Счастливчик

– Что ты думаешь о мужике? Кто он - провидец? Святой? Политик? Что ему нужно?

Иммануил задумался, прежде чем медленно ответить, тщательно подбирая каждое слово.

– Он не лекарь. Снимает гипнозом только обострение нервных и душевных болезней. Симптомы обычных заболеваний глушат травяные настои его друга-аптекаря. Силой внушения и рассказами добивается доверия у людей. В политике, мне кажется, он ничего не смыслит и, видимо, тут слушает мнение кого-то… другого. Он просто хитрый, жадный, развратный мужик, который дорвался до вольготной жизни и растерял остатки совести. Впрочем, государя и государыню он, кажется, любит. И считает, что помогает.

– Тут главный вопрос – чего хочет тот, кто открыто или тайно им управляет, этим мужиком, - серьезно сказал Павел. Посмотрел в глаза другу. – Государь решил снять с поста главнокомандующего Федора Федоровича и взять на себя всю ответственность за военные действия.

– Но государь не сможет! Даже я это понимаю! – воскликнул Иммануил.
– Это же…

– Наверняка проигранная война. Скорее всего – невыгодные условия мира, подрыв статуса мировой державы и неспокойствие в стране.

– О чем ты говоришь, Павел? Спокойствия нет и сейчас. В столице каждую неделю митинги и демонстрации оппозиции и рабочих. Пока они вперемешку с антивоенными и антигерманскими, но стоит лишь проиграть войну, как весь этот бунт хлынет внутрь. И если его правильно направить…

– Это будет конец монархии. Развал экономики. То, что было во Франции.

– Революция… – прошептал Иммануил. Он только что понял, к чему были слова великого князя.

– Кому-то невыгодна Россия как мировая держава, а в растерзанном состоянии ее будет проще подавить… и поделить.

– Да это всем нужно! – воскликнул Иммануил – Европе! Америке! Азии!

– Значит, за нашим темным мужиком может стоять кто угодно, - кивнул Павел.

– Я это выясню, - решил Иммануил.
– Надо приблизиться к мужику вплотную. И я, кажется, знаю, как это сделать.

Через несколько дней Еремей Заплатин сам начал разговор о тех «друзьях», что помогают ему с назначением нужных людей на высокие политические посты.

– Зря государь снял великого князя Федора Федоровича, - осторожно заметил Иммануил во время чаепития. – Военные его любили, а у государя нет такого опыта.

– Раз сняли, стало быть, нужно так, - угрюмо отозвался Еремей.
– И выгода в этом есть большая.

– Какая?

– Сам-то я в этом не силен, - бесхитростно признался уже чуть охмелевший мужик внимающему Иммануилу. – Но людей хороших чую. Вот «они» подсказывают мне, про министров-то и по военным делам советуют. Они нам добра желают.

– Кто «они»? – с трудом сдерживая дыхание, спросил Иммануил.

– Да эти, «зелененькие», - усмехнулся Еремей.
– Зову я их так. Одного звать-то так, что язык сломаешь, а верхушка их в Швеции, кажется.

– Так эти «зеленые» из Швеции? – уточнил князь

– Не, в Швеции – друзья им, зелененьким-то. Вот познакомлю я тебя, погоди. Но тогда уж слушай меня, князь.

– Ох, не знаю, - искренне вздохнул Иммануил. – Не уверен в своих силах. Душевно я бы с удовольствием, но почему-то устаю быстро в последнее время. Сердце так вдруг застучит и слабею сразу. Доктор наш домашний прописал какую-то микстуру, да не помогает.

– Дурак он, дохтур твой, - оживился Еремей. – Ничего в лечении не смыслит. А я тебя поправлю, хворь как рукой сымет.

Иммануил знал, что мужик гордился своим даром врачевания и специально разыграл эту маленькую сцену. Еремей повел князя в «кабинет», который представлял собой небольшую комнатушку, примыкающую к спальне, с лежанкой и иконостасом. Иммануил улегся на канапе. Мужик встал над ним и начал хаотично водить в воздухе своими длинными руками, скороговоркой проговаривая молитвы. Сначала Иммануилу было смешно – очень уж походили ужимки «старца» на методы деревенских знахарей, но вскоре мужик положил свои странно горячие ладони князю на грудь и уставился в глаза неподвижным светящимся взглядом. От рук растекалось тепло по всему телу, словно парализуя мышцы. Иммануил хотел что-то сказать, но не смог открыть рот и мысли как-то внезапно исчезли, осталось лишь ощущение буравящего взгляда, алчного рта в обрамлении косматой бороды… едва доходящие до слуха слова молитвы. Иммануил очнулся, лишь когда услышал громкий приказ мужика.

– Вставай, родимый.

Молодой человек сел и потряс головой, стряхивая оцепенение. Мужик выглядел довольным.

– Печать на тебе Божья, голубь мой, - ласково выговорил Еремей, поглаживая князя по тонким запястьям. – Я тебя быстро вылечу, поверь.

Ошарашенный Иммануил быстро вышел в кружащую мелким снегом ночь. Мужик оказался опасней, чем предполагал князь. При таком гипнотическом влиянии на державную семью он, действительно, мог натворить много бед. А если еще и слушался каких-то «зеленых» из Швеции… Павел оказывался по всем пунктам прав, и выход для страны был один – избавиться от мужика.

Иммануил попытался на следующий же день поговорить с Нюрочкой, перед тем, как зайти к целителю в комнату.

– Уговорите вы Еремея Григорьевича, чтобы уехал из столицы.

– Почему же? – испуганно вскинула на него взгляд Нюрочка. – Вы же сами чувствуете, какая от него благодать происходит!

– Убьют его, - серьезно предупредил Иммануил. – У вашего «старца» столько недругов, что это лишь вопрос времени. Объясните подоходчивее, пусть обратно в Сибирь уезжает.

– Бог этого не допустит! – с фанатичной уверенностью отозвалась девица. – На него уже много раз покушались, да Еремей Григорьич и сам все знает и предвидит. Он наша последняя надежда на мир и святость. Даже государыня говорит – исчезнет Он и падет Россия! И охрану к нему приставила, и на день и на ночь. Так что не беспокойтесь.

Зная, чего ожидать от мужика, Иммануил успешнее контролировал свое состояние во время «сеанса гипноза», но волнение его усилилось. Сквозь рассеянные мысли и ощущение горячих ладоней на груди, по телу, словно черная патока, растеклось возбуждение. Кожа зачесалась в невыносимом желании прикосновений. Иммануил едва сдержал стон, когда руки мужика, не дотрагиваясь, провели в воздухе, повторяя контуры тела. Очнувшись с горящими от стыда щеками, князь заметил блудливую улыбку Еремея.

Вернувшись домой, Иммануил бросился в нагретую ванну, оттирал себя жесткой мочалкой с ароматной пеной, словно мужик успел заразить его своей похотью, и со стонами ласкал себя, причинял боль, доводя до головокружительного взрыва.

Следующей встречи с мужиком Иммануил откровенно боялся, но Еремей так самодовольно улыбался, что князь решил держаться назло. Во время магических жестов длинных мужицких рук Иммануил усилием воли оставался в ясном сознании. Он даже понимал, какими молитвами мужик пытался его излечить. Молитвы были знакомы еще по детству, когда старая нянюшка шептала под темными иконами мольбы о спасении болезненного ребенка. Вот только от сияния маленьких светлых глаз Иммануил быстро потерял всякие представления о реальности и снова выгибался от нереализованного желания, сжимая челюсти, чтобы неосторожные слова не вырвались и не дали мужику власти над его телом.

Несколько следующих дней Иммануил в изнеможении метался по дворцу. Ни книги, ни занятия, ни собственные ласки не могли снять страстное волнение в крови. Зашедшие проведать шурина братья Инны подивились пылкому состоянию князя.

– А я слышал, что великий князь Павел возвращается из Ставки, - внезапно догадался Андрей. – Ты потому такой… взволнованный?

Старший Владимир привесил брату шутливую оплеуху, чтобы не задавал бестактных вопросов, а Иммануил внезапно рассмеялся.