Русский американец
Шрифт:
– - Что же тебя, милая, останавливало?
– - Прихворнула я с той ночи; видно, простудилась...
Молодая девушка проговорилась. Поступок Тольского скрывали от молодого Намекина, опасаясь расстроить его.
– - С какой ночи?
– - живо спросил он.
Настя поняла, что проговорилась, и ей волей-неволей пришлось рассказать о том, как Тольский увез ее из отцовского дома, как держал взаперти у поляка Джимковского и как наконец ей удалось спастись оттуда.
Этот рассказ сильно встревожил и огорчил Намекина.
– - Мерзавец! За
– - Успокойся, милый, Тольский уже наказан: он в тюрьме... Его по приказу губернатора арестовали и будут судить.
– - И, наверное, признают невиновным и отпустят на все четыре стороны. У этого мерзавца есть в Питере друзья... Нет, я буду судить его своим судом... Я, как твой жених, должен отомстить за тебя...
– - Да не тревожься, Алеша... Поверь, к нему придет возмездие -- рано ли, поздно ли.
– - Какая наглость, и при этом какая смелость! Впрочем, удивляться нечему: Тольский -- тот же разбойник, а разбойники обладают и смелостью, и наглостью. Что же, Настя, твой отец, я думаю, был сам не свой от испуга?
– - Папа переживал за меня ужасно. За те два дня, пока Тольский держал меня под замком, бедный папа крайне изменился, он совсем постарел. А знаешь, Алеша, нет худа без добра: до несчастья со мной папа имел очень крутой нрав, и нашим бедным дворовым немало от него доставалось; а теперь его узнать нельзя: он стал ласковым и в обращении с дворовыми совсем переменился.
– - А он теперь дома?
– - Нет, но скоро придет... Да вон он, легок на помине, -- весело ответила молодая девушка, показывая на входившего в горницу старого майора.
По его лицу видно было, что он чем-то очень встревожен.
– - Я с новостью... И знаете ли, с какой?
– - как-то глухо произнес он, обращаясь к дочери и к гостю.
– - С какой?
– - в один голос спросили у него молодой Намекин и Настя.
– - Подлец Тольский бежал из тюрьмы. Оказывается, он хитрее самого дьявола: он вместо себя оставил в тюрьме крепостного кучера, а сам, переодевшись в его тулуп, улизнул.
– - Кто же вам сказал об этом?
– - Случайно повстречался мне знакомый пристав, он и сообщил; по всем дорогам за негодяем погоня послана, и наверняка его изловят.
– - Большой мерзавец этот Тольский, но ему придется со мною увидеться: он должен ответить и за меня, и за мою милую невесту!
– - воскликнул Намекин.
– - Как, разве вы знаете, Алексей Михайлович?
– - Знаю. Настя все сказала мне.
– - И напрасно сделала. Вы еще не совсем оправились, и вам тяжела всякая неприятность.
– - Нет, нет! Я совершенно здоров, и, чтобы доказать вам это... через неделю меня будут венчать с вашей дочерью... Вы, Гавриил Васильевич, кажется, удивлены моею поспешностью?
– - Правда, удивлен, признаюсь.
– - Я и Настя, мы решили... Не так ли, моя милая?
– - Да, да, Алеша, -- поспешила ответить ему Настя.
– - Ну а как же
ваш отец, Алексей Михайлович?– - спросил майор.
– - Отец наверное согласится. Я завтра же поеду к нему в усадьбу...
– - А если не согласится... тогда что?
– - Тогда я обвенчаюсь без его согласия.
Намекин волновался, в его голосе слышалось раздражение.
Майор и его дочь не стали ему возражать, опасаясь расстроить еще более.
На следующий же день Намекин отправился в усадьбу к отцу. Тот довольно холодно встретил сына, догадываясь о причине его приезда.
– - Батюшка, вам известна моя любовь к Насте, и я прошу вас благословить меня, -- твердым голосом произнес Алексей Михайлович.
– - Ты только затем и приехал ко мне?
– - немного подумав, спросил генерал.
– - Да, батюшка, только за тем.
– - Не стоило ехать... Тебе хорошо известен мой взгляд на этот неравный брак. Я уже не раз говорил, что никогда не дам тебе согласия жениться на майорской дочери.
– - А все же я женюсь на ней.
– - Что же, дело твое, женись! Только тогда вместо одной свадьбы будут две зараз, -- насмешливым тоном произнес Михаил Семенович.
– - Ты хочешь жениться на майорской дочери, а я тоже женюсь -- на дочери моего старосты, на Аришке; ты видал ее, знаешь.
– - Что вы говорите, батюшка, что говорите?
– - с удивлением и испугом воскликнул молодой Намекин.
– - А что, сынок любезный, разве мой выбор тебе не по нраву?
– - Вы шутите, батюшка?
– - Почему? Ведь ты же женишься?
– - Жениться в ваши лета, и на ком? На крепостной девке!..
– - Что же, Аришка -- девка красивая, статная, полная, -- говоря эти слова, генерал не спускал насмешливого взгляда с сына и как бы наслаждался его смущением.
– - Аришка будет генеральшей хоть куда, поверь мне.
– - Батюшка, прошу вас, умоляю, не разбивайте же моего счастья!
– - Я забочусь о твоем счастье. Пойми, Алексей, ты мне дорог. Ведь вас у меня всего двое: ты да Маша, и мое непременное желание видеть вас счастливыми.
– - Если так, то разрешите мне жениться на Насте, батюшка, и это будет высшим счастьем для меня.
– - Ты думаешь? Смотри, Алексей, не ошибись. Неровню возьмешь, жизнь несчастную наживешь.
– - Да чем же, батюшка, Настя мне неровня? Ведь вы сами хвалили ее красоту, ее нрав.
– - Я и сейчас скажу, что она -- красавица, нрав имеет хороший. А все же тебе она -- неровня, и, пока я жив, я никогда не назову ее своей невесткой.
– - Так вы, батюшка, решительно отказываете в своем согласии на мою женитьбу, да? Так повторяю вам: я все равно женюсь на Насте.
– - Я тоже повторяю, что женюсь на старостиной дочери Аришке, и моя свадьба будет в один день с твоею.
– - Но, если вы решитесь на этот необдуманный поступок, что скажет наше общество?
– - То же, что скажет, когда узнает, что ты -- единственный наследник именитого рода бояр Намекиных -- женишься на дочери худородного майора