Сад искусителя

— Эль? — Ева бросилась к нему, ухватилась ледяными ладошками за безвольно обвисшую вдоль тела правую руку, принялась трясти. — Эль! Элу-у-у!!! — и взвизгнула от неожиданности, когда левая опустилась ей на голову.

— Тише, милая, не кричи.

— Ты не умер! — обрадовалась девочка.

— Ты тоже, — вздохнул он. — Я знал, что ты сбежишь. Не знал, что так скоро.

— Там их много, — пожаловалась она и обернулась, словно ожидала увидеть толпу незнакомых взрослых и здесь тоже.

— Да не то чтобы… скорее мнят, чем и впрямь… Что с Адамом?

— Ноет, — Ева фыркнула, заслужив его слабую улыбку. — Мог бы тоже сбежать, через междумирье. Его бы даже не сожрали — он невкусно пахнет для элементалей.

Эль вымучил новую улыбку, вяло потрепал ее по волосам, но привычных нравоучений, что им с Адамом надо жить дружно, не последовало.

— Давай я тебя освобожу? — предложила она: антрацит рвал магию покруче теней, слово только не брал — незримое оно, хоть и весомое.

— Не нужно, — мужчина мотнул головой. — Лучше уведи Адама через междумирье куда-нибудь еще. Не ко мне. В другой мир, подальше отсюда.

— Не хочу, — надулась Ева, ей до смерти не нравилась идея помогать вредине, и вскрикнула, уже от боли, когда пальцы Элу сжали ее плечо.

— Лилит… Спаси… Адама… Спаси его…

Прозвучавшее слово пронзило неминуемостью, и девочка заплакала, от боли и страха предстоящего, от которого уже не отвертишься.

— Прости, — мужчина разжал пальцы и снова попытался погладить ее по голове, но она увернулась. — Прости… Я не мог… иначе…

Ева мотнула головой, развернулась и кинулась прочь, на ходу ныряя в междумирье, где разревелась вволю, пугая плачем местных обитателей.

Плакала, кажется, долго, потому что, когда, успокоившись, решила вернуться, вредины Адама в первой белой комнате не нашлось. Пришлось искать, ныряя туда-сюда из пространства в пространство, тратя драгоценные силы. Но бросить не могла, не только из-за сказанного слова, хотя в первую очередь из-за него.

Мальчишка обнаружился в жуткой комнате, полной странных устройств и приспособлений. Он полулежал в высоком кресле с откинутой спинкой, его ноги и руки были привязаны к подлокотникам и нижней части на плотные теневые ремни.

«Снова расход энергии» — вздохнул голос предков, будто она и без него это не понимала.

Но подошла ближе и полоснула когтями по ближайшему ремню. Вредина не отреагировал — был без сознания. Вот еще морока теперь будить! Не на себе ж его таскать — не утащит! От злости второй взмах получился неровным, задев руку мальчишки. Адам поморщился и открыл глаза, сонно осмотрелся и, заметив Еву, нахмурился. Она быстро зажала ему рот ладошкой и приложила указательный палец к губам, призывая к тишине. Мальчишка, к ее удивлению, кивнул и, стоило убрать руку, кричать не стал. Тогда она быстро расправилась с ремнями, удерживающими ноги, и помогла ему спуститься. Стоял он с трудом, опираясь одной рукой на кресло, а стоило отцепиться, шатался и падал. В последнюю такую попытку Ева кинулась его подхватить, успела, но сбила стальной поднос с инструментами на пол.

Тут бы им и сбежать, пока дребезжание металла об пол не прекратилось, но они замерли нашкодившими котятами, глядя, как на шум отворяется дверь. Появившаяся в проеме Ашера довольно усмехнулась, заметив Еву, и крикнула кому-то в коридор:

— Решеф, готовь огонь!

Адам, хоть и был под каким-то заклятием, мешающим ему двигаться, опомнился первым, когда все те же взрослые вслед за Ашерой стали заполнять комнату. Он оттолкнул от себя Еву и заорал:

— Лили! Беги! Беги от… — на последнем слове заклинание Ашеры листом лодоицеи6 закрыло ему рот.

Ева успела до конца закрыться антрацитовой броней, когда в нее прилетел огненный шар. И все могло бы закончиться хорошо, если бы вредина Адам не использовал слово, прозвучавшее не до конца, но прозвучавшее…

Оставшуюся часть видения Ева наблюдала сторонним зрителем, потому что там ее душа разлетелась мелким крошевом, дробью навылет проходя сквозь головы и сердца злых взрослых, опадая кроваво-черной крошкой на пол. Только Ашера успела закрыться от смертельного удара, но ее все равно задело, на несколько минут опрокинув на пол и лишив сознания. Картинка вслед за ней мигнула, вернувшись ровно на том моменте, когда женщина поморщилась от боли и приоткрыла глаза. Комната больше не была белой, стены и пол покрывало черное крошево, местами собираясь в кучи, напоминающие человеческие тела. На коже раненой руки самой Ашеры расцветал антрацитовый узор, чей вид заставил ее замереть в ужасе, а потом приняться истерично призывать одно исцеляющее заклинание за другим, но ничего не помогало — ничего не могло помочь, и женщина это прекрасно знала, хоть и не хотела осознавать. Должно быть, она так долго просидела, погружаясь все глубже в пучины отчаяния, если бы не вспыхивающие то тут, то там синие вспышки, и следом хныкающий голос маленького мальчика не повторял:

— Вернись, Лили! Я прошу тебя, вернись!

Ашера поднялась и пошла на голос, не сразу заметив сидящего на полу Адама. Правой рукой он обнимал бесцветное тело Лилит, левой притягивал очередной осколок ее души, очищал от чужой крови и смерти и склеивал с уже собранными. Женщина обошла его со спины, тронула за плечо, привлекая внимание.

— Адам, милый…

В ответ по ней скользнули взглядом его безумные глаза, ставшие вдруг бездонно синими и невыносимо холодными. То, как он выглядел, да еще случившееся словно подтверждали правильность ее намерения девчонку сжечь, а душу мальчика извлечь, очистить и влить обратно в Илу. Как будто тот мог вновь стать прежним! Да даже если и смог бы, кто теперь извлечет? Кто очистит? А ведь она поначалу думала, что главная сложность заключалась в том, чтобы убедить Илу принять ее дар… Что ж, раз она выжила, то хотя бы избавит мир от монстров, которым муж в своем помешательстве помог появиться на свет.

— Адам, прекрати! — не терпящим возражения голосом потребовала Ашера и, когда ее не послушались, протянула руку, чтобы остановить попытки мальчишки собрать душу Лилит.

Но Адам щелкнул пальцами, и застрявший в плече Ашеры осколок кинулся ему в ладонь. Пока женщина кричала от боли и останавливала кровь, до нее вдруг дошло, что осколок не просто нанес смертельную рану — он выпил часть ее силы! И если здесь обошлось лишь частью, то у остальных!.. И все это Адам собирал в девчонку! Ашера снова дернулась остановить мальчишку, но столкнулась с его словом:

— Ты не обидишь Лилит. Никто не посмеет причинить ей вред. — И пока она замерла, переваривая услышанное, он добавил: — И меня. Меня ты тоже не обидишь, — и вернулся к своему занятию.

А когда Ашера решилась пойти против слова, поняла, что не может, правда, не может, будто то сказал не мальчишка, а сам Элохим. Адам тем временем притянул последний осколок и, повторив свое нехитрое заклинание, вернул его в девчонку. Лилит судорожно вздохнула, открыла выцветшие до серо-голубого глаза и стала озираться по сторонам, но столкнувшись взглядом с Ашерой, снова лишилась чувств, в этот раз просто упав в обморок.

«Не все осколки» — поняла женщина и заставила себя перехватить запястье Адама, прежде чем тот продолжил.

— Не надо, — сказала она. — Лилит в порядке. Сейчас я позову андроидов, и они вас подлечат. Не бойся, милый, все будет хорошо. Я о вас позабочусь.

Адам с минуту смотрел на нее, потом с готовностью закивал. Все-таки он был всего лишь маленьким мальчиком, привыкшим полагаться на взрослых, и не знал, что слово можно обойти, особенно такое бесхитростное.