Самая яркая звезда на небе

— Что? — он подошёл к ней, заглянув на полку, на которой стоял весьма непримечательный набор книг.

— Магловская классика! — сказала она. Он взглянул наверх, и, разумеется, на табличке над полками значилось название секции: «Магловская литература».

Том пожал плечами. Гермиона закатила глаза:

— Том! Ты вырос в магловском приюте! Разве ты не читал классической литературы?

Может, и читал, но он сомневался в этом. Старшая девочка в приюте читала ему сказки, когда он был маленьким. Он старался о ней не думать.

— Например?

— Например, Джейн Остин, Шарлотту Бронте, Чарльза Диккенса, Уильяма Шекспира, Мэри Шелли?!

— Не-а, — он не интересовался сопливыми романами. С недавних пор Том встречал достаточно драмы в собственной жизни.

По-видимому, он сказал часть про сопливые романы вслух, потому что Гермиона сердито посмотрела на него:

— Они не сопливые! «Гордость и предубеждение» — одна из моих самых любимых книг! «Джейн Эйр» — готический роман, а Чарльз Диккенс пишет об обществе, а не…

— Разве он не писал о бесполезном сосунке, с ума сходившем по какой-то девушке, которая относилась к нему как к дерьму?

— Значит, ты читал «Большие надежды»?

— Нет, я слышал о ней, — старшая девочка в приюте читала её. Она пересказала ему историю. Том никогда не понимал её. Почему этот мальчик построил всю свою жизнь вокруг одного человека? Поистине смехотворно дать одному человеку столько власти над собой.

Том поморщился. Уж ему ли об этом говорить. Уж точно не теперь. Не теперь, когда маленький лев появился в его жизни. Но он это и не ненавидел.

Глаза Гермионы в угрожающем взгляде сузились ещё больше:

— Мэри Шелли написала «Франкенштейна» об учёном, который создал монстра, отправившегося на массовые убийства.

— Звучит забавно, — согласился он.

— Разумеется, именно это привлекло твоё внимание, — Гермиона закатила глаза и ушла. Том посмеялся над её гневом.

Как только она скрылась из виду, он поднял «Франкенштейна» и «Гордость и предубеждение» и отнёс их к кассиру. Пожилой мужчина усмехнулся, рассматривая названия:

— Моя покойная жена всегда говорила, что мне следует запастись магловской литературой. Я никогда этого не делал. Утверждал, что у меня нет места.

— О, — сказал Том с притворным интересом. На самом деле он не хотел слушать душещипательную историю этого человека.

Мужчина записал названия и цены на них в книге учёта:

— Но потом она умерла, и только тогда я нашёл для них место.

— Сочувствую Вашей утрате, — сказал Том, не выказывая ни малейшего соболезнования.

Гермиона подкралась к нему сзади:

— Ты что-то покупаешь? Что ты выбрал?

— «Франкенштейна», — сказал он, опустив Джейн Остин. Том купил её только потому, что она сказала, что это её любимая книга. Он решил, что прочтет её сам, а потом подарит ей.

Мужчина поднял бровь, но не стал оспаривать заявление Тома о единственной книге:

— Мои бестселлеры, эти магловские книги, — прокомментировал продавец, когда Том передал ему несколько галлеонов.

— Я слышала, что Вы сказали о своей жене, уверена, ей бы понравилось, что таким образом Вы почтили её память, — сказала Гермиона. Вот она казалась искренней. Её взгляд смягчился.

— Это мило с Вашей стороны. Где бы она ни была, скорее всего, она закатывает глаза и говорит, что я должен был её послушаться с самого начала. И будет права.

Пока Том забирал у мужчины пакет, они обменялись любезностями и поделились горем. Вероятно, лучше всего было позволить Гермионе самой вести разговор. У Тома было столько же эмоционального интеллекта, сколько у опарыша.

Он продолжал следовать за Гермионой по книжному магазину, пока она брала с полок различные тома.

В конце концов, они устроились на двухместном диване в углу, где сидели возле друг друга и рассматривали выбранные книги. Он нашёл несколько книг для себя, но ему с трудом удавалось сосредоточиться на материале. Его больше интересовал маленький лев, сидевший с ним в одном кресле. И всё же он разыграл свою роль, взяв в руки книгу и пролистав её.

— Это великолепная книга! Рекомендую! — сказала она, когда он взял в руки «Руководство по средневековому волшебству». Он не смотрел на книгу. Ему пришлось взглянуть на обложку, чтобы понять, о чём она.

В итоге он купил и её.

После закрытия магазинов они отправились в «Три метлы», чтобы поесть. Солнце село за несколько часов до этого. Он последовал за ней внутрь уютного паба, где уже заканчивался ужин. Они устроились в маленькой кабинке в углу.

— Я принесу нам напитки, — сказала она.

Через десять минут она вернулась с двумя кружками тёплого сливочного пива.

— Приятно хоть раз не обслуживать столики, — она придвинулась к нему.

— Как ты оказалась в «Дырявом котле»?

— Мне дали работу за комнату и еду. К тому же там платят деньги, в которых я отчаянно нуждалась.

Он позволил ей разговаривать весь вечер и довольствовался тем, что слушал. Что наблюдал, как двигаются её губы. Официантка подошла позже, и они заказали еду. Народу становилось всё больше. Не было ни одного свободного столика.

С ней время летело незаметно. А ему всё было мало.

Гермиона спросила его о приюте. О месте, которое он всегда скрывал. На вопросы, которые он не мог обойти стороной, Том давал расплывчатые ответы. У него не было желания говорить о своей жизни там, а тем более вспоминать о ней. В конце концов, ему удалось перевести разговор на год, который он провел в деревне, работая на ферме после эвакуации Лондона.

— После этого я не возвращался, — сказал он.

— Но разве дети Лондона всё ещё не в эвакуации? — спросила она.

— Ну да… технически.

— И где же ты остановился?

Том вздохнул и решил открыть правду. Может, она навестит его, если будет знать, где его искать:

— Я оставался в заброшенном приюте с третьего курса. Наложил несколько защитных заклинаний вокруг места, чтобы меня не взорвало во время воздушного налёта.

Он думал, что она отчитает его за использование магии за пределами школы. Это грозило отчислением. Вместо этого Гермиона сказала:

— Эти обереги и барьеры — сложная магия.