Счастливчик

– Великий князь очень вовремя… вернется.

Иммануил принял друга в пустом дворце – родители и Инна с дочерью находились еще в Крыму. От заснеженной шинели Павла одуренно пахло зимой и порохом. Иммануил втянул воздух, ощущая, как закипающая желанием кровь быстрее понеслась по венам, заставляя кожу гореть от предвкушения. Павел только успел сбросить верхнюю одежду камердинеру, когда Иммануил потащил его в свои комнаты, дергая за пряжку и ремень. Пальцы соскальзывали с портупеи, цеплялись за петлицы в попытке побыстрее раздеть великого князя. Горько-медовый запах его кожи, ощущение его сильных обнимающих рук, мягкие губы, судорожно целующие шею чуть не довели Иммануила до экстаза. Он нервно дернул плечами, сбрасывая широкий любимый шлафрок, оставаясь бесстыдно-голым, возбужденным, с сияющими серыми глазами. Не отрывая взгляда от этих глаз, Павел быстро выпутался из остатков одежды, вырывая пуговицы, отшвыривая белье. От мгновенного напряжения мышцы сводило спазмами, а от эрекции было больно. Иммануил не глядя, упал на спину на расположенную рядом кровать, медленно поднял ноги, притянул их к груди, откровенно показывая себя любовнику, нервно провел рукой по упругому члену, по промежности, огладил пальцами маленькую розовую дырочку, и вдруг проник вглубь, постанывая, раскрывая для любовного акта. Павел удивленно охнул от потрясающего зрелища, набросился на сладостно терзающего себя друга. Приставил текущий вязкой смазкой член к пульсирующему отверстию. От плавного движения внутрь простонали оба.

– О да, быстрее, – Иммануил схватил любовника за плечи, притягивая к себе.

От бешеной скорости спина Павла моментально покрылась испариной. Между телами словно бушевало пламя, перетекающее из одного в другое там, где сильно и глубоко они соединялись. Иммануил жадно вдыхал запах влажной кожи и волос, и это добавляло пикантности уже существующей гамме ощущений - напряжения и безумно приятного движения внутри, скольжения собственного упругого члена по прижимающему телу Павла, сильных рук на своих плечах, хриплого дыхания, со стонами на выдохе, закушенной нижней губы и темных кудрей отросших волос. И, финальным аккордом – обострение всех впечатлений, яркой вспышкой, взрывом и растекающимся по венам сладким обжигающим ядом наслаждения. Иммануил стонал, не сдерживаясь, добавляя удовольствия выплеснутыми эмоциями.

– Ты понял, что происходит? – положив голову на грудь любовнику, четверть часа спустя шептал Иммануил. – Ты понял, Павлик? Я пропадаю. Я сам чувствую, как лечу в пропасть похоти и разврата. Это он так действует на меня, он увлекает за собой, будто мысленно растлевает, насилует. После каждого визита в тот дом я словно грязный. И не отмыться. Он не касается меня, но я ощущаю его мерзкие руки на себе. Он пока не касается меня… Я сопротивляюсь. А ему нравится эта игра в соблазнение князя.

Иммануил поднял голову и посмотрел в серьезное лицо Павла.

– У меня уже не осталось сил. Я понимаю, что скоро сдамся. И тогда я погибну, я не могу отдаться мужику, Павлик. Это… совершенно не в моей системе ценностей, я не смирюсь. Ты был прав, не надо было затевать знакомство. Но сейчас уже поздно.

– Поздно… – глухо повторил Павел и прижал начавшего дрожать Иммануила к себе. – Ты думаешь, что единственный, кто поддался его мистической силе? Он хочет овладеть твоим телом и уже почти добился этого. А государю и государыне он проник в души и тянет за собой.

Иммануил закусил губу. На глазах появились слезы отчаяния. Павел упрямо тряхнул головой.

– Но выход есть всегда. Я просто пристрелю мужика, как дикого обезумевшего зверя. Раньше можно было рассуждать об альтернативе. Сейчас ее нет. Ты и сам убедился, как страшен его черный дар.

Иммануил уселся на кровати. Он никогда ранее не думал об убийстве и собирался возражать Павлу, может быть, убеждать его, но вспомнил магнетический, похотливый взгляд мужика, его приторный голос, манящий, увлекающий в бездну. Иммануила передернуло от отвращения.

– Я согласен, - отозвался вслух. – Надо покончить с этим опасным человеком.

Павел уткнулся носом во влажную шею, где пойманной птичкой бился пульс.

– У меня с мужиком личные счеты. Не из-за возможной гибели державы, не из-за безумия государя и государыни. Из-за тебя, Мануэль. Он желает тебя, а ты принадлежишь только мне.

Успокоившись от волнения, вызванного окончательным решением, друзья начали думать над возможностью его исполнения. Павлу поначалу показалось все просто.

– Я приду с тобой и застрелю мерзавца, – пожал он плечами.

– И мы оба отправимся на виселицу, - усмехнулся Иммануил. – Уж будь уверен, Государыня моментально забудет и о вашем родстве и о моей старинной фамилии.

– Тогда придушу его тайно, - предложил Павел. – Главное забраться к нему в квартиру.

Князь призадумался.

– Дома его круглосуточно охраняют. Надо незаметно выманить зверя из норы и убить на чужой территории. Я бы, конечно, не хотел обагрять наш дворец подлой кровью, но сейчас здесь никого нет. А Заплатин, я думаю, принял бы приглашение от меня и приехал бы сюда сам, не сопротивляясь.

Поразмыслив, друзья пришли к выводу, что это оптимальное решение.

– Нам нужны соратники, - решительно заявил Павел. – Вдвоем все исполнить сложно. К тому же, на всякий случай, если дело приобретет резонанс в обществе, нужно, чтобы все выглядело, как расправа по политическим соображениям.

Павел вскочил с постели.

– Я знаю одного офицера, воевал с ним. Он ненавидит Заплатина и очень кстати сейчас в Петербурге. Есть еще парочка думских балаболов, постоянно кричащих о трибунале над мужиком. Посмотрим, насколько у них слова расходятся с делом.

Великий князь ласково провел ладонью по изящной спине любовника.

– Ты не передумаешь?

На него гневно сверкнули светло-серые раскосые глаза.

Следующую встречу у Заплатина Иммануил проигнорировал, сообщив по телефону Нюрочке, что сильно занят в Пажеском Корпусе. На самом деле, в его дворце прошло первое заседание заговорщиков. Павел привел своего знакомого офицера, молодого человека с решительным лицом, и депутата Государственной Думы, эсера Будришевича, который, как оказалось, не только открыто возмущался вседозволенностью «старца», но и был готов пожертвовать свободой и жизнью, лишь бы избавить державу от ненавистного мужика.

После долгого разговора все пришли к мысли, что нужно постараться оставить как можно меньше следов. Будришевич предложил вариант с отравлением – его знакомый аптекарь мог снабдить ядом. «Старца» следовало лишь завлечь, накормить и напоить. На всякий случай у военных было оружие. План был прост и хорош, и вскоре Иммануил приступил к его исполнению - преобразил полуподвальное помещение, рядом с потайными комнатами. «Восточная комната», безусловно, привлекла бы внимание мужика, ослабила его настороженность своей красотой, но Иммануилу не хотелось, чтобы в комнате, которую он с такой любовью обставлял, совершилось убийство. С помощью преданных слуг князь устроил милую гостиную по мещанскому вкусу – с дубовыми буфетами, мягкой мебелью, обтянутой малиновым плюшем, ковром на полу и множеством занятных безделушек по столикам и изящным этажеркам.

Осталось только дождаться удобного момента, но тут Еремей Заплатин сам сунулся в капкан, зазвав князя в гости.

– Что ж ты, милый, долго не приходил? – попенял мужик, едва Иммануил показался в дверях.

Еремей суетливо обнял князя, пытливо посмотрел в глаза.

– Занятия напряженные, Еремей Григорьевич, - Иммануил изобразил томную печаль. – Да и устал что-то. Лечение ваше помогает, но все же, я постоянно ощущаю присутствие чужих людей.

– Это оттого, что особенный ты, голубь мой. К тебе подход особенный нужен.