Сара Фогбрайт в академии иллюзий

— У тебя зубная паста… — прошипела Дита, бросив взгляд на моё лицо, и указала на свою бровь.

Я и так нервничала из-за опоздания, а ещё из-за того, что на туфле и на чулке остался грязный отпечаток — спасибо Дите, потопталась и даже не извинилась! Слова о зубной пасте на лице не успокоили меня. Но утереться я не успела.

Дверь кабинета распахнулась. На пороге возникла дама, до того высокая, что я ощутила себя гномкой, и до того худая, что платья ей наверняка шили по специальному заказу. На лице её, имевшем нездоровый, какой-то серый цвет, выделялся длинный хрящеватый нос. Губы, тонкие и бесцветные, кривились, маленькие острые глазки смотрели недобро. Свои волосы, тоже серые и тусклые, миссис Зилч стягивала надо лбом в нелепый пучок, похожий на плохо закреплённую луковицу.

— Ну? — спросила она, прищурившись, отчего её глаза превратились в два лезвия, и уставилась на нас. Луковица качнулась.

Я оглянулась на Диту, Дита отступила на шаг и покосилась на Хильди, а та решительно шагнула вперёд.

— Припозднились мы, нешто не ясно. Можно уж войти?

— Ах, припозднились, — медовым голосом сказала миссис Зилч. — Должно быть, вы заблудились, бедные деточки? Дорогу так нелегко найти, особенно если мамочка не ведёт за ручку…

— Да не, — махнула рукой Хильди, — дорогу-то мы отыскали легко. Эт звонильник поломатый нас подвёл, чё-то мы его не слыха-али…

Она не особенно удачно скрыла зевок и почесала в ухе.

Я стояла ни жива ни мертва. Конечно, говорят, что воспитание гномов оставляет желать лучшего. И если кто-нибудь слишком груб, он может услышать в свой адрес пренебрежительное: «Ты что, из Подгорного Рока?». Но я не ожидала, что Хильди начнёт дерзить преподавательнице, когда мы и без того провинились!

Судя по лицу Диты, не ожидала и она. Девочки за столами перестали дышать, и я отчётливо услышала тихий звук, похожий на шёпот, когда миссис Зилч потёрла друг о друга кончики длинных пальцев, покрытые мелом.

— Бедняжки, — вкрадчиво и зловеще сказала она, нависая над нами. — Так вас подвёл будильник?

И вдруг как рявкнула:

— Что за бестолочи! Как вы сюда поступили, если даже с будильником не можете справиться? Опоздали в первый же день! Вы хоть осознаёте, насколько это позорно, или вашего ума не хватает даже на это?

Её нос покраснел. Ужасно стыдно, но я могла смотреть только на этот нос, тонкий и длинный, кривящийся вправо. Я прямо-таки не могла отвести от него взгляда. Миссис Зилч, видимо, это поняла, и ей не понравилось.

— Смотрите мне в глаза, юная мисс! — воскликнула она. — Вы пропустили почти весь урок, а теперь мешаете другим! Войдите! Встаньте у доски!

Мы переглянулись — что было делать, не убегать же? — и несмело переступили порог. Шесть пар глаз уставились на нас — не разобрать, со злорадством или с сочувствием. Как бы то ни было, знакомство с одногруппницами я представляла не так.

С промокшей ногой и с зубной пастой на брови я вошла из сумрачного коридора в светлый кабинет, жалея, что не успела хотя бы взглянуть в зеркальце. Может, пятнышко на брови было маленьким, но мне теперь представлялась огромная белая бровь. Я потёрла её, надеясь, что это хоть чуть помогло.

Воздух в кабинете был сухим и кислым. На подоконнике чахли цветы, о поливе которых явно никто не заботился, и рамы из-за горшков, должно быть, не открывались никогда. Столы видали виды. Всё здесь покрылось пылью и засохло, и сама миссис Зилч тоже.

Я ждала всякого. Что нас отчитают или что так и оставят у доски до конца занятия, например. Но совсем не ожидала, что придётся стоять в позорных колпаках. Лицом к классу. В первый же день учёбы. А ведь я с таким предвкушением ждала начала занятий, так хотела скорее прикоснуться к волшебству, я знала, что буду учиться прилежно — и вот чем всё обернулось!

Всё из-за Хильди. Почему её вообще поселили с нами, какое имели право? Папа всегда говорит, что гномам следует держаться подальше от людей, а лучше бы они и вовсе вернулись к себе в Подгорный Рок. А я ещё за неё вступилась, когда Дита предложила её не будить — совершенно справедливо предложила! Нужно было её оставить там!

Хильди невозмутимо стояла, скрывшись под колпаком (он был в половину её роста) и не обращая внимания на сдавленные смешки и перешёптывание. Дита вскинула голову, как будто на ней надета корона. А я…

Я плохо слышала, что говорит миссис Зилч. Что-то о том, что о подобной выходке сообщат родителям. А ведь я собиралась обрадовать их и удивить! Вот так обрадую… И уж точно не удивлю.

Слёзы потекли сами собой. В новом форменном платье имелся карман, но положить туда платок я, конечно же, забыла. Шмыгнув носом, я полезла в сумку — замок щёлкнул на весь кабинет, плотная кожа скрипнула. Ещё и платка не оказалось в кармашке, где я рассчитывала его найти.

— Вам мало того, что вы устроили, мисс Фогбрайт? — тут же обернулась ко мне миссис Зилч. — Теперь вы собираетесь греметь? Может, вам лучше постоять за дверью и подумать о том, как следует себя вести на уроках?

Я выдернула руку из сумки, так и не найдя платка. Следовало извиниться за шум, но я чувствовала, что позорно разревусь, едва открою рот. И я уверена, что миссис Зилч прекрасно это понимала, а ещё видела, что у меня течёт из носа. Но если у неё и было сердце, то, наверное, такое же высохшее, как она сама!

Тут я ощутила, что в руку что-то толкнулось. Это Хильди передала платок. Большой, мужской, синий в клетку, но как же я сейчас была ему рада! Я тут же им воспользовалась. Губы миссис Зилч искривились, как будто она хотела и дальше наблюдать за моим унижением, а ей испортили всё удовольствие. Вот старая ведьма! Я решила, что не стану просить прощения ни за шум, ни за что. Пусть доносит родителям, если хочет.

Она вернулась к объяснению урока. Похоже, сегодня нам читали вступительную лекцию — общие сведения о том, как творить сложные и устойчивые иллюзии, используя кристаллы преобразования, или их порошок, или пыль. Сделать так, чтобы ситцевое платье казалось бархатным, железная корона — золотой, стекляшки — драгоценными камнями. То есть, не создавать что-то из пустоты, а улучшать то, что уже имеется. Я немного об этом знала благодаря домашним учителям и книгам из нашей библиотеки.

Но сейчас я не понимала совершенно ничего из того, о чём говорила миссис Зилч. Видимо, серый позорный колпак отнял мою способность думать. Что ж, он хотя бы прикрывал бровь.

На первой парте виднелась затёртая надпись. Что же там было написано? «Кры…» — вероятно, «крыса», и ещё я отчётливо видела большую букву «З».

— …вот почему эти порошки и кристаллы не достать так просто. Недобросовестные личности могут использовать их для мошенничества! — сообщила миссис Зилч, блеснув глазами в нашу сторону, как будто подозревала в дурных намерениях. — Везде, где ими пользуются, ведётся строгий учёт.

Её голос, высокий и скрипучий, напоминал тонкую проволоку. Казалось, она проникает в ухо и ползёт дальше, внутрь, царапая какие-то стенки. Мой желудок сжался от этого голоса, как будто проволока достала и до него.