Сара Фогбрайт в академии иллюзий

— Ripeti avedo, — сказала я, и в зале стало тихо, а потом кто-то ойкнул и раздался одинокий хлопок.

Я подняла глаза, но экран был прозрачным. Даже не успела понять, отобразилось ли там хоть что-то. Мне велели вернуться на место, и я вернулась.

Больше до конца испытания ничего примечательного не произошло. Девушки выходили, повторяли картинку с разной степенью успешности, и я вдоволь насмотрелась на синие и зелёные пятна. Наконец последняя гномка справилась (ей всё-таки дали стул, а экзаменатор отошёл подальше), и нас отпустили.

В коридоре поднялся шум. Отцы и матери, бабушки, дедушки и тётки налетели и принялись расспрашивать, как всё прошло. Меня никто не ждал, и я вышла во двор.

Оливер стоял, облокотившись на наш экипаж. Бронзовый с патиной, новейший, тот парил над мостовой, почти не двигаясь с места. Другой водитель пожирал Оливера завистливым взглядом. Задрав нос, он попробовал прислониться к своей медной таратайке, но она так тряслась, что наверняка наставила ему синяков. Бедняга отскочил и потёр спину, а затем посмотрел на Оливера ещё более злобно.

— Кажется, сдала, — сообщила я. — Нужно только подождать.

И тоже прислонилась к экипажу, скрестив руки на груди.

У входа уже появились два списка, и там то и дело загорались чьи-то имена. Из дверей высыпала толпа и всё загородила. Девушки кричали, радуясь, и родные поздравляли их, целовали, обнимали, делали моментальные снимки на память. Одна я стояла в стороне.

От толпы отделились двое: Голди Гиббонс и Дейзи Когранд. А я-то думала, они будут учиться в другой академии!

Ой, точно. Ведь мы собирались на бытовое отделение, а я пошла на театральное. Вот почему я их до сих пор не встретила.

— Са-ара, — пропела Голди, расставляя руки для объятий, но в последний момент отступила, глядя на мою грязную коленку.

Я застыла с расставленными руками, перевела взгляд на Дейзи, но и та не хотела меня обнимать. Я опустила руки.

— Ты опоздала? — спросила Голди. — Не заметила тебя с нами.

— Она, должно быть, пряталась сзади, — прошипела Дейзи, толкая её плечом и указывая на пятно на моей юбке.

— Что ж, обучение точно пойдёт тебе на пользу, — сказала Голди, мило улыбаясь. — Мы уже поступили, а ты? Не видели тебя в списке.

— Будет жаль, если не пройдёшь, — сочувственно произнесла Дейзи. — Тебе очень нужны заклинания иллюзий, хоть пара-тройка. Все эти…

Она взмахнула пальцами возле своей аккуратно причёсанной головки, видимо, на что-то намекая.

— Голди! — раздалось с другого конца двора. — Дейзи!.. Вы едете?

Их сопровождали родные. Наши семьи дружили, так что я без труда узнала и родителей Голди, и брата Дейзи.

— Мы пойдём, — сказали мои заклятые подруги. — Едем праздновать поступление! Надеемся, и тебе будет что отпраздновать.

Взявшись под руки, они ушли, а Оливер хлопнул меня по плечу.

— Сложно было? — спросил он то ли об экзаменах, то ли о беседе с Дейзи и Голди.

— Не особенно, — ответила я.

Мимо прошла рыжая Хильди с отцом. Отец её оказался лысым, но с такими косматыми рыжими бровями, будто на них пошли все волосы с головы, а борода и вовсе свисала чуть не до колен.

— Так чё ж он, куды глядел! — сердито прогудел гном, воздевая руки. — Ягодка моя, ты не ушиблася?

— Да не, испужалась ток. Оно как хрупнет!

— А этот-то ишшо! — воскликнул гном, останавливаясь. — «Оплатите ушшерб», сопля белобрысовая! Я ему за ушшербы-то мало пояснил…

И он, поддёрнув рукава, решительно зашагал обратно.

— Стой, батя, стой! — вскричала Хильди, хватая его за локоть. — Да ну его, а? Идём ужа. В брюхе у меня урчит, пожувать бы чё.

— Идём, ягодка, идём, — согласился её отец.

Я проследила взглядом, как они сели на трёхколёсный паромагический велосипед — господин Сторм за руль, а Хильди в коляску — и покатили прочь со двора, гикая на кочках.

Уезжали и другие. Экипажи таяли, редела толпа. У списков почти никого не осталось, и я подошла ближе. Я заметила в стороне знакомую по экзаменам девушку, Бернардиту. Она тоже держалась особняком и тоже увидела меня.

— Волнуешься? — спросила она. — Твоего имени, кажется, пока нет в списке.

— Я Сара, — представилась я.

— Я помню.

— А ты…

— Дита, — решительно сказала моя новая знакомая. — Предпочитаю, чтобы меня звали так.

— Дита, — кивнула я. — Ты здесь одна?

— Мои родители, — сухо ответила она, — не смогли меня сопровождать. Твои, кажется, тоже не здесь?

— Да, и мои не смогли.

Я не была особенно искушена в вежливой беседе, и Дита, видимо, тоже, так что мы просто молча стояли рядом, время от времени поглядывая на список. Наконец подошёл и Оливер — в тот самый момент, когда наверху загорелась надпись: «Списки сформированы. Поздравляем всех поступивших!».

— Мне жаль, — сказал Оливер и потрепал меня по плечу. — Ничего, мисс Сара, вы сможете попробовать в будущем году.

— Ты смотришь не в тот список, — ответила я и указала пальцем. — Вот, я поступала на театральный — и поступила!

Бернардита, к слову, тоже прошла.

— На театральный? — озабоченно спросил Оливер. — Но разве вы собирались не на бытовой?

— Так уж вышло… И потом, мне не придётся учиться вместе с Голди и Дейзи. Только ради этого стоило выбрать театральный!

Оливер цокнул языком, но я не стала слушать, что он скажет, а вприпрыжку побежала к экипажу и, забравшись внутрь, торопливо перевела рычажок коммутатора в положение звонка. Штепсель уже был вставлен в линию Гринтона, приморского городка, а шнуры — в соответствующие гнёзда, чтобы связаться прямо с папиным гостиничным номером. Оливер только папе и звонил.

Папа страшно гордился тем, что в нашем экипаже установлен коммутатор. Мало кто мог себе такое позволить. Но отчего же он всё не отвечал?..