Русская поэзия в 1913 году

Если большинство русских поэтов, затрагивавших в 1913 году национальный вопрос, показали себя просвещенными членами общества, суждения тогдашних стихотворцев, касающиеся так называемого «женского вопроса», особой толерантностью не отличались. Мужчины высказывались о женском равноправии с негодованием или – в лучшем случае – в юмористическом, ироническом или же недоуменном тоне:

Женщина будет – инженер, Женщина будет – землемер, Мэр, акушер и офицер, Радуйтесь даже, даже шоффер. (П. Дюваль «Суффражистка») Нелегко смотреть на подобное явление, Когда женщина, Стремлением К равноправию, теряет Врожденный Облик свой, потом Хотя бы Раскаяние, но как помочь?! раз потеряно Уже все. – Это ли победа!! Нет!!. На Руси надо нечто иное, – Культура должна быть своя… (Г. Колубанский «Скользкий путь») Может так когда случаться И ваканцы находить, Будет женка отличаться Адвокатом выходить. Будет знать бюджет в приходе И отчеты издавать, При собраньи и на сходе Может голос подавать. (Л. Лундин «Равноправие») И о женском идеале Я хотел затронуть темы, Как его определяют Социальные системы, Пояснив, что в женском сердце Не должно быть вовсе места Пошлым радостям алькова И куриного насеста… (А. Черемнов «Весенняя история»)

А вот о таком явлении, как проституция, поэты-мужчины, выпустившие свои книги в свет в 1913 году, писали совершенно с разными интонациями.

От чуть ли не одобрения:

Быть верным женщине одной до гроба невозможно, Красивее минутная любовь. Любить я не хочу, такое чувство ложно, А если захочу, – любовь куплю я вновь. (В. Гиляровский «Я не хочу, чтоб женщина меня любила…»)

До праведного негодования (особенно при этом досталось главному петербургскому проспекту):

Здесь отравою разврата – Развращают сестры брата, Мать выводит дочь. Здесь, на Невском каждодневно Жизнь кипит отравой гневно, – Смерть несет ей ночь… (И. Радецкий «Невский») Разодета как царица В драгоценные меха, – Вот она, столицы львица, Дочь позора и греха. (В. Терновский «Ночью на Невском» – из «Книги настроений»)

Очень часто эта тема эксплуатировалась бульварными виршеплетами в духе все того же «жестокого романса»:

Я проститутка – Дитя я горя: Отец мой – голод, А мать – нужда. С неправдой жизни Недолго споря, Я долго билась В тисках труда. (В. Винкерт «Проститутка») Невинный ребенок играет Весел беззаботен всегда; Про мать ничего он не знает, Не знает хлопот и труда. Мамаша его проститутка Торгует собой без стыда; О, бедный, ты бедный малютка! Жалею тебя я всегда. (М. Гомонов «Невинный ребенок…») А на лице твоем юностью писаны Горят роковые слова, Продается с публичного торга, Не зная людского стыда. (С. Григорьев «Вольная дочь») Сиротой расти не шутка, Особливо коль нужда, Перед Вами – проститутка, Осуждайте, не беда. (П. Дюваль «Доля»)

Нередко в русских поэтических книгах 1913 года встречаются и бытовые сценки с участием проституток, как бы предсказывающие типологически сходные эпизоды из рассказов позднего Бунина:

В маленьком номере дальней гостиницы Все для торжественной встречи готово. Шутка ль! Сегодня там две именинницы – Две проститутки из Шклова! (В. Винкерт «Именины») – Мужчина, ангел, проводите! Вы не хотите? одна печаль… Хоть папиросой угостите, Коли не жаль. (П. Гайдебуров «– Мужчина, ангел, проводите!..») Очень просто: встретились на улице, Посмотрели, улыбнулись и пошли, Шесть кварталов по какой-то улице, На шестой этаж по лестнице взошли. (И. Евдокимов «Проститутка») – Я полночная блудница. Полюби. Пойдем сейчас. – О, малютка! Ты зарница… Я же… Я давно погас. (Д. Цензор «Блудница»)

Эпатажное обобщение в духе ранних декадентов сделал в одном из своих стихотворений 1913 года Сергей Рафалович:

И, осилив трепет жуткий, Заявлю перед Судом, Что все люди – проститутки И весь мир – публичный дом. (С. Рафалович «Проститутка»)

Практически полное отсутствие в России начала 1910-х годов цензуры спровоцировало многих авторов, издавших книги стихов в 1913 году, попробовать свои силы в эротической поэзии.

Самые скромные ограничивались изображениями обнаженных красавиц в не фривольных ситуациях:

Вот стоит на возвышенье, вот замедлилась немножко, но потом – одно движенье, и отстегнута застежка. И, как пенный водоскат, белый шелк к ногам скользит. Обнаженная стоит. (П. Соловьева «Перекресток») Я видел женщину нагую, Когда, прекрасна и строга, Вдруг раздробила гладь речную Ее точеная нога. (Н. Севастьянов «Июнь»)

Менее стыдливые описывали более рискованные ситуации:

Как, неужели муж у Вас, Перед которым Вы, смущенная Бесстыдным взглядом тусклых глаз, Стоите нагло – обнаженная? (Д. Крючков «Случайной» – из книги «Падун немолчный»)