Самая яркая звезда на небе

Она побледнела. Её руки тряслись, до неё дошёл адреналин от того, что её разум был разорван:

— Ты — ты… Как ты мог?

— Давай без нотаций. Обычно я бы пригрозил тебе, чтобы позволить тебе сохранить твои воспоминания. Может, это помогло бы показать тебе твоё место, но я спешу, и я бы предпочёл, чтобы Гермиона об этом не узнала, — он поднял палочку, его каменный взгляд встретился с остекленевшими глазами Августы Крауч. — Обливиэйт.

Четыре дня Гермиона лежала в больничном крыле, а он не подумал проверить. Он оставил Крауч в замешательстве на полу и отправился захватить свою ведьму.

···· ? ·* ?? ?* · ? ····

Гермионе было скучно. Прошло лишь двенадцать часов с её пробуждения после чего бы то ни было ночью в пятницу, а она уже сходила с ума, сидя в больничной койке. А чтобы ей не показалось мало, каждый раз, когда Гермиона пыталась пошевелиться, её пронзало вспышками острой боли. Всё её тело тряслось от её силы.

Целитель Сплин прибыл первым делом утром вторника. Из-за внушительного размера, выходя из камина, он напомнил ей святого Ника, отчего она рассмеялась. Об этом она пожелала из-за вызванной этим нестерпимой агонии.

— Мадам Блейни вчера послала мне сову, сообщив, что Вы проснулись! — сказал он.

Гермиона забыла, как громко он говорил. Мужчине не хватало регулятора громкости.

— Я готовил Вам новую партию зелья, но, по-видимому, в этот раз оно не помогло, — возможно, Гермионе стоило ему сообщить, что попавшее в неё проклятье не влияло на её слух.

Она попыталась сесть, но всхлипнула, когда сжался её желудок. Её головокружение успокоилось, а зрение и слух вернулись. Она больше не чувствовала кровь во рту. Мадам Блейни сказала, что ей дали множество доз Кровевосполняющего зелья.

— Вообще-то, оно сделало только хуже, — сказала она. Её голос хрипел: голосовые связки повредились от рвоты.

Его брови сдвинулись в одну точку:

— Хуже? Это весьма необычно! Я могу представить, что оно бы, возможно, не помогло, но сделать хуже…

— Целитель Сплин! — по комнате разносился пронзительный голос мадам Блейни. — Не могли бы Вы говорить потише?

— О, конечно, прошу прощения, мадам Блейни, — он вернул своё внимание Гермионе. — Что именно стало хуже?

Гермиона попыталась пересказать события, но её воспоминания о деталях были в лучшем случае смутными.

— А до этого зелье помогало, правильно?

— Не так, как раньше. У меня уходит полтора флакона в неделю, чтобы выдержать, — она нахмурилась и взглянула на запасы на прикроватной тумбочке. Она сказала настоятельнице лазарета, что больше не хочет его принимать после случившегося.

Раньше зелье помогало, но теперь уже нет. Что, если она его снова примет, и оно её убьёт? Мадам Блейни сдерживала симптомы смесью охлаждающих чар, Укрепляющего раствора и рябинового отвара. Она поддерживала постоянный слой настойки растопырника на шраме Гермионы. Это было похоже на пластырь, прилепленный к открытой кровоточащей ране.

— Меня не удивляет, что зелье работает хуже. Это ожидаемый исход, хоть время и зависит от пациента…

— Целитель Сплин! Пожалуйста, понизьте голос! Вы беспокоите других пациентов! — мадам Блейни взвизгнула гораздо громче, чем когда-либо удавалось достичь пожилому доктору.

Целитель покраснел и кивнул, хоть мадам Блейни и не могла его видеть.

Гермиона знала наверняка, что единственным другим пациентом больничного крыла был Альфред Хенсли. Она сомневалась, что что бы то ни было, происходящее вокруг него в его нынешнем состоянии, потревожит его.

— Не могу сказать, что у меня есть объяснение, почему зелье причинило вред, — сказал он. Он говорил мягко, его голос почти стал похож на мычание под нос. Гермионе пришлось вслушиваться в сказанное. — Но, не зная природы Вашего шрама, полагаю, всё возможно.

Гермиона изучала выражение его лица. Он выглядел сомневающимся. На что он намекал? Бракованное зелье? Все были из одной партии. Возможно, с ним что-то случилось? Может, с её зельем что-то не так?

— Я должен сварить новое зелье с использованием нескольких альтернативных ингредиентов, которые, надеюсь, помогут нам справиться с Вашей растущей непереносимостью оригинального рецепта. Первая партия будет готова на следующей неделе.

А до этого времени Гермиона застрянет здесь:

— Вы надеетесь, что это поможет?

Обычно весёлый нрав Сплина сник:

— Думаю, на какое-то время это даст Вам передышку, но я не ожидаю, что она будет такой же долгой, как от предыдущего зелья.

— И что тогда?

Целитель Сплин нахмурился:

— Это единственное, что я могу Вам предложить. Я надеялся, что с этим зельем мы проживём много лет, мисс Грейнджер, — он наколдовал стул и сел. В её животе образовалась зияющая пустота. Ей не нравилось, куда всё идет.

***

— Могла бы и сказать, где ты! — Гермиона даже не подняла глаз от учебника по защите от Тёмных искусств, когда зашёл Том Риддл. Она знала, что рано или поздно он явится.

— Как ты узнал, где я? — спросила она.

— Неважно, — сказал он. — Что случилось, Гермиона?!

В её нынешнем состоянии она всё равно не может убежать. У неё не было выбора. Придётся с ним поговорить:

— Видимо, я приболела, — невинно ответила она, переворачивая страницу книги.

— Чушь собачья! — в окружавшем их воздухе искрилась магия — свидетельство его растущего гнева.

— А есть ещё причина, ты думаешь, по которой я могла бы проводить время в больничном крыле?

— Почему ты здесь? — ярость простиралась по всей поверхности его тела.

— Я сказала тебе…

— Гермиона, давай начистоту. Я знаю, что это связано с твоим проклятьем. Я знаю, что ты снова проснулась от криков.

Она вздохнула и захлопнула свою книгу по защите от Тёмных искусств. Видимо, её выдала Гасси:

— Проклятье ухудшается.

— Насколько ухудшается?!

— Успокойся, Риддл! Тебя вышвырнут отсюда!

Он нахмурился, но выдвинул стул и, фыркнув, сел на него. Комнату наполняла магия. Это не было «успокойся». Возможно, ей стоило позволить его вышвырнуть. Тогда ей не придётся ничего рассказывать.

Том прожигал её взглядом, ожидая, что она скажет больше.

— Оно становилось всё хуже уже некоторое время, но всё вышло из-под контроля в ночь на субботу, — она пыталась звучать беспечной. Будто ничего страшного не случилось, хоть внутри она сходила с ума.

— Это потому что… потому что мы…