нарочито сделал паузу, причмокнув языком, — всё же обучил, но избирательно? Специально для избранных... или, может, для особых случаев?

Сайлос на мгновение застыл. Его пальцы непроизвольно дёрнулись, будто желая схватиться за оружие, но он сдержался.

— Я такой же, как все братья Ордена, — ответил он слишком быстро, словно заученную молитву. Глаза метнулись от Гилена к остальным инквизиторам.

Гилен ухмыльнулся, будто только этого и ждал. Его зубы блеснули в полумраке совершенно неестественной белизной.

— Ах вот как... Значит, блондинчик решил кое-что утаить даже от своих любимых братьев и сестёр? — Он наклонил голову. — Ну кто бы мог подумать! Такой примерный орденец - и такие секреты!

Энтони резко перевёл взгляд на Сайлоса. Его лицо выражало смесь потрясения и щенячьего любопытства.

— Сайлос... это правда? — спросил он, не в силах скрыть дрожь в голосе. — Ты действительно... ну... знаешь больше, чем нам говорили?

Старшие инквизиторы зашикали, размахивая руками, как стая встревоженных гусей:

— Не слушай его, мальчишка!— Это же очевидная провокация!— Да он просто пытается нас поссорить!

Но семя сомнения уже проросло. Энтони продолжал смотреть на Сайлоса с немым вопросом, а тот упорно избегал его взгляда, изучая трещину на ближайшем камне с внезапным интересом.

Гилен удовлетворённо откинулся назад, сложив руки на груди в позе довольного кота. Его очки коварно блеснули, отражая перепалку.

«Ох, и зачем я только налил масла в этот огонёк?» — мысленно похихикал он. «Ах да… затем, что это чертовски весело».

Внезапно он громко зевнул, растягиваясь, как ленивый театрал во втором акте скучной пьесы:

— Ну что, продолжим наше увлекательное путешествие? Или вам ещё нужно минут пять пошикать, как рассерженным гусям?

Бернан побагровел от ярости, но Луиза вдруг фыркнула - и тут же прикрыла рот рукой, делая вид, что просто поперхнулась.

«Игра только начинается», — подумал Гилен, наблюдая, как Энтони теперь смотрит на Сайлоса совсем другими глазами. «И кажется, у меня появился новый любимый зритель».

Луиза сделала несколько лёгких шагов, её плащ колыхнулся, как тень живого существа, когда она поравнялась с Сайлосом. Её голос, бархатный и обволакивающий, намеренно прозвучал громче обычного — так, чтобы каждый слог достигал ушей окружающих:

— Это не ментальное влияние, Сайлос. — Она провела рукой по воздуху, и бледно-голубые искры диагностической магии рассыпались вокруг клетки. — Никаких следов магии, никаких колебаний в ауре... Он даже не пытается вторгаться в разум. Совсем.

Она слегка наклонила голову, будто размышляя вслух, но её глаза при этом оставались острыми, как скальпель:

— Это что-то иное. Тонкое. Он не контролирует мысли — он просто... подбрасывает идеи. — Её губы искривились в полуулыбке, лишённой всякой теплоты. — Как будто разводит костёр из наших же собственных сомнений. И наблюдает, как мы сами подбрасываем в него дрова.

Её слова повисли в воздухе, заставляя нескольких инквизиторов непроизвольно переглянуться. Один из младших братьев даже нервно облизнул губы, прежде чем осознал, что делает.

Энтони открыл рот, готовый что-то сказать — его глаза горели смесью понимания и ужаса — но тут же замолчал, почувствовав на себе тяжёлые взгляды старших. Его пальцы сжались в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, но дисциплина оказалась сильнее.

Он лишь глубоко вдохнул — как ныряльщик перед прыжком в бездну — и опустил глаза, стараясь не смотреть ни на Гилена, ни на Сайлоса. Его подбородок дрожал, выдавая внутреннюю борьбу.

Гилен тихо рассмеялся в своей клетке — звук был похож на потрескивание сухого пергамента.

— Какая проницательность, мадам де Лис, — произнёс он, делая театральный поклон, насколько позволяли световые прутья. Его очки коварно блеснули, отражая лица окружающих. — Но скажите... если я действительно такой мастер подбрасывания идей... — Он нарочито медленно обвёл взглядом круг инквизиторов. — ...может, это вы сейчас как раз играете по моим правилам? И эти прекрасные догадки — всего лишь ещё одна искорка в моём костре?

Его слова эхом отразились в напряжённой тишине. Даже факелы, казалось, потускнели на мгновение.

Луиза замерла. Её пальцы непроизвольно дёрнулись к фолианту у пояса — старой книге в потрёпанном кожаном переплёте, которую она никогда не показывала другим.

«Он знает…» — мелькнуло у неё в голове. «Но как?..»

Гилен лишь улыбнулся — улыбкой человека, который только что поставил шахматную фигуру на нужное поле — и снова закрыл глаза, будто устал от всей этой суеты.

Только лёгкое дрожание его губ выдавало, что он всё ещё смеётся — тихо, про себя, но от этого не менее торжествующе.

Сайлос резко повернулся к остальным инквизиторам, его плащ взметнулся, словно крыло встревоженной птицы. Голос звучал жёстко, но в глубине — если прислушаться — можно было уловить тончайшую трещину сомнения:

— Я допрашивал его ещё на корабле. Отчёты вы все читали. — Его пальцы нервно постукивали по рукояти кинжала. — Никаких следов Тьмы тогда не было — только рунные наручники слегка вспыхнули рядом с ним. Но я... я списал это на дефект металла.

Он сжал кулаки так, что кожа на костяках побелела, вспоминая детали:

— Он вёл себя... неестественно. Даже ел руками, как... — Сайлос сделал паузу, подбирая слово, — ...как существо, никогда не видевшее столовых приборов. Никакой магии. Никаких намёков на силу. Просто... человек. — Последнее слово прозвучало почти как обвинение — но кому, было неясно.

Луиза плавно провела ладонью по воздуху, её движение напоминало успокаивающий жест укротителя зверей. Бледно-голубые искры диагностической магии рассыпались вокруг, сглаживая тревожные мысли остальных.