Самая яркая звезда на небе

— Почему нет? Ты будешь восхитительна в зелёном! И платье тоже чудесное, очень стильное, но в то же время немного сексуальное. Если честно, я удивилась, что мама позволила его купить.

— Мы обе знаем, что ты хочешь, чтобы я надела это платье не поэтому.

— Что за нелепые обвинения! Уверена, Барнабасу понравится это зелёное платье на тебе, — она говорила не о Барнабасе, и они обе это знали.

— Никакого зелёного!

Они свернули за угол, когда Гасси собиралась ответить, и столкнулись лицом к лицу с Риддлом, наблюдавшим за ними с другой стороны коридора. Его значок старосты был прикреплён к его мантии, а он его носил только во время службы. Гермиона предположила, что сейчас он патрулировал. Он уставился на них, жёстко выпрямившись.

Гермиона оступилась, когда заметила его. Должно быть, он услышал их разговор. Что значит, он знает, что Барнабас — её спутник на танцах. Почему это заставляло её чувствовать себя… виноватой? Она не лгала, когда сказала, что между ними с Риддлом ничего нет. Один раз пообжимались, и на этом всё. Конечно, это был самый горячий, страстный, потрясающий поцелуй в жизни Гермионы, но этого больше не повторится.

Широкая улыбка расползлась по лицу Гасси:

— Но знаешь, — сказала Гасси, идя вперёд, будто вовсе и не заметила Риддла. Она заговорила громче, позволяя своему голосу раздаваться вдоль по коридору. Гермиона семенила за подругой. — Барнабасу бы, наверное, ещё больше понравилось увидеть тебя без всего!

— Гасси!

— Что? — она хлопала ресницами, изображая невинность. Риддл остановился. Его взгляд помрачнел, и он перевёл его с Гермионы. Она не могла распознать его выражение лица. Была ли это злоба? Разочарование? Шок? Гнев?

Он вернул своё самообладание и посмотрел на девушек с выверенной улыбкой:

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, мисс Крауч, — он кивнул каждой из них.

— Привет, Риддл! — сказала Гасси слишком воодушевлённо, останавливаясь перед ним. Сердце Гермионы бешено забилось, а в животе образовался тошнотворный узел. Она успешно избегала Риддла всю неделю. Это была их первая встреча с поцелуя, и напряжение в воздухе можно было ножом резать.

— Вынужден сказать вам, леди, в этом году одежда обязательна на Зимнем балу.

Гасси фыркнула от смеха, а Гермиона вопросительно повернула голову в его сторону:

— Означает ли это, что на предыдущих танцах одежда была необязательна? — хотела она пошутить, но Риддл ответил бесстрастно, будто она задала ему вопрос об уравнении по нумерологии.

— Не могу сказать, что изучал требования к форме одежды на прошлых танцах, но я бы предположил, что в Хогвартсе не устраивали танцев с одеждой по желанию.

Гасси невозмутимо пожала плечами:

— Конечно, Риддл, одеваться на бал обязательно, но никто не говорит о форме одежды после! — она широко, лучезарно улыбнулась Риддлу, а затем схватила Гермиону за руку и повела за собой.

— Какого чёрта, Гасси? — прошептала Гермиона. Она не хотела оборачиваться, чтобы посмотреть на реакцию Риддла.

— Просто хочу чуть-чуть расшевелить это болото! — сказала Гасси, упиваясь драмой. Гермиона натянула хмурое выражение лица и пронеслась мимо неё.

Больше Гермиона не разговаривала с Гасси всё время, пока они поднимались по лестнице совятни. Воздух становился холоднее, но недостаточно холодным, чтобы лёд укрепился. Гермиона не единожды чуть не встретилась со смертью на заледеневших ступеньках. По крайней мере, от холода немели органы чувств, отвечающие за распознавание неприятного запаха совиного помёта.

Добравшись до вершины западной башни, можно было отчётливо расслышать звук шаркающих о сено ног. Подойдя ближе, они услышали шорох одежды и лёгкий гул женского голоса. Гасси и Гермиона переглянулись. Гермиона подозревала, что знает, что именно происходит: оказаться посреди этого действия ей совершенно не хотелось. Гасси считала по-другому. Прижав палец к губам, чтобы Гермиона молчала, она продолжила подниматься по лестнице более лёгким шагом.

Добравшись до вершины башни, они встретили двух ничего не подозревающих учеников в страстном объятии возле каменной стены. Было слишком темно, чтобы распознать их, и они были слишком заняты, чтобы заметить зрителей.

Гермиона прочистила горло, и две фигуры отпрянули друг от друга, будто обжёгшись.

Лунный свет падал и подсвечивал лица Игнатиуса Пруэтта и Лукреции Блэк, заставив Гермиону ахнуть вслух. Оба были тепло одеты, потому что в это время года в совятне стоял лютый холод, но светлая коса Лукреции растрепалась, а тёмно-рыжие волосы Игнатиуса были взъерошены под странными углами. Ему хватило порядочности выглядеть виноватым.

Гермиона взглянула на свою подругу, гадая, убежит ли та в слезах или начнёт кричать. К её удивлению, Гасси ничего из этого не сделала. Вместо этого она выглядела раздражённой, и её руки упирались в бёдра в манере, очень свойственной Молли Уизли.

Именно тогда на Гермиону снизошло озарение. Она осматривала неловко переминающуюся пару перед собой. Изменщика-парня своей подруги и девушку из Слизерина. Их имена казались знакомыми, но она никогда не связывала их до этого времени. Они были женаты друг на друге. Их брак был спорным и привёл к тому, что Лукрецию Блэк вычеркнули из семейного древа Блэков. Однажды Рон упоминал своего двоюродного дедушку Игнатиуса. Это был большой скандал того времени.

Никто не говорил. Все неловко стояли друг перед другом в ледяной совятне. Единственными звуками было редкое уханье совы или взмах крыльев. В её голове пронеслась та же дилемма, с которой она сталкивалась много раз с тех пор, как попала в этот мир. Эти двое должны сойтись… Но это знание напрямую противоречило ярости, которую она чувствовала за свою подругу, и так находившуюся в сложной ситуации. Она и без того гадала, будет ли Невилл вообще существовать, раз Арчи и Августа настолько противились вступлению в отношения.

Но, опять же, это параллельный мир. Может, у судьбы был другой исход на уме. Лишь потому, что что-то случилось определённым образом в прошлом её мира, не значит, что случится в этом.

— Э-э… нам пора, — сказала Лукреция, торопливо пробираясь мимо двух девушек прочь по лестнице.

— Прости… — Гермиона услышала бормотание Игнатиуса, последовавшего за своей тайной любовницей.

Они ушли.

Гермиона повернулась к Гасси с отвисшей челюстью. Она ожидала реакции. Думала, что та проклянёт изменяющего ублюдка. Но вместо этого на лице Гасси образовалась усмешка:

— Что ж, это было неловко.

— Мне так жаль, Гасси… Ты в порядке? — «неловко» было идеально подходящим словом для произошедшего, но она рассчитывала на несколько больше эмоций от Гасси.

— Да, — пожала плечами Гасси. — Я поняла, что он с кем-то встречается.

— Что?

— Он упоминал что-то подобное несколько недель назад. Но ничего конкретного.

Гермиона в шоке смотрела на свою подругу. Гасси беспечно прикрепила записку к своей сове, будто они не наткнулись только что на её парня, обжимающегося с другой девушкой.