Сара Фогбрайт в академии иллюзий

Совсем не такой большой, как их принято изображать, с удивительно маленькой головой и длинным горбатым телом, несомненно, это всё-таки был дракон. Но где граф Камлингтон его достал, и куда он делся после?

— Это крайне ценные записи, — сказал комиссар необычайно серьёзно. — Осторожнее с ними, дети, и никому ни слова, потому что за такое могут и убить, и я не шучу. Но это не похоже ни на один из известных мне языков. Должно быть, шифр, и нам предстоит найти того, кто его разгадает…

Мы переглянулись, радостные и взволнованные, не в силах сдержать улыбок.

— Я всегда знал, что сыщу дракона, — заявил Сэм. — Как думаете, этот ещё жив? Или мы раскроем, откуда он взялся. Вот это приключения нас ждут, а?

— Кто знает, — сказал мистер Харден с блеском в глазах, и в его голосе слышался азарт и предвкушение. — Кто знает!

Эпилог

Субботним днём я сидела на подоконнике в комнате общежития и улыбалась, глядя в окно. Снег давно сошёл, и зимнюю серость сменили неразбавленные краски весны. Она выдавливала их из тюбиков и клала как есть: синий — на небо, белый — на облака, чёрный — на сырую землю. Зелёные пятна — трава, жёлтые брызги — одуванчики.

Всё было тревожащим и ярким, и птичьи стаи, подхваченные тёплым ветром, с криками проносились мимо. Яблони на тренировочной площадке махали им вслед и как будто пытались что-то сказать. Наверное, обещали, что скоро зацветут.

Когда я только поступила в академию — так давно, что и самой не верится! — я солгала, что выбрала эту комнату лишь из-за яблонь, а сама рассчитывала любоваться юношами. Удивительно, но теперь меня и вправду больше интересовали яблони. Улыбаясь, я опять заглянула в письмо, которое держала в руке, чтобы убедиться, что в своём ответе ничего не упустила.

Оказалось, сочинять письма не так-то и сложно, даже приятно, если пишешь друзьям.

Призрачный горностай вытянулся столбиком и поглядел в окно, смешно шевеля усами. Кажется, снизу кто-то махал рукой. Ничего, подождут.

Горностая мне подарил мистер Харден. Как он сказал, в знак благодарности, ведь дневник старого графа так бы никто никогда и не отыскал, если бы не череда моих нелепых решений… Ах, нет, он сказал: «если бы не ваше вмешательство», всё же он вежливый.

Я долго не хотела принимать такой дорогой подарок — даже Розали, моя сестра и гордость нашей семьи, не могла рассчитывать на часы с горностаем! — но мистер Харден настоял.

— Как только мы закончим копировать записи из дневника, отдадим их на расшифровку, — сказал он. — Я уже нашёл одного профессора, готового за это взяться. Если там окажется хоть что-то полезное о драконах, мы неприлично разбогатеем, так что эти часы — сущая мелочь. Берите их, Сара, вы заслужили. Уже придумали, как назовёте зверя?

Это он схитрил. Едва я подумала об имени, как горностай стал мне куда ближе и дороже, и расставаться с ним я уже не захотела.

Бернард — какое чудесное имя!

— Теперь вот что, — сказал мистер Харден. — Запомните: сокращённое имя служит для того, чтобы просто его позвать — например, для игры. Он появится и будет рядом. Но если вам понадобится мелкая услуга — к примеру, отыскать потерянную вещь… Сара, вы успеваете запомнить?

Я улыбалась, донельзя довольная. Никогда не задумывалась, как звучит уменьшительное от Бернарда. Наверное, Берни. Главное, чтобы мистер Харден не узнал… Я никогда ему не скажу.

— Сара? — позвал меня мистер Харден, возвращая в реальность. — Так вот, если захотите отдать зверю приказ, назовите его полным именем. Он послушает. Вы всё поняли?

— Да, конечно, — кивнула я, улыбаясь ещё шире.

У меня появится свой собственный Бернард! Так забавно.

Мистер Харден вложил часы мне в руки, но не отнимал своих ладоней и внимательно на меня глядел. Может, боялся, что я по рассеянности упущу такой ценный подарок.

— Итак, вы придумали имя, твёрдо в нём уверены и не хотите его менять? — спросил он серьёзно.

— Абсолютно уверена, — лукаво сказала я. — Самое лучшее, самое прекрасное на свете имя, и ни о каком другом я даже и думать не хочу.

— Точно?

— Точно.

— Менять не станете?

— Ни за что в жизни!

— Замечательно, Сара. И последний шаг: я открываю крышку. Громко назовите полное имя, чтобы привязать зверя к себе и активировать магию.

Ох. Я же не знала, что будет так! Но он уже щёлкнул крышкой и пошевелил бровями, призывая меня скорее говорить.

— Мармадьюк, — выпалила я первое, что пришло в голову.

— У вас, очевидно, имеется своё представление о прекрасных именах, — с некоторым удивлением сказал мистер Харден, отдал мне часы, и я стала счастливой обладательницей Мармадьюка.

Обычно я звала его Марми.

Мы кое-как втиснули в нашу комнатку стол, и сейчас он был весь завален книгами и бумагами. Я всерьёз взялась за учёбу. Просто счастье (и настоящее чудо), что мне всё-таки зачли зимнюю практику. Я знаю, что мистер Харден с мистером Твайном лично ездили в Беллвуд и что-то там наплели — словом, я получила зачёт, хотя так больше и не появилась в том театре.

Летнюю практику я собиралась пройти честно. Довольно с меня приключений! Хватит уже и того, что случилось.

Комиссар беседовал и с нашим ректором, уж не знаю, о чём, но ужасно долго. Нам с Хильди велели сидеть в комнате, но мы решили прогуляться по двору, и кто бы нам это запретил? Жаль, придверница не впустила нас погреться в главный корпус, а то бы мы ещё и подслушали.

Миссис Зилч вызывали, и вышла она сама не своя, будто её как следует прополоскали и выжали. Госпожа Нунн как раз курила на крыльце и спешно провела рукой, превращая папиросу в алый мак. Миссис Зилч отняла у неё мак и так затянулась, что лепестки опали, а стебель на глазах пожух и осыпался пеплом.

К нашему удивлению, она продолжила преподавать, но только больше не язвила, никого не наказывала и не кричала, словно её подменили.

После зимней практики многое переменилось.

Шарлотта досрочно сдала экзамены и ушла. Она действительно стала безопасницей, и её послали набираться опыта в маленький городок. Мне она не писала, но Дита вроде бы поддерживала с ней связь.

Не вернулась Лаура. Она предпочла уехать с миссис Тинкер, и наша Алиса с тех пор стала необычайно тихой, даже рассорилась с Аделаидой, которая всё расспрашивала её о сестре. Лауру многие знали и любили, так что бедной Алисе пришлось нелегко. В конце концов она отговорилась тем, что Лаура тяжело болеет и уехала лечиться к морю, и мужественно терпела постоянные расспросы и добрые пожелания. Только мы с Хильди знали правду, но, разумеется, никому не рассказали.