Русская поэзия в 1913 году

Полутьма, полусон. – Разговор у «кафе». Изнуренные тени летят в «кабаре», Изнуренные тени снуют по Морской, И над городом виснет задор напускной С бесконечной тоской. (В. Гущик «Белые ночи») Стаканы опенены пивом. Вобла, горошек, сухарь. Желтая, сизая, серая гарь. Стойка с лиловым отливом. (И. Евдокимов «В портерной») О, город сумрачный, холодный и туманный, Я проклинал тебя, но я тебя люблю!.. О, мрачный исполин, чудовищный и странный, Ты задушил в своих камнях мечту мою! (А. Жуковский «Город») Здесь груды валенок и кипы кошельков, И золото зеленое копчушек. Грибы сушеные, соленье, связки сушек, И постный запах теплых пирожков. (В. Комаровский «Рынок») Домики с знаком породы, С видом ее сторожей, Вас заменили уроды Грузные в шесть этажей. (М. Цветаева «Домики старой Москвы»)

С темой города была тесно связана и чрезвычайно волновавшая авторов различных направлений в 1890–1910-е годы тема самоубийства. В книгах 1913 года мы часто находим сниженный, в духе «жестокого романса» вариант ее раскрытия:

Душа младая отлетела, Но прах лежит еще в цветах, И смерть на нем запечатлела – Последний ужас и свой страх! Рука с рев'oльвером вздрогн'yла… Раздался выстрел… – смерть в виске!.. Она последний раз вздохнула Здесь в ужасающей тоске!.. (А. Барсов «Смертный страх» – из книги «Скорбные мотивы») Белоснежною рукою Она перекрестилась И тут скрылась под волною. С горя утопилась. (А. Богатырев «Утопленница» – из книги «Гибель “Титаника” и проч.») Шутка была для него роковой. Вынесть не мог он, – покончил с собой. (П. Дюваль «Шутка»)

Но встречается этот мотив и в бытовых городских зарисовках, а один раз (в первом из нижеследующих примеров) – в обличительном обращении к нижним офицерским чинам:

Фельдфебель, взводный, где вы были, Когда он в муках изнывал? Вы дух устава позабыли: Никто в нем сына не видал. (М. Аксенов «Самоубийство – грех великий…») Последний раз привет бросаю, Прости мой мир угрюмых дум, Иду туда, куда не знаю – Сомненье жжет – слепой самум… (М. Нефедов «Самоубийца») И будущее кажется вам пошлым… Чего же ждать? Но – морфий или выстрел?.. (Игорь Северянин «В березовом Котэдже») Тяжела ль была жизнь беспросветная, как осенняя, мрачная мгла, иль глубокая грусть безответная тебе камнем на сердце легла? (Т. Н-я «На могиле самоубийцы») Родители днем отдыхали. Вдруг начали в доме кричать: – О, дочь, ваша дочь… – И молчали, Боялись как бы досказать. Родители тотчас узнали В биеньи родимых сердец… И с криком на двор побежали, И плакал, как мальчик, отец. Чужие толпились в прихожей, Был шепот сочувственный груб. Вносили, прикрытый рогожей, Девичий заплаканный труп. (М. Фарбер «Происшествие»)

Особо отметим «Сборник стихотворений» поэта-самоубийцы И. И. Иванова, изданный стараниями его родственников и друзей [27] .

Как сугубо городскую можно рассматривать и большую тему «Торжество технического прогресса», чрезвычайно актуальную для поэтических книг 1913 года. При этом, как водится, одними авторами прогресс восторженно воспевался, другими – с горечью разоблачался. В качестве яркого примера реализации первой позиции приведем несколько отрывков из цикла В. Мазуркевича «Песни прогресса», вошедшего в его книгу «Старые боги»:

27

См. также стихотворения С. Гурвича («Самоубийца»), А. Жуковского («Могила самоубийцы (К картине Котарбинского)»), М. Исаковой («Самоубийцы на берегу моря») и А. Журина («Самоубийца»).

Человек, создавший птицу, Птицей сделавшийся сам, Обгоняющий орлицу Быстрым взлетом к небесам! («Аэроплан») Кто обозначил пределы Дерзостной мысли людской? Яркие молнии стрелы Мечет она за собой. («Беспроволочный телеграф») Ведь в этом ящике дубовом – – Моя любовь – твоя душа! («Граммофон»)

Вторую позицию проиллюстрируем зачином стихотворения А. Невской «Нижний Новгород (Невеселые думы)»:

Ныне люди умней, – Все хитрят и мудрят: Сколько разных затей Отовсюду глядят: На парах мы летим По земле, по воде, – Электричеством мним Покорить все себе; И, подобно орлам, Вознесясь над землей, По воздушным волнам Мы скользим с быстротой. Хоть дела хороши, Да любви нет живой; Не согреешь души Ведь наукой одной. Телефон, телеграф Хоть сближают людей, – Стало меньше стократ Неподкупных друзей.

Большой простор для всевозможных метафорических спекуляций и обобщений противникам прогресса и цивилизации предоставила гибель гигантского парохода «Титаник» весной 1912 года. Упомянем тут дилетантское стихотворение А. Богатырева, давшее заглавие одной из его поэтических книг 1913 года – «Гибель “Титаника” и проч.», а из двух других текстов на эту тему, напечатанных в стихотворных сборниках 1913 года, приведем два отрывка:

По синим волнам океана Гигантский Титаник летел, Летел, не боялся тумана, Опасности знать не хотел. (М. Кокшар «Гибель Титаника 7-го апреля 1912 года» – из книги «1613–1913. “Святая Русь”. Дела давно минувших дней… Книжка для чтения народу») Недолго агония длилась: Раздался мучительный крик, И в недрах бездонного моря Навеки исчез Titanic. (Н. Таубе «Titanic. Поэма в 4-х частях»)

Краткий реестр конкретных научно-технических изобретений человечества, описанных в русских поэтических книгах 1913 года [28] , начнем с телефона, который, кроме стихотворения А. Невской, упоминается еще у двух авторов, причем у первого из них он сатирически изображается как плохо оправдывающее себя средство:

28

При написании этого фрагмента нашей работы мы ориентировались на серию увлекательных новаторских заметок: Тименчик Р. Д. Стихоряд и киноязык в русской культуре начала ХХ века // Finitis duoddecim lustris. Сборник статей к 60-летию проф. Ю. М. Лотмана. Таллин, 1982; Тименчик Р. Д. К символике трамвая в русской поэзии // Труды по знаковым системам. Ученые записки Тартуского университета. Вып. 754. Тарту, 1987; Тименчик Р. Д. К символике телефона в русской поэзии // Труды по знаковым системам. 22. Ученые записки Тартуского университета, Вып. 831. Тарту, 1988.