Самая яркая звезда на небе

— Доброе утро, Том.

— Чёрт! Гермиона — ай! — кофе разбрызгался по его коленкам и пропитал страницы раскрытой на столе книги. Они с Гермионой вместе достали свои палочки. Он испарил разлитый на себе кофе и вызвал охлаждающее заклинание, пока она взмахивала палочкой над книгой.

— Поверь мне, я разлила немало кофе на книги, — просияла она от какой-то известной только ей шутки. Она была готова рассмеяться.

Том вздохнул.

— Не говори мадам Пинс, — сказала она. — Я полный ноль в бытовой магии, но мне хорошо удаётся выводить пятна от кофе… и чернил… и разводы от еды…

Она права. Он едва ли мог заметить слабый след на странице.

— Твоя мама не научила тебя бытовым заклинаниям? — большинство знакомых Тому ведьм были в некотором роде экспертами бытовой магии. В Хогвартсе преподавали факультатив, на который записывалось большинство девочек, но его не включали в С.О.В. Может, в том будущем, откуда явилась Гермиона, это было не принято. Он всё ещё не мог определить, насколько издалека она пришла.

— Нет, моей маме никогда не давался быт. Большее, на что она была способна, — испечь партию рождественского печенья. Мы вырезали разные формы: рождественские ёлки, снеговиков, ангелов и звёзды. Она была, эм, — маглорождённой и пекла печенье со своей мамой. Мы делали это каждый год, пока… ну, до этого года.

Том ни разу не пробовал домашнего рождественского печенья, кроме поданного домовыми эльфами, если это считается. Иногда им давали печенье на Рождество в приюте, но его покупали в магазине. Дети помладше оставляли печенье для Отца Рождество{?}[Английский Дед Мороз]. Сироты постарше вставали посреди ночи, чтобы его съесть.

— У тебя есть рецепт? Ты всё равно могла бы его испечь.

— Конечно! Я помню его наизусть… сливочное масло, мука, сахар, яйца, сода, сметана…

— Сметана?

— Это проверенный временем семейный рецепт, — пожала плечами Гермиона.

Он взглянул на неё. Сегодня она была такой свежей. Её кожа светилась, а глаза блестели в утреннем свете. Несмотря на пустые места в Большом зале, она села с ним.

Они не были друзьями.

Перед ней появилась тарелка с приборами и кружкой. Во время каникул из-за небольшого числа учеников домовые эльфы выдавали еду и посуду только на занятые места.

— Ты рано встала, — заметил он, наблюдая, как она наливает в свою кружку кофе. Том, не задумываясь, передал ей молочник. Гермиона на секунду поколебалась, но взяла его. К счастью, она не спросила, откуда он знает, как она пьёт свой кофе.

— Нет смысла залёживаться. Что ты читаешь? — она осмотрела книгу.

— Ой, ничего особенного.

— Это поэтому ты так зачитался, что не заметил, как я прошла через весь Большой зал и села напротив?

Он состроил мину.

— Почему ты не хочешь показать мне, что читаешь? Это что-то плохое? Вроде сопливого романа? Или ты просто выкрал её из запретной секции? Эта книга… полна зла? — она рассмеялась, сделав маленький глоток из своей кружки. С её губ сорвался довольный стон, когда она проглотила.

Она всегда пьёт кофе так эротично? Том не мог оторвать от неё глаз. В горле образовался комок. Он нахмурился, получше устраиваясь на скамейке. Чёрт, он чувствовал её запах прямо оттуда.

Разве она не задала вопрос? Что-то про книгу. Он собрался с мыслями и выдавил лёгкую улыбку:

— Я предпочитаю читать свою злобную прозу после обеда. Мне кажется, утро не самое лучшее время для повторения случаев совершения недоброжелательных действий смерти и разрушения.

— О да, согласна. Поистине злостными работами лучше всего наслаждаться, полностью проснувшись и будучи готовым оценить тёмную магию. Восходящее солнце слишком мягкое, чтобы сочетаться с подобной порочностью. Сложно настроиться на нужный лад.

— Не сказать точнее! — поднял он тост своей кружкой. Лишь собравшись отпить, Том вспомнил, что пролил её содержимое. Вздохнув, он поставил чашку обратно.

Гермиона широко улыбнулась, сдерживая смех:

— Так что же ты читаешь?

— Ничего особенного, — он сгрёб книгу со стола и засунул в портфель, осторожно прикрывая название.

Она улыбнулась и взмахнула палочкой:

— Акцио! — призвала она, до того как Том успел её остановить. Книга вылетела из портфеля прямо в её протянутые руки. — «Как превзойти Тёмные искусства» — прочитала она вслух, давая широкой улыбке растянуться по лицу. На её щеках вспыхнул довольный румянец.

Он нахмурился, но не ответил.

— Значит, ты купил книгу, которую я посоветовала! Разве она не замечательная? Там так много отличного материала! Автор действительно знает тёмные искусства. В смысле, он поменял мой взгляд на защитные заклинания, поистине гений!

Том наблюдал, как она говорит о вещах, которые ей больше всего понравились в книге. Она могла бесконечно болтать о том, что ей показалось особенно полезным. Как ей помогла информация, которую она узнала. Гермиона рассказала ему об авторе и биографии, которую однажды прочитала о его жизни. Потом она посоветовала книги на схожие темы.

Он ловил обрывки её слов, но они ускользали от него, как шёпот. Том был слишком занят наблюдением за тем, как она разговаривает. Её глаза всегда горели, когда она рассказывала о книгах. Она живо жестикулировала руками, размахивая ими, потому что не могла держать их спокойно. Он наблюдал за её губами, произносящими каждое слово. За её зубами. За её языком. Его даже не злило, что она узнала, что он купил книгу. Как он мог, если она была настолько чертовски счастлива?

Гермиона зарделась румянцем, стоило ей понять, как долго она болтает. Очаровательно. Она очаровательна. Она начала накладывать еду на свою тарелку.

Она собирается поесть с ним. Ему это нравилось.

Гермиона пришла сюда добровольно и села с ним. Ему не пришлось волочиться за ней, умоляя о капле внимания. Ей хотелось быть с ним здесь. Напротив него. Проводить с ним время.

Они не были друзьями. Этого никогда не будет достаточно. Невидимая сила тянула их друг к другу. Том чувствовал эту тягу даже сейчас. Она зачаровывала его своим интеллектом, смекалкой и непоколебимой решимостью. Его желание выходило за пределы простой дружбы. Жажда поглощала его целиком, безжалостная необходимость, которая отказывала лёгкому удовлетворению.

— Гермиона, я хочу попросить тебя об одолжении, — он сложил руки на столе и твёрдо приказал своей гордости отойти в сторону. Том редко просил об одолжениях. Однако, когда дело касалось ведьмы перед ним, он часто делал вещи, которые считал несвойственными себе в прошлом.

Она держала еду на полпути ко рту, замерев от удивления. Яйца соскользнули с её вилки и плюхнулись в тарелку.

— Да? Что за одолжение?

— Мне бы хотелось, чтобы ты помогла мне вызвать Патронуса, — он впервые открыто признал кому-то свой недостаток. Ему казалось, что слова будут горчить в его рту, а живот скрутит. Этого не произошло. Вместо этого он почувствовал надежду. Это означало, что он будет проводить с ней больше времени.