Русалочка

– Что там?

– Лав стори на костылях. Ему не до пустяков.

На сцене хоронили Офелию. Священник был против исполнения церковных формальностей для девушки-самоубийцы:

– Мы осквернили бы святой обряд,

Когда б над нею реквием пропели,

Как над другими...
– считал он.

Однако Лаэрт бурно возражал:

– Опускайте гроб!

Пусть из ее неоскверненной плоти

Взрастут фиалки! Помни, грубый поп,

Сестра на небе ангелом зареет,

Когда ты в корчах взвоешь.

Королева разбросала на могиле Офелии цветы:

– Нежнейшее - нежнейшей!

Спи с миром! Я тебя мечтала в дом

Ввести женою Гамлета. Мечтала

Покрыть цветами Брачную постель,

А не могилу.

– Трижды тридцать козней, - разразился Лаэрт:

– Свались втройне на голову тому,

От чьих злодейств твой острый ум затмился!

Не надо, погодите засыпать,

Еще раз заключу ее в объятья...

На сцене появился Гамлет. Он говорил тихо, с громадными паузами, словно силился вспомнить текст и понять, где находится одновременно. Было не ясно, как он собирается вызывать Лаэрта на дуэль:

– Кто тут... горюет?

Кричит на целый мир,... так что над ним

Участливо толпятся в небе... звезды

Как нищий сброд?...

После странных пауз повисла, одна катастрофическая. Гамлету оставалось произнести последнюю реплику и энергично подраться с Лаэртом. Когда до всех, дошло, что лезть в драку его милость не собирается, Лаэрт, спасая сцену, схватил индифферентного принца за горло.

– Убери руки, козел!
– брезгливо отстранился Гамлет.

Драка с позором сорвалась, впрочем, как и весь спектакль при полном зрительном зале. Люди начинали вставать со своих, мест и уходить. Когда же вместо драки возникла очередная нелепая заминка, кто-то в зале засмеялся.

– Разнять их!
– по инерции скомандовал король. Реплику поддержал гогот уже не одного, а нескольких зрителей. Разнять того, кто не дерется невозможно.

– Гамлет! Гамлет!
– растерянно позвала королева.

– Да, мамочка, - Принц подошел к матери.
– Вы полагали, я стану его бить? Кто он такой, чтобы я пачкался?

– Что ты несешь, идиот?!
– шипел режиссер из-за кулис, добавляя что-то с матом.

– ... Спокойно, принц!
– вмешался Горацио.
– И вы, Лаэрт.

– Я спокоен, - ответил Гамлет, возвращаясь к Лаэрту:

– Соперничество наше

Согласен я оружьем разрешить

И не уймусь, пока мы не сочтемся.

Гамлет сподобился-таки вызвать Лаэрта на дуэль, но спектакль это не спасло. В отсутствие Вовы сцены более-менее склеивались, однако стоило ему появиться... Этого стали просто бояться. Режиссер в ярости метался за занавеской, зрители смеялись, актеры теряли смысл действие, Офелия едва не перевернулась в гробу, Вова выглядел типичным бездарным дебилом. А Кристина...

В седьмом ряду, намертво вцепившись в ручки костылей, Кристина три часа напролет не подавала признаков жизни. Ее стеклянный взгляд неподвижно замер на сцене. Только когда дело подошло к финалу, и задыхающийся, полноватый, белый, как кукла, принц замертво рухнул на подмостки (право, единственное, что Вове удалось натурально - это умереть), она неожиданно громко вскрикнула.

– Что ты как дура-то?!
– шепнула Ольга, толкнув ее в локоть.

– А?!
– очнулась Кристина.

– Не ори, я тебя умоляю.

– Умер?

– Ну и что?

...Финальную черту провалившегося действия подвел Фортинбас:

– Пусть Гамлета к помосту отнесут,

Как воина, четыре капитана.

Будь он в живых, он стал бы королем

Заслуженно. Перенесите тело

С военной музыкой и уберите трупы.

Средь поля брани мыслимы они,

А здесь не к месту, как следы резни.

Скомандуйте дать залп.

Дали залп. Под жиденькие аплодисменты труп Гамлета вынесли с подмостков и поставили за кулисами прямо к ногам режиссера.

– Подойдешь ко мне через десять минут.
– Подавляя раздражение, режиссер мужественно сжал кулак.
– Вольдемар-р-р!

– Принц, по-моему, вас кто-то смутил.
– Сзади, играя париком, подошла Саша.
– Покурим?

Вова кивнул. Закурили. Мимо них прошли недовольные король с королевой. Затем Игорь-Лаэрт:

– Ты что творишь?
– Лаэрт приостановился возле Гамлета: - Совсем, да?

– Отвали, да?
– попросила Офелия.

Игорь недовольно отчалил. Саша смешно закинула парик на голову: задом наперед.

– Дашь денег в долг?
– спросил Вова.

– Сколько?

– Немного.

– Немного дам.

Через пять минут, как вынесли Гамлета, из зала унесли Кристину. Через десять - зеленое «Вольво» Лели тронуло от театра "Эхо" к дому на Гагаринской.

– Hу как?
– Ольга посмотрела на подругу.
– Ты довольна? Увидела Гамлета?

– Умер классно, - сказала Кристина.
– Остальное – лабуда.

– Лабуда, - согласилась Ольга.

– В прошлом году было лучше. Когда мы там были? Я вспомнила, весной.
– Я тогда купила цветы.

– Купила. И как дура заставила меня с ним познакомиться. Не знаю, зачем только я подписалась.

– Мы поднялись в какую-то тесную комнатушку с большим зеркалом... – вспоминала Кристина.

– Поднялись, - подтвердила Ольга.
– Не поднялись бы, может все сложилось бы иначе.

– А ты хотела б играть в театре?
– спросила Кристина, выглядывая в окно.

– В этом? В "Эхо"? Что я оставила в этой дыре?

– Я бы хотела. Здорово ведь убедить себя, что ты не живешь, а только играешь роль, и все происходящее вокруг тебя не касается:

Белый саван белых роз

Деревце в цвету,

И лицо поднять от слез мне невмоготу...

Иногда я так хочу зареветь! Но у меня ни фига не получается. Оль, ты иногда плачешь?

– Иногда.

– Научишь меня? Оль, поплачь, а я потом так же, - попросила Кристина.

– Прямо сейчас?

– Ну да.

– Нет, сейчас не могу.

– Когда кончаются слезы - это труба.
– Кристина переключилась на Лешу.
– Лёля, куда мы едем?

– Домой.