Русалочка

Лёля читал газету. Кристина сидела на заднем кресле.

Ольга, как лунатик, вернулась к машине, открыла дверь и упала рядом с подругой.

– Ты его видела?
– спросила Кристина.

– Он там.

– Вы говорили?

– Типа того.
– Перед глазами Ольги еще маячил фингал разозлившегося принца.

– Ну и что, Оль?

– Ничего особенного.

– Ты взяла билеты?

– Взяла, вот.

– Почему два?

– А сколько?

– Лёля, ты точно не идешь?

– Нет, - ответил Леша, не отрываясь от газеты.

– Не хочешь поглядеть на Гамлета?

– В гробу я его видел.

– Ну, ладно, как хочешь.
– Кристина внимательно посмотрела на подругу.
– Тебя что-то выламывает? Оля, не молчи!

– Какая-то лабуда, - вздохнула подруга.
– Психованный этот Вова, я и не знала.

– Что он сказал? Оль, может, нам лучше вернуться?

– Раз приехали, идем.

– Точно?

– Ты ж не успокоишься, пока не увидишь своего Гамлета.

– Не говори.

– Будешь меня день и ночь терроризировать.

– Естественно.

– Раз так, идем.
– Ольга вышла на улицу.
– Лёля, помоги!

Леша с готовностью отложил газету.

– Лёля, сидеть!
– остановила Кристина.
– Я сама.

С грехом пополам она выбралась из машины, Ольга вставила ей под мышки костыли, и подружки двинули к театру. Им надо было прошагать полсотни метров, расстояние не бог весть какое. Но эта людская толпа, которая только на тебя и пялится, словно кто-то им всем дал команду... Атас! Ольге хоть и не в первой было оказаться в центре внимания, однако собирать на себе взгляды ночной тусовки - совсем не то, что сопровождать скукоженную бейбу в центре города. Да еще в огненно-красной куртке. Ощущения неповторимые. Ольга вдруг начала понимать, что разозлило Вову. Дело в том, что за пределами больничных или домашних стен, где, навещая "бедную девочку", ты выполняешь гуманную, добрую миссию, здесь твоя миссия приобретает странный подтекст. Как бы ты не относилась в девчонке, которая еле-еле ползет в публичное место, заостряя на себе основной интерес публики, тебя неожиданно начинает ломать и плющить, коль скоро ты оказалась с ней в одной упряжке... Словно ты стащила, в аптеке связку разноцветных презервативов и расхаживаешь с ними возле той же аптеки. Такая лабуда.

Подойдя ко входу, Кристина столкнулась с главным препятствием - тремя высокими ступеньками. На подъем ее прыти не хватило. Чтобы одолеть хотя бы одну ступеньку, следовало поочередно закинуть на нее одну ногу, затем вторую - это известно любому ребенку, - или вместе обе ноги, коль скоро на отдельные команды твой нижний отсек не реагирует. Но для такого финта требуется приличный прыжок. В конечном итоге, все выглядело чудовищно: Ольга чуть в обморок не упала, наблюдая, как у Кристины несколько раз подпрыгнула попа, а ортопеды как стояли, приклеенные к земле, так и остались стоять.

Причем, Ольгу к тому моменту так плотно заклинило, что она целую минут, открыв рот, смотрела, как мается да прыгает подружка, ей просто в голову не приходило, чем она может услужить бедной Кристине.

Возле дверей толпилось несколько человек. Безуспешный штурм лестницы напугал их не меньше, чем Ольгу.

– Может, помочь?
– наконец, предложил один мужик.

– Я сама, - зачем-то отказалась Кристина, покраснев, словно ее звали в постель.

– Крис!
– опомнилась Ольга.
– Не упрямься!... Подвинься!
– попросила она мужика.
– Крис, давай вместе, я тебя умоляю!

– Ну, давай.

Ольга нагнулась и, вручную переставляя неуправляемые ботинки со ступени на ступень, подняла-таки подругу наверх. Толпа у входа задеревенела от такой интродукции к «Гамлету».

Как удалось доковылять до зала, Кристина не запомнила. Отлично понимая, что стала героиней очередного конфуза, она цепенела от каждого взгляда, каким-то чудом не рухнула по пути, и едва переставляла не только задние ноги, но уже и передние...

Завалившись в кресло, Кристина закрыла красное лицо руками и шепнула Ольге, что с нее хватит, обратно она ни за что не потащится, пусть отсюда ее выносит Лёля.

– Надо было ему сюда это сделать.
– вздохнула Ольга.

– Не надо. Теперь я знаю, что это такое. Господи, что я натворила? На кой мы сюда приперлись?

– Приперлись и приперлись.

– Оль?

– Ну?

– У тебя-то что руки трясутся?

– Крис, блин, успокойся!

– И губа... Блин, какая же я дура!

Ехидно прищурив веки, с сигаретой в одной руке и париком Офелии в другой, в гримерку проскользнула Саша.

– Началось, - сообщила она.

Вова вздрогнул:

– Елки, я тебя не заметил. Нельзя ж так пугать.

– Ты меня игнорируешь.
– Отражение Офелии дымило в зеркале.
– Я для тебя не существую. Если б хотел, то заметил.

– Не говори глупостей.

Видел, кто к нам запорхнул?

– Кто?

– Ну, эта, твоя, на которую ты запал-то... Как ее? Ты от такой, действительно, тащишься?

– Видел, - зарычал Вова.

– Может, я тебе мешаю?

– Нет.

– Здорово ее скрутило. Жаль девчонку.
– Саша села на диван, поставила на колено пепельницу: - А что ты сидишь?

Вова пожал плечами.

– Иди, тебе пора, - поторопила она.

Со сцены доносился диалог Марцелла и Франциско. Гамлету было даже больше, чем пора. А силы куда-то канули. Вова решительно поджал подбородок, но, увидев, как это смотрится в зеркале, безвольно обмяк:

– 0, если бы предвечный не занес

В грехи самоубийство!... Боже! Боже!

Каким ничтожным, плоским и тупым

Мне кажется весь мир в своих стремленьях!
– продекламировал он отражению в зеркале.

Дверь распахнулась. Влетел режиссер:

– Ты спишь, Вольдемар?! Я должен тебя по всему театру шукать?!

– «Стоило ли растить эти кости, чтобы потом играть ими в бабки?
– Мои начинают ныть при мысли об этом» - ответил Вова словами Гамлета.

– Вольдемар!
– Постановщик в поисках поддержки посмотрел на Сашу.
– Через три минуты твой выход, пошевеливался.

Саша безнадежно махнула рукой и сделала глубокую затяжку.

– Иду, иду, иду, - пропел Вова, но с места не двинулся.

– Вольдемар, я кому сказал!
– Режиссер повысил голос.

Гамлет поднялся и, покачиваясь, вышел из гримерной:

– В его несчастьях, - произнес он, никого не замечая:

– Я вижу отражение своих

И помирюсь с ним. Но зачем наружу

Так громко выставлять свою печаль?

– Что это было?
– спросил Толя, когда принц скрылся из виду.
– Полный зрительный зал! Он в порядке?

– Критические дни Вольдемара.
– Актриса резко стряхнула пепел с сигареты и с испепеляющим сарказмом добавила: - Там у него децел покруче, чем полный зрительный зал.