Русский агент Аненербе

По обеим сторонам длинного коридора располагались кабинеты для работы старших офицеров и руководителей исследовательских групп. За некоторыми дверями, по-видимому, шла какая-то работа: например, слышался голос — кто-то диктовал текст, а речь сопровождалась параллельным стуком печатной машинки. Дальше коридор упирался в большой конференц-зал для важных совещаний, а рядом с ним находился вход в библиотеку оккультной и научной литературы.

Лебедев уже хотел развернуться к лестнице, ведущей на третий этаж, но неожиданно с правой стороны, на выходе, открылась дверь, и вышел человек в эсэсовской форме. Слегка округлое, тщательно выбритое лицо, открытый, даже несколько наивный взгляд. Черные, тщательно набриолиненные и гладко зачесанные на правую сторону волосы. Все черты в нем выдавали натуру педантичную и простую, но после секундного флера первоначального впечатления Лебедев констатировал: перед ним был очень умный, образованный и просто обаятельный человек. На сером кителе, идеально отглаженной формы, черные петлицы с одним дубовым листом, на плечах — черные погоны с переплетенной каймой из матовой алюминиевой нити. Лебедев чуть кашлянул и немного «покопался в памяти», отыскивая знакомый образ. Перед ним стоял штандартенфюрер СС Вальтер Вюст.

Тот посмотрел на Лебедева и слегка вскинул руку.

Константин ответил таким же жестом. Вюст дождался, когда Лебедев первым произнесет нацистское приветствие, и небрежно сказал низким, с легкой бархатной тональностью голосом:

— Хайль Гитлер.

Потом пожал Константину руку.

— Франц, я очень рад, что вы вновь в наших несгибаемых рядах, — сказал он.

Они немного прошли по коридору, и Вальтер Вюст, открыв дверь своего кабинета, пригласил Лебедева зайти к нему:

— Прошу, Франц, заходите… Разделите со мной пару чашек отличного английского чая, — улыбнулся он.

Константин принял приглашение.

Кабинет Вальтера Вюста выглядел под стать хозяину — специалисту, занимающемуся индологией. Много старых книг на санскрите, хинди и пали. Статуэтки слонов и индийских многоруких божеств. На стене — несколько бумажных плакатов со стихами индийских поэтов и философов. И посреди всего этого индуистского антуража — портрет Гитлера над массивным столом в восточном стиле. А на столе, среди аккуратных стопок бумаг и пишущей машинки, — небольшая фотография Ганди в простой деревянной рамке.

Они сели в кресла друг напротив друга. Вюст на небольшой спиртовой плите вскипятил воду и на правах хозяина налил Константину чай в изящные фарфоровые чашки. Пока вода не закипела, они разговаривали на разные темы:

— Отличный индийский чай! У меня остались небольшие запасы этого превосходного напитка компании «Brooke Bond Company». Отличный чай от фирмы, основанной Артуром Бруком в 1869 году. А ведь мы, начав войну, существенно разрушили чайную торговлю англичан, лишив их, так сказать, стратегического товара для поддержания морального духа британцев, как сказал Черчилль… Как, впрочем, и себя тоже, — засмеялся Вюст. — Есть такая пословица: «Злорадство — лучший вид радости». Чем больше мы создадим островитянам проблем, тем ближе наша победа.

Они еще какое-то время поговорили о здоровье Франца Тулле, о новостях с фронта, а потом Вальтер Вюст перешел к делам.

— Франц, ваши последние исследования древнегерманских рун вызывают… определённые вопросы. Краузе в замешательстве от вашего смелого предположения.

— Чем именно, герр президент?

Вюст чуть вскинул брови и, кивнув неопределенно, сказал:

— Ваша интерпретация рунического письма немного противоречит общепринятой версии. Вы утверждаете, что древние германцы использовали руны не только для письма, но и для… как вы это называете, любопытный термин… «программирования реальности».

Лебедев заметил мимическую реакцию на официальное обращение:

«Похоже, и с этим фашистом у меня дружеские отношения», — подумал он, отпивая из чашки.

— Можно более конкретно? О чем идет речь?

Константин Лебедев попытался найти хоть какие-то зацепки в теме.

— Я про дневник того торговца из Ганзы, что вы нашли в архивах, и-и пришли, скорее нет… Его записи подтолкнули вас к этому странному выводу.

Константин сразу же вспомнил про дневник немецкого купца, который ему отдала на исследование Маргарита Белова в заброшенной части архива ФСБ. Но решил ответить более обтекаемо:

— Мои исследования основаны на тщательном анализе не только его записей, но и археологических находок, древних манускриптов, герр президент. Я обнаружил определённые закономерности в расположении рун, которые указывают на их более глубокое применение.

Он рискнул и добавил к своему высказыванию:

— Особенно это касается интерпретации рунического письма из Экстернштайне, известного места силы германского народа. Я думаю, что этим записям не хватает лишь еще одного кусочка головоломки, который подтвердит мои гипотезы.

Лебедев почувствовал, как пара капель пота стекли по спине.

Вюст подался немного вперед и поставил чашку:

— Интересно… И вы можете это доказать?

«Ну что ж, капитан Лебедев, играть… так играть по-крупному», — мысленно подбодрил он себя, видя, что «угадал тему».

— Я работал, до ранения, над практическим подтверждением теории. Но нужно время и ресурсы…

Вальтер Вюст задумчиво посмотрел на него:

— Рейхсфюрер Гиммлер проявляет особый интерес к подобным исследованиям. Если ваша теория верна, это может иметь… стратегическое значение для всей Германии. Это я о том, насколько важно ваше утверждение.

Президент Аненербе обхватил ладонью лоб и медленно помассировал пальцами виски.

— Франц, я выделю вам дополнительное финансирование и помощников. И знаете почему? Хотя ваше предположение звучит весьма фантастично… — он сделал паузу и продолжил, — Одна из зондеркоманд нашла склеп с захоронением того самого немецкого купца из Ганзы. Работайте, но результаты должны быть убедительными, Франц. Очень убедительными.

— Где нашли этот склеп?

— В каком-то районе Советской России. Наши войска успешно продвигаются к их бывшей столице, которую большевики назвали Ленинград… Наши люди оказались где-то недалеко от Великого Новгорода, с которым ганзейские купцы в прошлом имели очень тесные торговые связи… Или где-то рядом. Более точно можете узнать у Герберта Янкуна.

Вальтер Вюст встал и, пожимая на прощанье руку Лебедева, сказал:

— Благодарю за компанию, приятно было видеть вас здоровым и готовым к дальнейшей работе. Я должен ехать — дела в Вевельсбурге. И вот что… Франц, вижу, что вы перенесли серьезную контузию… Я о том, что обращайтесь ко мне не так официально… мы все же с вами друзья.

— Danke, герр президент. Я не подведу.

Вюст засмеялся, а Лебедев немного стушевался.

— Я не подведу, Вальтер.

— Ну вот и отлично. Вы к себе?

— Да, надеюсь, работа быстрее восстановит мне память.

Вюст по-дружески похлопал его по плечу:

— Прошу прощения, Франц. Я едва не забыл. Генрих передал вам от своего имени особый пропуск и документы, определяющие ваши высокие полномочия. Он говорил о поручении вам разобраться с каким-то делом в Заксенхаузене, допросить ведьму. Кстати, Август Хирт первым хотел ее осмотреть, говорит, что это весьма любопытный экземпляр, но рейхсфюрер решил, что сначала вы должны допросить ее. Вы, кстати, слышали, Франц, что Август планирует создать особую большую коллекцию скелетов и запрашивает разрешение на использование для этих целей тел заключенных из лагерей?